Читать книгу "Соперницы - Ольга Карпович"

Евгений протянул руку, осторожно дотронулся до ее волос, ощутив подушечками пальцев прохладную гладкость, и прошептал хрипло:

— Не надо! Останься здесь, пожалуйста!

Она вздрогнула, отшатнулась от его прикосновения, словно обожглась. Он отдернул руку, недоумевая, что это на него нашло. Ведь простой здравый смысл требует от него не приближаться к ней, не ворошить прошлое. Кто знает, каких чудовищных призраков можно разбудить. Так что за немыслимая сила тянет его к этой темноглазой женщине, сгибая волю и заставляя произносить слова, о которых потом придется пожалеть?

— Остаться? — переспросила она.

Но переспросила не удивленно, а как-то обреченно, словно заранее знала, что он ее об этом попросит, знала и чувствовала, что не сможет отказать.

— Зачем?

— Я не знаю, — признался он. — Не знаю. Просто… мне нужно тебя видеть.

Она нервно потерла кончиками пальцев висок, коротко взглянула на него и вдруг протянула руку и легко провела ладонью по его мягким волосам и прошептала:

— Седой…

Налетевший ветер рванул с плеч ее легкий белый шарф, и сквозь терпкий аромат духов Евгений почувствовал теплый знакомый молочно-миндальный запах ее тела. Он поймал конец шарфа и осторожно вернул его на место, как бы невзначай дольше положенного задержав ладони на ее хрупких плечах. А ветер все не унимался, рвал разноцветные флажки, украшавшие прогулочную палубу, морщил ярко-голубую поверхность реки, бросал ледяные капли в лицо.

11

Сердце колотилось так сильно, что Стефания невольно отстранилась, словно боясь, что Евгений расслышит его частые глухие удары. Это ощущение дежавю, от которого кружится голова и темнеет в глазах. Нелепая отчаянная попытка вернуть растаявшую юность. То время, когда жизнь лежала впереди долгим, захватывающим, исполненным тайн путешествием. Близость этого мужчины, его ускользающий взгляд, приглушенный знакомый голос… Как будто и не было этих восемнадцати лет.

— Ладно, — слабо улыбнулась Стефания. — Что толку ностальгировать? Все это давно в прошлом. И кстати, именно ты приложил для этого все усилия.

— Тогда мне казалось, что другого выхода нет. Думал, что, как только развяжусь с тобой, сразу стану спокоен и счастлив. Наконец почувствую себя настоящим мужиком.

— И как же? Удалось тебе? — вскинула брови она.

Он пристально посмотрел на нее, сжал губы, на скулах заиграли желваки. Что это? Или вопрос ее показался ему слишком личным, слишком жестоким?

— Нет, — медленно произнес он.

Ее словно обдало горячей волной. Что же это происходит? Вот он перед ней, мужчина, которого долго искала, и уже потеряла всякую надежду, что когда-нибудь найдет. Ее первая и неизменная, измученная, растоптанная любовь. И вдруг вот теперь, после стольких лет кропотливого вымарывания собственной памяти, он появляется и протягивает руку, произносит слова, именно те, которых она ждала от него, которые надо произнести, ни словом больше. И невозможно поверить, что все это явь. А может быть, только сон, мечта, воспоминание, уже давно размытое, подернутое дымкой времени?

— Почему же? — выговорила с нажимом, боясь, что дрогнет голос.

Он нервно потер пальцами лоб.

— Да как тебе сказать… Наверное, спокойствие не всегда означает счастье. Где-то я прочел однажды такую мысль: чтобы чувствовать себя счастливым, человеку нужно ровно столько же несчастья, сколько и счастья. Понимаешь? Ровно столько же.

Те самые слова. Те, которые грезились ей темными вымороженными ночами, когда ворочалась под прогнившим одеялом, слушая завывания вьюги и хриплый лай собак за дощатой стеной. Казалось бы, ее должно переполнять злорадное удовлетворение. Ну же, радуйся! Торжествуй! Потешь наконец свое бессмертное тщеславие. Победитель получает все. Все…

— Но ведь у тебя семья, жена, — мягко возразила она. — Талант, в конце концов.

— Талант, — дернулся он. — Разве ты не видишь, что творится сейчас в России? Кому, на хрен, сдался мой талант. Я давно уже без работы… Да и, честно говоря, все это бумагомарание мне осточертело! А семья…

Он замялся, и Стефания напряженно уставилась на него.

— С семьей, в общем, тоже все достаточно хреново. Наташа — тяжелый человек, и ужиться с ней… Иногда мне кажется, что ее постоянные упреки окончательно сломили мою веру в собственные возможности. Ну, не будем об этом, — он предпочел переменить тему: — Ну а ты? Ты как?

— У меня все прекрасно, — одарила она его ослепительной беззаботной улыбкой.

Так-то, знай наших! Ждал, должно быть, от меня ответного признания — жизнь моя пуста и бессмысленна, и все, что мне осталось в ней, — это смутная ностальгия по былым временам? Нет же, теперь мое дело — бесконечно доказывать тебе, а может, и самой себе, что я — талантлива, красива и необыкновенно счастлива в личной жизни.

— Вот даже как! — он окинул ее долгим взглядом. — Да, ты по итогам только выиграла. Впрочем, я и не сомневался.

— Выиграла? — Она подавила короткий сухой смешок, вскинула руку, закусила костяшки пальцев.

— Ну как же… По всему видно, что ты в полном порядке. Успешная, богатая, счастливая. Значит, выиграла… как и всегда.

— Я тебя поняла, — оскалилась она. — Это ведь так чертовски обидно, когда у кого-то все получается, да? Ты и так, и эдак пытаешься перебороть ее, а она, сволочь такая, все поднимает голову, и все-то ей удается. Досадно, конечно.

Горло теснили невысказанные слова, в груди заколотилось возмущение. Ты, значит, ожидал увидеть меня побежденной, раздавленной? Этим успокаивал свою больную совесть — она тоже, тоже получила по заслугам, этакая паршивка! Воображал, должно быть, в красках всю бездну моего падения. А тут вдруг такой несправедливый финт злокозненной судьбы. Опять обманула, переиграла, негодяйка!

Господи, чего она ждала, на что надеялась, какие сумасшедшие мечты вынашивала с того дня, как встретилась с ним глазами на залитой солнцем набережной провинциального городка? Казалось бы, прожила целую жизнь, раз и навсегда лишилась иллюзий, давно потеряла веру в обязательное возвращение сторицей всего того хорошего, милого и доброго, что когда-то раздала, как милостыню на базаре… Известно же, что сокровища наших душ к нам крайне редко возвращаются, однако упорно продолжаешь ждать и надеяться, что кто-то что-то вернет в память о былом. Не будь же смешной! Люди не меняются, и он никогда не простит тебе твоей успешности, как не прощал ее тогда, в самом начале.

— Я никогда не пытался тебя побороть, — отступил от нее Евгений, глаза его потемнели и сузились. — Это тебе вечно мерещилось, что я пытаюсь сбить тебя с пути, помешать триумфальному восхождению к вершине. А я просто хотел спокойной мирной жизни… человеческой семьи, понимаешь?

— Так вот же ты ее и получил, — развела руками Светлана. — Что мешает наслаждаться тихими семейными радостями? Назойливые призраки прошлого? Прости, я не хотела тебе помешать.