Читать книгу "Анжелика. Путь в Версаль - Анн Голон"

— Ты с ума сошла, — серьезно сказал он Анжелике — Как ты могла додуматься до того, чтобы привести сюда детей? Разве ты не видишь, чем занимаются здесь дети? Ты хочешь, чтобы они тоже просили милостыню, чтобы их сожрали крысы или чтобы этот ублюдок Тухлый Жан украл их у тебя?

Подавленная этими неожиданными упреками, Анжелика в отчаянье ухватилась за сюртук Никола.

— Но куда же мне их везти, Никола? Посмотри, что с ними сделалось. Они умирают с голоду, и я их привела сюда не для того, чтобы им сделали больно, а чтобы они находились под твоим покровительством. Ты такой сильный, Никола.

Она всем телом прижалась к нему, растерянная, покорная, и слезы выступили у нее на глазах. Анжелика смотрела на него таким жалобным взглядом, какого Никола никогда не видел у нее.

— Я не смогу их всегда защитить, — произнес он, качая головой, — твои дети благородной крови.

— Но почему?! У тебя же власть! Тебя же все боятся! — воскликнула Анжелика из последних сил и разразилась рыданиями.

— Я не так силен, как тебе это кажется. Ты истрепала мне сердце. Такие, как я, — сказал он, задумавшись, — когда болит сердце, начинают делать глупости. Иногда я просыпаюсь ночью и говорю: «Берегись, Каламбреден, аббатство Монт-Регре недалеко», и у меня мурашки бегают по всему телу.

— Не говори так, — прошептала Анжелика. — Единственный раз я прошу тебя об одолжении, мой дорогой Никола. Помоги мне, спаси моих крошек. Я буду тебя любить, — и она опять зарыдала.

— Ладно, подумаю, — сказал Никола и вышел.

Казалось, его сердце растопили слезы Анжелики.

***

Мальчиков назвали «ангелочками». Под покровительством Каламбредена они разделяли жизнь Анжелики на парижском «дне», полном опасностей и тайн. Они спали на большом кожаном чемодане, на дне которого лежали самые дорогие материи из арсенала башни.

Каждое утро им приносили молоко. Снегирь и Гобер подстерегали крестьянок, едущих на рынок с медными бидонами на головах, и брали с них налог за проезд мимо башни Несль. И, так как это был самый короткий путь, крестьянкам ничего не оставалось делать, как отливать молоко, дань для «ангелочков».

Флоримон и Кантор разбудили застывшее сердце Анжелики. Вернувшись из деревни Лоншат, где она взяла их у кормилицы, Анжелика повела их к Великому Матье. Она хотела взять у него мазь для ран Кантора, и с крошкой Флоримоном надо было что-то делать, чтобы вернуть к жизни это дрожащее тельце, переносившее с трудом даже ласки матери. Когда она рассталась с ним, он говорил, а сейчас все время молчал.

Утром Анжелика в сопровождении ля Поляк отправилась на прием к Великому Матье. Парижский врач и дантист встретил их любезно. Он раздвинул занавески и проводил их, как знатных дам, в свой кабинет, в который никто не имел права входить. Там царил неописуемый беспорядок. Различные баночки с мазью, порошки, микстуры, пузырьки занимали стеллажи. В углу стояли колбы, банки, лежали различные травы, из которых он готовил целебные настойки.

Он тщательно осмотрел раны Кантора и присыпал их порошком собственного производства, сказав, что через восемь дней они исчезнут, как прошлогодний снег.

С Флоримоном было гораздо хуже. Очень осторожно Великий Матье осмотрел его и с улыбкой вернул растерянной Анжелике. Потом он прошелся по комнате, почесал подбородок, для важности полистал какие-то книги. Анжелика стояла ни жива ни мертва от страха.

— Что с ним? — спросила она слабым голосом. — Он будет жить? Мой мальчик поправится?

— Ничего опасного нет, — выпятив нижнюю губу, гордо произнес Великий Матье, — но он очень истощен. Корми его понемногу, выводи на воздух. — И все будет хорошо. Так, — он стал в позу великого врача, — сколько ему было лет, когда ты его бросила?

— Почти два года, — пролепетала Анжелика.

— Да, это очень опасный возраст, — задумчиво сказал лекарь. — Лучше бы это случилось сразу после рождения или позже. В этом возрасте дети только соприкасаются с жизнью и нежелательно, чтобы они начали познавать ее с плохой стороны.

Со слезами на глазах смотрела Анжелика на врача. Она поражалась, как этот грубиян мог так красиво говорить.

— Запомни, — сказал наконец врач повелительным голосом, — главное, чтобы он никогда не знал ни холода, ни голода, ни страха, чтобы он не чувствовал себя покинутым, чтобы его окружали одни и те же лица, чтобы он был счастлив. Только при этих условиях он будет жить. Мы еще погуляем на его свадьбе, — и он залился таким громким смехом, что все вокруг задрожало.

В это время в комнату поднялся клиент с распухшей щекой и страдельческой миной на лице.

— У-у, проклятье, — выругался врач. — Нет от них покоя. Не дадут поговорить с женщиной.

Он нехотя проводил Анжелику к выходу и сказал ей вдогонку, беря в свои волосатые руки ужасные клещи:

— Заставь его улыбаться.

Клиент при виде клещей замычал, закричал, как ужаленный, потом раздался слабый стон. Великий Матье задернул штору.

***

С этого дня в башне Несль все пытались всячески развеселить Флоримона. Для него танцевали, пели, но он ужасно боялся, закрывал глаза и дрожал, как осиновый лист на ветру. Единственное, что его привлекало, это обезьянка Пикколло.

Однажды вечером кто-то заиграл на шарманке грустную песню. Анжелика, державшая Флоримона на коленях, почувствовала, как он вздрогнул и посмотрел на нее. Его маленький ротик приоткрылся, обнажая маленькие, как росинки, зубки, и тихим глухим голосом, исходящим откуда-то изнутри, растерянно проговорил:

— Мамочка!

Это было первое слово, которое Анжелика услышала от своего сына после долгой разлуки. Да, его здоровье восстанавливалось.

Глава 11

Лето подходило к концу, и вот пришел холодный и дождливый сентябрь.

— Скоро зима, — тихо сказал Черный хлеб, поеживаясь под своими лохмотьями и протягивая руки к огню.

Мокрые дрова потрескивали в очаге большого зала в башне Несль.

Богатые буржуа в это время года доставали из сундуков теплую одежду. У богатых и у нищих были свои заботы.

Все придворные были поражены внезапным арестом богатейшего суперинтенданта финансов господина Фуке.

Нищие же только и говорили об открытии ярмарки и о борьбе двух банд и их главарей, Родогона и Каламбредена, за власть.

Арест господина Фуке грянул как гром среди ясного неба. Несколько недель назад, до ареста, король и королева-мать были приняты суперинтендантом, любившим роскошь, в его замке Во ля Виконт. Этот знаменитый замок, построенный знаменитым архитектором Ле Во, был украшен фресками художника Ле Брюна. Именитые гости осмотрели сады, окружавшие замок, которые поливались специальным водопроводом, гроты, фонтаны, скульптурные ансамбли. Потом все последовали в «Зеленый театр» смотреть остроумную комедию молодого автора Мольера. Она называлась «Несносные».