Читать книгу "Flashmob! Государь всея Сети - Александр Житинский"

– Вы, наверное, удивлены? – спросил он. – Просто моя служба безопасности работает лучше МВД. Я вам хотел сказать спасибо за помощь…

– Что вы имеете в виду?

– Ваш флешмоб. Гениально придумано… А что вы имели в виду? Ваш расчет?

Он говорил весело, доброжелательно и явно располагал к себе.

– Акция имела целью показать, что современное искусство произрастает из помойки и само имеет эту природу. И делать его может любой, кто не брезгует рыться в мусорных баках, – сухо сказал я.

– Правильно. Трэш, – кивнул Фельдман. – Одно из главных направлений сейчас. Но продаётся хорошо.

– А по-моему, это обман публики.

Фельдман засмеялся.

– Публика мечтает, чтобы ее обманули! Она именно за это платит деньги. Но из этого не следует, что это легко сделать. Для этого тоже нужен талант.

– Но это другой талант, – не сдавался я. – Талант манипулятора, обманщика…

Фельдман благодушно кивал.

– …которому каждый мальчик может бросить в лицо «А король-то голый!»

– Обожаю таких мальчиков! – Фельдман почти взвизгнул в восторге. – Нет, я не педик, – поспешил добавить он, заметив мой настороженный взгляд. – Эти мальчики всегда и создают лучшую рекламу продукту. Они приходят и бубнят свое – «король-то гол, король-то гол». А потом прихожу я и говорю публике: «Взгляните на эти линии, краски, формы. Какая свобода и вместе с тем железная заданность концепта! Обратите внимание на контрапункт, который создает этот кирпич, поставленный на голову Цезарю, эти куры, клюющие рассыпанные по полу гайки… Не правда ли, в инсталляции есть абсолютно новая красота!»

– Но красоты-то нет, – вяло возразил я.

– Кто это знает? Вы? Я? Господь Бог это знает. И только! – Фельдман посерьезнел. – Ваши мальчики и вы вместе с ними – рабы привычки, вам лень представить себе, что короли могут одеваться не только в парчу, а на голове у них не корона, а кирпич… Впрочем, я вас пригласил сюда совсем не для искусствоведческих дискуссий. Меня интересует ваше изобретение.

– Какое изобретение?

– Ваша информационная пирамида. Я хотел бы её купить.

– Откуда вы об этом знаете?

– Дорогой мой, я сам ваш вассал четвертого уровня. У меня штат айтишников. Они вас вычислили по логам уже после ваших воздушных шариков. Кстати, было красиво, отдаю дань вашему чувству прекрасного… А дальше моя служба безопасности без особого труда разыскала все данные об Алексее Даниловиче Донникове, бывшем заведующем лабораторией, докторе физматнаук, ныне жителе поселка N. Имейте в виду, что то, что сделал я, завтра сделает ФСБ. Как только вы выйдете за рамки чисто художественных акций. А вы за них выйдете, потому что иначе – неинтересно. Поэтому для начала вас нужно спрятать понадежнее. Я имею в виду – спрятать в Интернете. Есть методы работы через прокси-сервера, зарубежные каналы – концов не найдешь. Я это сделаю, чтобы сохранить инкогнито. Такую игрушку я мог бы создать всего за каких-нибудь десяток тысяч. Но вы автор идеи, а я исповедую строгие правила копирайта. Я хочу заплатить вам за сегодняшнюю рекламную акцию моей выставки, хотя вы и не планировали рекламы, а также приобрести авторские права на информационную систему. Я оцениваю ее в сто тысяч.

Фельдман откинулся на сиденье, внимательно наблюдая за мной.

– И что вы собираетесь с нею делать? – спросил я.

– Не я, а вы, дорогой мой! Вы останетесь Центром, Верховным Модератором, однако будете объявлять акции по моему заказу. Только и всего.

– То есть, вы меня тоже покупаете?

– А как же! Ну зачем мне искать человека, учить его, сажать на ваше место…

Он развел руками, улыбаясь. Очень приятный человек, душевный бизнесмен.

И тут где-то вдалеке грохнуло, будто выстрелили из пушки. Фельдман встрепенулся.

– Что такое?

Он выглянул из машины и крикнул прогуливавшемуся невдалеке водителю:

– Витя, поди узнай у омона – что за шум.

Витя бегом направился к автобусу. Фельдман вышел из авто. Осмотрелся. Я последовал за ним. Где-то вдалеке, над Москвой-рекой поднималось к небу облачко черного дыма.

Витя вернулся, доложил, запыхавшись:

– По рации говорят – взрыв где-то возле Христа Спасителя.

– Едем! – приказал Фельдман. – Садитесь! – скорее, приказал, чем предложил он мне. – Это не могут быть ваши орлы?

– Какие орлы? Помилуйте! – сказал я.

Машина выехала на проспект и взлетела на Крымский мост. Отсюда было видно скопление людей и машин на берегу напротив скульптуры Петра Великого работы Церетели. В самом памятнике было что-то непривычное. Я сначала не понял.

– Смотрите, мачте-то шею свернули! – Фельдман указал на памятник.

Верхние две реи бронзового корабля были сильно наклонены вбок, будто их согнула какая-то нечеловеческая сила.

Фельдман повернулся ко мне с переднего сиденья и спросил в упор:

– Ваша работа?

– Да Господь с вами! При чем тут я!

– Но свалят именно на вас! – сказал он.

Мы подъехали к месту происшествия и Фельдман мигом выяснил у майора милиции, что скульптура была обстреляна из гранатомёта, но неудачно. Взрыв лишь согнул верхнюю часть мачты. Гранатомёт милиция обнаружила на месте преступления, преступники скрылись.

Фельдман пошел смотреть гранатомёт. Из чистого любопытства.

Мне не нужно было смотреть на него. Я его уже видел.

Вернувшись, он сказал:

– Мое коммерческое предложение приостановлено. Посмотрим на последствия этого теракта.

– Я вовсе не думал принимать ваше предложение, – сказал я.

– Ну-ну… – улыбнулся он.

donnickoff

2 июля 20… года

ЖЖ опять бурлит.

Акция воспринята неоднозначно. Благодаря Фельдману, бумажные и сетевые СМИ рассматривают её исключительно как удачный «народный» пиар открывающейся профессиональной выставки. Пишут, что Фельдман подготовился на славу.

Получив в руки такой подарок, он успел предупредить службы выставочного зала и журналистов и выдал флешмоб за выставку самодеятельного современного искусства. Таким образом ему удалось убить двух зайцев. Первым была реклама его собственной выставки, а вторым – вещественное подкрепление мысли о том, что современное искусство понято и любимо массами. И они рады устроить выставку своих работ под открытым небом.

То есть, весь тот хлам, который мы туда нанесли, был выдан за народные инсталляции. Уже через несколько часов все эти буйные нагромождения мусора и ломаных вещей были заключены в пластиковые прозрачные кубы, чтобы защитить их от дождя, и снабжены этикетками. На них стояли фамилии «художников» и название композиции. «Эпоха застоя» (естественно, Брежнев с нарисованными Звездами), «Синяя смерть механика» (это была шеренга водочных бутылок, забрызганных чем-то красным, с торчащими из бутылок отвертками), «Утро в сосновом лесу – 2» (здесь фигурировала расколотая ваза, обклеенная несколькими конфетными фантиками «мишек»).