Читать книгу "Игры рядом - Юлия Остапенко"

— Паулина? — понял я.

— Она всегда была бездушной сучкой, — мрачно констатировал Ларс и залпом осушил стакан. Я покосился на свой эль, с сомнением отхлебнул, поморщился:

— Ну а при чем тут Юстас?

— Не догадываешься? Кому как не нашей сладкоголосой птичке быть вестником романтических чувств?

— Так они контактируют через пего?

— Скажи проще: Грей пишет слезливые письма, Юстас исправляет в них ошибки и отдает Паулине. А потом приносит ее зареванные ответы. Ей-богу, убил бы обоих… всех троих.

Я усмехнулся. Ларс не отличался особой чувствительностью. Женщины его любили, он же испытывал к ним почти физическое отвращение. Никогда я не встречал человека, с таким выражением лица выходившего из будуара любовницы. Словно он в дерьмо наступил, честное слово.

— Ну, а ты-то где был? — вдруг тихо спросил Ларс. Улыбка сбежала с моих губ. Я вздохнул, чувствуя, что теперь не смогу отделаться отговоркой. Да мне и не хотелось.

Я рассказал ему всё, что помнил или думал, что помню — начиная резней, устроенной Ржавым Рыцарем, и заканчивая моим побегом. Ларс слушал молча, не кивая, не переспрашивая. Он всегда так слушал, и уже в который раз это меня коробило.

— Похоже на бред сумасшедшего, знаю, — сказал я, закончив. — Может, это и правда бред… Мой или тех людей. Но это ведь ничего не меняет, правда?

Ларс приложился к стакану. Я с удивлением заметил, что его бутылка почти пуста. Странно, рассказывая, я не видел, чтобы он пил.

— Эван, — наконец сказал он, и я похолодел от его тона, — ты крупно влип.

— Да, я понял, — с трудом усмехнулся я.

— Они не оставят тебя в покое. Я когда-то слышал об этой секте… Одна из самых древних и в свое время влиятельных. Тогда, тысячу лет назад, они спровоцировали войну, в итоге которой были почти полностью уничтожены. Видимо, это и переродилось в миф о заточенном Демоне…

— В миф? — с нервным смешком переспросил я. — Тот щенок достал мне арбалет из листа пергамента. Я так понял, это не слишком выдающееся событие для тамошних обитателей.

Ларс поднял на меня глаза, в них скользнуло замешательство.

— Ты знаешь, в мире полно всякой ерунды, объяснения которой сложно подыскать с помощью разума… Но на самом деле мы просто слишком мало знаем. Психи твои тюремщики или нет, но они опасны. В первую очередь — для тебя.

— Я думал… — я запнулся и неуверенно проговорил: — Может, мне попробовать найти женщину… второго Проводника?

— Зачем?

Я хотел ответить, потом понял, что отвечать в общем-то нечего. Просто та женщина, Миранда, не выходила у меня из головы… Я совсем не помнил ее лица, но волосы и развороченная грудная клетка намертво засели в памяти. И я сомневаюсь, что когда-нибудь смогу их забыть.

— Даже не думай, — твердо сказал Ларс. — Просто заведи себе пару глаз на затылке.

— У меня там уже и так две, — усмехнулся я.

— Еще одна не помешает. Ну и что дальше? — Хороший вопрос. Если бы я знал.

— Значит, вот что мы сделаем, — решительно проговорил Ларс. — За ближайшие три дня я улажу свои дела. Пока отдохни, приведи себя в порядок. Ты похож на беглого каторжника. Потом поедешь со мной.

— Куда? — спросил я, чувствуя странное, болезненное возбуждение.

— К Саймеку, — ответил Ларс.

ГЛАВА 8

Громкий визгливый скрип — словно вывеска старой харчевни раскачивается на годами не смазываемых петлях. Злость, усталость, недоумение. Опять? Зачем? Он уже выполнил свою задачи. Он думал, ему можно снова умереть. Злость, усталость, недоумение. И верность. И неумение задавать вопросы.

— Прости… Нам пришлось снова потревожить тебя. Ты чувствуешь? Да? Чувствуешь?

Железные ладони упираются в могильно-холодный камень неудобного ложа. Не сон, не начало пробуждения, не краткий миг между забытьем и бодрствованием — но и не явь. Никогда это не было явью.

— Теперь будь более осторожен. Он ждет тебя. Знает, что ты придешь за ним. Возможно, он будет не один. Только смотри не покалечь его! Подойди к этому… творчески.

Насмешка в голосе — над кем? И осознана ли она? Голос, вырвавший его из сна и швырнувший в неявь, тих и вкрадчив, как шипение гадюки.

Негромко, словно про себя:

— Джевген побаивается тебя… Зря… Ты ведь не такой, как она. Ты не такой… Хотя, может, он и прав. Дураки часто оказываются правы.

Пронзительный скрежет, скрип, мощная масса проржавевшей стали сминает мелкую шероховатость камня.

Ни одного звука. Ни единого: ни здесь, ни снаружи. Шаг вперед, другой, третий. Так недавно это было, и уже так надежно забыто. Но ничего. Вспомнится. Как всегда вспоминалось.

— Эй…

Он замирает, сжимает кулак, предвкушая, кроша пока что далекие кости.

— Не торопись… Слышишь? Не торопись.

Он слышит.

Он не будет торопиться.

Сизое небо маячило над головой, незлое утреннее солнце пялилось в спину, пригревая затылок, легкий ветерок шуршал в редкой листве высоко вверху. Я вдыхал полной грудью прогретый летним солнцем воздух, жалея, что здесь, на севере, он не так свеж, как воздух Восточных Лесов — там от глубокого вдоха кружилась голова. Но все равно это было так сладко и так непривычно, что я чувствовал себя почти счастливым. На время я даже забыл, куда направляюсь.

Мы ехали втроем: я, Ларс и Грей. Юстас остался в Лемминувере, как я понял, по просьбе Грея. Он бы всё равно поехал, если бы я попросил или просто намекнул, что не прочь прокатиться на Перешеек в его компании. Но я рассудил, что, исходя из обстоятельств, стоит держать своего человека возле Паулины. Ее мне меньше всего хотелось терять: она была незаменимым источником информации. Если я решил восстановить отряд, стоило иметь на примете таких, как она. Незаменимых нет, конечно… Но есть люди, которых просто трудно заменить.

Грея мое появление шокировало не меньше, чем всех остальных (за исключением Ларса, который, если и был шокирован, по обыкновению ловко это скрывал). Он засыпал меня вопросами, на которые я отвечал уклончиво либо не отвечал вовсе. Ларс посоветовал мне не слишком распространяться о моих захватывающих приключениях, и я вполне разделял его мнение. Это мое дело, и только мое… ну, может, еще той женщины, которую они считали вторым Проводником. Я всё время думал, что жрецы Безымянного Демона сделают, когда доберутся до нее, но успокаивал себя мыслями о том, что без меня она для них так же бесполезна, как и я без нее. Значит, лучший для меня выход — это не попасться им снова. Тогда эта женщина будет жить… «В маленькой красной комнате», — злорадно добавила какая-то часть меня, о существовании которой я раньше не подозревал. Интересно, а она-то умеет рисовать? Будет ли ей чем развлечь себя те годы, что она там проведет?