Читать книгу "Лысая гора - Сергей Головачев"

Муромский с ужасом смотрит на его затылок. Заметив это, аспид поворачивает голову дальше, возвращая её в прежнее положение.

– С ним бесполезно воевать, – говорит ему Микки. – Даже я не могу одолеть его.

– А ты кто?

Микки снимает очки и показывает ему своё истинное лицо. Лицо кудрявого красавчика-херувима.

– Я – тот, кто на страже. И по идее должен с ним бороться. Но… – в его правой руке неизвестно откуда появляется пламенный меч, – сколько я не прожигал его этим мечом, всё без толку.

– Поэтому я предлагаю тебе, – вновь обращается к нему Дэн, – бороться не со мной, а с теми, кто против меня.

Невиданная наглость Змея обескураживает Муромского.

– Че, против своих же?

– Ага, – кивает Дэн.

– А хер тебе!

– Неправильный ответ, – мотает головой аспид.

В руке у него Илья замечает верёвку с петлёй-удавкой.

– Извини, – улыбается Дэн, – но на моё предложение ты можешь ответить только «да».

Накинув петлю ему на шею, Дэн слегка затягивает удавку и добавляет:

– Иначе… Сам понимаешь, мы открылись перед тобой. И если ты отказываешься, тебя ждёт только смерть.

Муромский показывает ему средний палец.

Херувим бьёт его сзади по голове пламенным мечом. Оглушённый и обожжённый ударом, Муромский падает навзничь.

Взявшись за верёвку, аспид тянет Илью к противоположному берегу высохшего озера, туда, где возвышается крутой песчаный утёс. Под зеленеющей акацией Дэн сваливает ногой бездыханное тело в яму и закидывает сверху хворостом.

9. Наш человек

На снимке из космоса Лысая Гора представляет собой громадный распустившийся цветок с чётко очерченными лепестками. С помощью Google Earth можно заметить также, что цветок этот чем-то напоминает перевёрнутую пятиконечную звезду. Отчётливо видны лишь четыре её конца, нижний в настоящее время напрочь обрезан автотрассой.

Приглядевшись внимательнее, можно обнаружить на Горе ещё кое-что, приводящее в изумление. Сверху из космоса на её поверхности ясно читается печать Великого архитектора – тайный масонский знак – графическое изображение циркуля, нависающего над наугольником.

Ножки гигантского циркуля составляют две узкие степные полосы, словно под линейку прорезанные в лесном массиве и развёрнутые под углом в сто двадцать градусов, а исполинский наугольник образуют с одной стороны прямая линия автотрассы, а с другой – русло реки Лыбедь.

Заключённый между ними перевёрнутый и обезглавленный пентакль есть искусственно созданные ещё сто сорок лет тому назад укрепления Лысогорского форта, и на самом деле, Лысая Гора является неприступной крепостью, попасть на которую не так-то просто.

Построена она была под руководством генерала Тотлебена по последнему слову фортификационного искусства в 1872 году. Примечательно, что фамилия его в переводе с немецкого означает «мёртвая жизнь».

После завершения работ форт представлял собой сложную систему бастионов, равелинов, редутов, теналей и люнетов. В казармах могли разместиться несколько тысяч солдат.

Более сотни лет простой люд сюда не допускался, место это было огорожено колючей проволокой, а по периметру стояли часовые.

Но крепость была здесь построена напрасно, форт никогда так и не был использован в оборонных целях. Ни в годы первой, ни второй мировой войны. Напрасно была здесь расположена и секретная ракетная часть. В годы перестройки её отсюда убрали, как убрали отсюда и глушилки вражеских радиоголосов.

С тех пор всё здесь заброшено и перестало функционировать, казармы и склады покинуты и растащены по кирпичику, осталось лишь несколько полуразрушенных строений, но вскоре та же участь ожидает и их.

Лысая Гора сама по себе избавляется от всего наносного и лишнего, ей не присущего. Как ни странно, лишь валы, рвы и редуты с потернами прекрасно сохранились и до сих предстают перед посетителями в первозданном виде.

Но всё это не просто так. Всё это является частью задуманного Великим архитектором плана, что и видно на снимке из космоса.

Поднявшись со дна высохшего озера на тропинку, ведущую в Русалочий яр, Дэн и Микки наталкиваются на велосипед, брошенный Муромским.

– А с велосипедом что делать?

– Туда же его, в это болото! – кивает Дэн.

– А может, проще вернуть парня? – предлагает Микки.

– Ты хочешь его воскресить?

– А почему бы и нет? Может, в благодарность за это он и одумается.

Они возвращаются назад и раскидывают хворост, которым прикрыт Муромский. Дэн наклоняется к нему и, взяв его за руку, пытается вытащить его из ямы. Но пальцы Ильи высказывают из-под его белой перчатки.

– Как быстро он тут сгнил, – замечает аспид.

– Фу, как смердит, – машет у себя перед носом херувим.

Дэн вновь хватает Илью за руку и тянет его к себе. Поддавшись, тело его, вытянутое, как по струнке, начинает медленно подниматься из ямы. Но затем кисть его вновь выскальзывает из белой перчатки Дэна, и Муромский вновь обрушивается в яму.

– Так его не поднимешь, – качает головой Микки. – Это надо делать с молитвой.

Он хватает Муромского не за пальцы, а выше – за запястье. Крепко удерживая его так называемой «львиной хваткой», он осторожно поднимает его из могилы.

– Именем господа, восстань из мёртвых! – восклицает он.

Не открывая глаз и не подавая признаков жизни, Илья встаёт перед ним на вытянутых ногах, как оловянный солдат.

– Во имя бога стань живым! – вновь восклицает Микки.

Тело Муромского неожиданно вздрагивает, и он открывает глаза.

– Ты был во тьме, а теперь пришёл к свету, – торжественно объявляет херувим.

Приставив ногу к его ноге, прикоснувшись коленом к его колену, прижавшись грудью к его груди, Микки обнимает Илью и, похлопав рукой по его спине, шепчет ему в ухо:

– Махабон.

Муромский удивлённо смотрит на него.

– Что?

– Отныне ты строитель.

Илья недоумённо смотрит на него.

– Просвети его, – кивает херувим аспиду.

– Теперь ты в рядах тех, кто строит новый мир, – объясняет Дэн Илье. – Всё, что делается в этом мире, всё исходит от нас. А что не исходит от нас, всё равно нами контролируется и направляется.

– Сними с него верёвку! – кивает ему Микки. – Он связан теперь с нами более тесными узами.

Дэн снимает с него удавку.

– Запомни! Отныне ты подчиняешься лишь ему, – внушительно произносит Дэн, поднимая брови кверху, – и больше никому.