Читать книгу "Тайна Игоря Талькова. "На растерзание вандалам" - Ирина Измайлова"

Не разобрались.

Поэтому можно было бы с полным правом относиться к человеческому обществу с осуждением, если бы не одно «но». Путь правды, путь спасения был вновь указан людям, этим путем можно следовать, и тогда все обретает иной смысл, и жизнь перестает быть чередой одних лишь испытаний, побед и поражений, но становится дорогой к Свету. Большинство людей, однако, этот путь отвергают. Отвергают, даже вроде бы веруя во Христа. Слишком многое, как им кажется, пришлось бы преодолеть в себе, изменить в своей жизни, чтобы идти этим путем.

Впрочем, что касается той эпохи, для которой Тальков придумал столь выразительное и обидное прозвище «эпоха Вырождения», то, пожалуй, это время такого названия заслуживает. Время, когда из некогда мудрого, но по-детски доверчивого народа не просто вытравили его живую душу, народу еще и внушили, что души-то нет! А раз нет Бога, нет души, то какой там путь к спасению? И, в таком случае, какие там идеалы, достоинство, честь? Если все полетит в пустоту, тогда чего ради вообще к чему-то стремиться?

Те красивые слова, коими пытались заменить прежние вечные истины, так и остались словами. И неверующая страна, поплатившись за измену Богу невиданными, жестокими испытаниями, оказалась перед зияющей пустотой. Эпоха вырождения… Жестоко. Но справедливо.

В конечном счете книга Талькова получила иное название – «Монолог». Потому что сутью ее стало обращение поэта к своим современникам именно с монологом. Монологом о времени, о себе и о главном, о том, что Игорь сделал смыслом своей жизни. О песне. О песне, которая и в эту опустошенную эпоху по-прежнему находила путь к мыслям, к сердцам. И к душе слушателя. Потому что, несмотря ни на какие утверждения, люди так и не поверили, будто души у них нет.

А найдя контакт с помощью песни, можно потом поверять слушателям свои идеи, можно говорить с ними по душам о самом главном – о Родине и Боге, об истории, которую тоже пытались изгнать из памяти русского человека, внушая, что наша история началась с 1917 года…

«Песня – это кратчайший путь к сердцу и уму человека, но мне всегда казалось, что я не могу высказаться до конца в своих концертах, поэтому выступления на сцене перерастали порой в митинги, полемику, а иногда даже в лекции. Например, в Свердловске в 1988 году, на одном из концертов шестисоттысячная аудитория, заполнившая Дворец спорта, в течение полутора часов слушала, как я рассказывал о 30-летнем правлении Екатерины II, но люди ждали песен, и это ожидание сбивало меня с мысли, торопило, не давало возможности выговориться до конца. Именно тогда я решил найти возможность для полного самовыражения и передачи людям информации, которой владею. Такую возможность может дать только книга, но, поскольку книга «Эпоха Вырождения» должна была носить по большей части публицистический характер, ее написание было отложено до лучших времен, тем более что сейчас от публицистики все устали. «Книга должна быть живой, – подумал я, – написанной от первого лица, и чем она больше будет насыщена примерами из личной жизни, ситуациями, происходящими непосредственно со мной, тем она будет живее и интереснее»[54].

Обманутое поколение

В декабре 1989 года ведущий телепрограммы «До и после полуночи» Владимир Молчанов включил клип на песню «Россия», снятый съемочной группой телепрограммы, в свою передачу.

Позднее Тальков вспоминал:

«Мир не без честных и смелых людей!

Владимир Кириллович Молчанов, создатель и ведущий программы «До и после полуночи», рискуя потерять работу, наживая себе массу неприятностей, отважился дать на всю страну в одной из своих передач мою горемычную, считавшуюся властями криминальной «Россию». Я вздохнул! Молчанов «откупорил» меня социального, и Тальков был наконец выпущен из тисков амплуа «чистопрудника» и стал полноценным автором-исполнителем разноплановых песен. После первооткрывателя Молчанова осмелели и остальные создатели и редакторы передач «Песня года», «Утренняя почта», «Ступень к Парнасу» и других.»

Сейчас уже трудно, вспоминая те «переломные» годы, действительно до конца понять и по достоинству оценить поступок редактора программы «До и после полуночи». «Россия» была для властей не просто «криминальной» песней. Она впрямую указывала на причину и происхождение захватившего великую страну зла.

Эту песню нельзя не привести полным текстом, как нельзя убрать из нее ни одной строки, ни одного слова:

Листая старую тетрадь

Расстрелянного генерала,

Я тщетно силился понять,

Как ты смогла себя отдать

На растерзание вандалам.

Из мрачной глубины веков

Ты поднималась исполином,

Твой Петербург мирил врагов

Высокой доблестью полков

В век «золотой» Екатерины.

Россия!

Священной музыкой времен

Над златоглавою Москвою

Струился колокольный звон,

Но, даже самый тихий, он

Кому-то не давал покоя.

А золотые купола

Кому-то черный глаз слепили:

Ты раздражала силы зла

И, видно, так их доняла,

Что ослепить тебя решили.

Россия!

Разверзлись с треском небеса,

И с визгом ринулись оттуда,

Срубая головы церквам

И славя нового царя,

Новоявленные иуды.

Тебя связали кумачом

И опустили на колени,

Сверкнул топор над палачом,

А приговор тебе прочел

Кровавый царь, великий… гений.

Россия!

Листая старую тетрадь

Расстрелянного генерала,

Я тщетно силился понять,

Как ты смогла себя отдать

На растерзание вандалам.

О, генеральская тетрадь,

Забитой правды возрожденье,

Как тяжело тебя читать

Обманутому поколенью.

Россия![55]

Да, если за два года до того, в «Примерном мальчике» цензоров напугали слова «рок» и «храм», то здесь было куда больше того, чего им стоило пугаться! Хотя тоже по большому счету всего два слова. Точнее одно слово и одно словосочетание.

«А золотые купола

Кому-то ЧЕРНЫЙ ГЛАЗ слепили» (выделено мною. – Прим. авт.).

Нич-чего себе! Это какой же такой «черный глаз»?! В словосочетании увидели посягательство на святая святых – еврейскую тему. Увидели проявление того, что после октября 1917-го считалось крайней степенью криминала – антисемитизм.

А кстати, почему так уж сразу? Вообще-то в русской мифологии черный глаз считался признаком нечистой силы, то есть потустороннего злого начала. И это вполне понятно: до татарского ига русские были в подавляющем большинстве светлоглазыми, да и триста лет ига не так уж сильно нас «перекрасили». Поэтому увидеть в словосочетании «черный глаз» соответствующий намек можно было, только очень этого захотев. По принципу, что на ком горит… Разумеется, цензорам было известно, кого было больше всего среди организаторов и руководителей кровавой революции в России, но почему им сразу же подумалось, что то же самое имеет в виду и Тальков?