Читать книгу "Вчера-позавчера - Шмуэль Агнон"

Смутная мысль владела Ицхаком независимо от него, смутная, неясная идея, которая направляла его действия. Ведь Эрец Исраэль делится на Старый ишув и на Новый ишув, эти ведут себя так, а те — иначе. И если он отождествляет себя с Новым ишувом, зачем ему вести себя, как жители Старого ишува? И хотя некоторые его взгляды изменились, в этом он был тверд. Но при всем том он тосковал о прежних днях, об отцовском доме, о субботе и праздниках, однако не шел в синагогу, а сидел дома, не двигаясь, или же напевал знакомую хасидскую мелодию, пока не забывал хмурую действительность с ее горестями.

В этом отношении не был Ицхак исключением. В те времена Яффа была полна молодыми людьми, отошедшими от Торы, но, когда они собирались все вместе, чтобы провести время и на душе у них было тоскливо, они услаждали свои души хасидскими историями, и хасидскими напевами, и толкованиями текстов из Торы. Предыдущее поколение пело песни Сиона; это поколение — другое, потускнели для них эти песни, но, если тоскующая душа томится, она просит то, что потеряла. Каждый, умеющий петь, поет нигуны[17], привезенные из родных мест, и каждый, умеющий рассказывать, сидит и рассказывает; а митнагеды[18], незнакомые с хасидизмом, превращаются в проповедников и произносят драши[19]. И тут случалось то, чего не бывало у их отцов; сыновья митнагедов наслаждались хасидскими историями, а сыновья хасидов с удовольствием слушали ученые комментарии, и не отличали они подделку от оригинала, лишь бы воспрянуть душой. От любви ко всем этим вещам, соль которых чаще всего могла быть передана только на идише, они иногда оставляли иврит (лишь бы не в присутствии большого скопления народа) и на маленьких товарищеских вечеринках не слишком обращали внимание на язык. Чем отличался Ицхак от большинства наших товарищей? Тем, что не состоял ни в одной из партий и не ухаживал за девушками. Не состоял ни в одной из партий, потому что принимал сионизм во всей его полноте, а не ухаживал за девушками, потому что — не ухаживал. Если бы хотел, нашел бы себе девушку. Этим отличался Ицхак от своих товарищей. Пожалуй, было еще нечто, что отличало его от них: иногда он чувствовал в своем сердце проблеск раскаяния, желания вернуться к Торе, но оттого, что уже отвык соблюдать заповеди, он умиротворял свое доброе начало исполнением какой-либо легкой заповеди, не требующей больших усилий. Вроде того что читал «Шма»[20]перед сном. И делал это не столько для того, чтобы исполнить заповедь, а потому, что это помогало ему заснуть.

Это были лучшие дни Ицхака. На хлеб ему хватало, пусть и не на хлеб с маслом, но он не голодал. И жил он один в комнате, не как большинство его друзей, деливших комнату на троих-четверых. Ицхак был верен обычаю своих отцов, бедняков из хороших семей, скрывать свою нищету и «не выносить сор из избы», лишь бы не видели их нужду. Поэтому снял он комнату для себя одного и тратил на жизнь столько, сколько тратил, главное — чтобы не видели его бедность.

Чем еще хороша отдельная комната? В свободное от работы время человек может сидеть и читать книги. И надо сказать, что Ицхак не пренебрегал этой возможностью и много читал. Расширял область своих прежних познаний и изучал вещи, о которых не слышал раньше. Кроме книг, которые он читал в своей комнате, он читал книги в библиотеке «Врата Сиона». И Азер[21]был добр с ним и давал ему все, что тот ни попросит, кроме книг, в которых находил элементы неверия. Он видел, что многие напасти, падающие на головы молодых евреев, происходят от понятий, приобретенных из антирелигиозных книг, поэтому он прятал от них любую книгу, которая могла бы принести им вред. Кроме того, Ицхак читал газеты и журналы на иврите и на идише. Иногда — для удовольствия, а иногда — для самообразования. Что-то он понимал, а чего-то не понимал: не хватало ему основ знаний. Однако в любом случае чтение это приносило пользу: когда он слышал, как его товарищи говорят о чем-то, то не стоял, как истукан.

Еще одно преимущество есть у отдельной комнаты — в ней хорошо мечтать. Ицхак, такой фантазер, со дня своей алии в Эрец Исраэль не мог предаваться грезам; зато теперь, бывало, сидит он у себя в комнате и видит чудный сон наяву, вроде того, как брат его Юделе приезжает к нему, и он приводит его к себе в комнату. Боже Всемогущий! Ицхак, у которого в отцовском доме не было даже кровати, распоряжается комнатой, как хозяин. Ведь только ради этого, дорогие друзья, стоит заплатить за целую комнату. И если с Божьей помощью будут у него лишних два-три франка, то купит он себе стул. В данный момент нет у него ни одного стула, кроме того, на котором сидит, но уже подумывает он купить себе второй стул. На самом деле Ицхак, товарищ наш, не желает слишком уж многого, но тем не менее не мешает человеку завершить меблировку своего дома и добавить себе еще стул. Ведь есть у него комната, и друзья приходят к нему, не помешает, если будет у него к его услугам стул, дабы предложить его гостю. Как мы уже сказали, не желал Ицхак, товарищ наш, слишком многого. Того, что он зарабатывал, хватало ему на его нужды. Ицхак не привык к лакомствам и не жаждал деликатесных блюд. Но зато покупал себе каждый день стакан молока, а иногда даже яйцо и, нечего говорить, хлеб, и овощи, и фрукты, а иногда шел в столовую и ел горячее блюдо с маленьким кусочком мяса: надо прислушиваться к мнению людей, считающих, что без мяса человек слабеет.

И еще вот что сделал Ицхак. Купил себе ткань и отдал сшить шесть новых рубашек, ведь те, что привез из дома, порвались; не потому порвались, что были ветхими, а потому, что он работал в них. И он должен быть благодарен прозелитке, стирающей его белье. Это она намекнула ему, что пришло время приобрести новые рубашки, и он послушался ее; но не последовал, ее совету, когда она попросила его принести в стирку также талит, ведь по своей наивности она даже не могла предположить, что есть евреи, не соблюдающие заповедь носить талит.

3

Все было в порядке у Ицхака, и дома и вне дома. Что нужно еврею? «Хлеб, чтобы есть, и одежда, чтобы одеться»[22], и дом, чтобы жить в нем, и вот ведь все эти три вещи были в его руках. И он уже начал откладывать копейку к копейке, чтобы купить себе зимнюю одежду. И уже тешил себя надеждами и думал: куплю я себе зимнюю одежду и буду снова откладывать копейку к копейке, накоплю десять-пятнадцать франков — и пошлю их отцу, чтобы помочь ему погасить часть долга, сделанного, чтобы добыть деньги мне на дорогу. Если бы не отдал Ицхак повару на корабле кожаный жилет, он не нуждался бы в другой одежде на зиму и отложил бы эти деньги для отца. Но то, что сделано, — сделано, да и нужно было это сделать, ведь повар кормил его в море. Тем не менее не выходил у него из головы этот жилет, спасавший отца от стужи. Ведь отец не подумал о себе и отдал его ему. Теперь, когда пришла зима и царит там жуткий холод, — что будет делать отец без этого жилета?