Читать книгу "Праксис - Уолтер Йон Уильямс"

Кэроль поддразнивающе улыбнулась ей. У нее были длинные золотые волосы, зеленые глаза и гладкая кожа цвета сливок…

— Она твоя двойняшка! — чуть не вопил Кремень. — Ты скрывала от нас, что у тебя есть сестра-двойняшка!

Гредель смотрела на девушку так изумленно, что все вокруг рассмеялись, но Кэроль только поглядела ей в глаза и спросила:

— Ты и вправду с Земли?

— Нет, — ответила Гредель, — я здешняя.

— Помоги мне построить пирамиду.

Гредель пожала плечами:

— Почему бы и нет?

На Кэроль были короткое платье, поношенная куртка с черными металлическими пряжками и высокие сапоги до колен — смотрелось это солидно. Она стояла перед обеденным столом и аккуратно собирала хрустальные бокалы в пирамиду.

— Я как-то раз видела, как это делается, — пояснила она. — Льешь вино в бокал, стоящий на вершине, а то, что переливается через края, заполняет остальные. Если все сделать правильно, все бокалы наполнятся и не прольется ни капли вина.

Говорила Кэроль нарочито не спеша, как пэры или богатые люди, которых показывают по телевизору.

— Как бы нам не устроить тут болото, — засомневалась Гредель.

— Что за беда, если и устроим, — пожала плечами Кэроль.

Когда пирамида была готова, Кэроль скомандовала Кремню открывать бутылки. Это было то самое вино, которое увели со складов в мараникском порту, цвета светлого серебра, в бокалах оно казалось ртутью.

Кэроль начала аккуратно разливать вино, но, как и предсказывала Гредель, налила огромную лужу, драгоценное вино струями полилось со стола на ковер. Похоже, Кэроль находила это забавным. Наконец все бокалы были наполнены, и она отставила бутыль и позвала всех к столу. Аплодируя, гости разобрали бокалы, и комнату наполнили смех и тонкий звон стекла о стекло. Налито было до краев, и на ковер обрушился новый водопад вина.

Кэроль взяла один бокал себе, второй сунула в руку Гредель, потом взяла себе еще один и устроилась с Гредель на софе. Гредель осторожно глотнула вина — было в его вкусе что-то заставляющее вспомнить о весенних полях, о свежести растущих трав и деревьев. Такого вина ей раньше пробовать не приходилось.

Слишком соблазнительный вкус для алкогольного напитка. Второго глотка она не сделала.

— Итак, — начала Кэроль, — мы родственники?

— Не думаю, — отозвалась Гредель.

Кэроль одним глотком отпила половину бокала:

— Не бывал ли твой па на Заншаа? Готова ручаться, что моего сюда никогда не заносило.

— Я лицом в маму, а она никогда нигде не бывала, — ответила Гредель. И, внезапно осознав смысл слов собеседницы, подалась вперед:

— Так ты с Заншаа?

Кэроль поджала губы и едва заметно пожала плечами. Гредель решила, что это значит «да», и спросила:

— А где родители?

— Их казнили, — ответила Кэроль.

Гредель примолкла.

— Мне очень жаль, — вымолвила она наконец. Видимо, родители Кэроль тоже имели разные связи. Понятно теперь, почему она оказалась в этой компании.

— А мне-то как! — беззаботно хохотнула Кэроль, тут же прикончила вино, оставшееся в первом бокале, и сразу отпила глоток из второго. Потом она подняла глаза на Гредель:

— Может быть, ты слышала о них? Семейство Сула?

Гредель попыталась вспомнить кого-нибудь из известных людей с такой фамилией, но не смогла.

— Извини, но не помню, — ответила она.

— Понятно, — отозвалась Кэроль, — Это на Заншаа фамилия Сула что-то значила, а здесь, в провинции, о них и слышно не было.

Кэроль Сула прикончила второй бокал, взяла из пирамиды еще два и разом осушила их, а потом поглядела на Гредель.

— Ты пить-то собираешься?

— Я не пью помногу.

— Почему?

Гредель подумала.

— Не люблю быть пьяной.

Кэроль пожала плечами:

— Резонно. — Она допила вино из бокала Гредель и поставила его на соседний стол, рядом с остальными. — Не то чтобы я любила быть пьяной, — объявила она, словно только сейчас придя к этому выводу, — но я ничего не имею против этого. Вот чего я действительно не люблю, — добавила она уверенно, — так это стоять на месте. Не двигаться. Не изменяться. Я сразу начинаю скучать. Нет ничего хуже покоя.

— Похоже, сейчас ты попала куда хотела, — отметила Гредель.

Нос у нее острее, чем у меня, думала Гредель. И кожа не совсем такая. На самом деле она не так уж на меня и похожа. Но пари готова держать, ее куртка мне бы пошла.

— Ты живешь где-то здесь? — спросила Гредель.

Кэроль покачала головой.

— В Мараниках.

— Хотела бы я жить в Мараниках.

Кэроль изумленно уставилась на нее.

— Почему?

— Потому что это… не здесь.

— Мараники просто дыра. Глупо хотеть попасть туда. Если уж мечтать, то о Заншаа. Или о Сандамаре. Или об Эсли.

— Ты там бывала? — замирая, спросила Гредель. Она почти надеялась услышать в ответ «нет», потому что знала, что ей самой никогда не попасть в эти места, даже в Мараники она сможет перебраться только по очень большому везению.

— Бывала, когда была маленькой, — сказала Кэроль.

— Хотела бы я жить в Византии, — сказала Гредель.

Кэроль опять внимательно поглядела на нее.

— А где это?

— На Земле. На Терре.

— Терра просто дыра, — отрезала Кэроль.

— А я хотела бы попасть туда.

— Пожалуй, это все же лучше, чем Мараники, — решила наконец Кэроль.

Кто-то включил танцевальную музыку, и Хромуша пригласил Гредель на танец. Еще несколько лет назад он не мог нормально ходить, но теперь сделался хорошим танцором, и Гредель нравилось танцевать с ним, выделывая сложные па во время быстрых танцев и приникая к нему, когда музыка замедляла свое течение.

Кэроль тоже танцевала то с одним парнем, то с другим, но Гредель видела, что она не умеет толком танцевать, а просто подпрыгивает вверх-вниз в руках партнера.

Но через некоторое время Хромуша отошел побеседовать о делах с Ибрагимом, парнем, который вроде бы знал в Мараниках кого-то, через кого можно было сбыть краденое вино, и Гредель опять оказалась на диване рядом с Кэроль.

— У тебя не такой нос, — сказала Кэроль.

— Знаю.

— Но ты симпатичнее меня.

Гредель считала иначе. Ей часто говорили, что она прекрасна, и, видимо, они действительно так считали, но когда она гляделась в зеркало, то видела только кучу изъянов.