Читать книгу "Шаровая молния - Иван Черных"

В свою комнату Геннадий вернулся утром. Юрий еще спал, выводя носом и горлом залихватские рулады. Утомленный сексом и бессонницей любовник принял душ и упал в свою постель. Сон все равно не шел, лишь сумбурная дрема с образом обнаженной Ланы, будто продолжавшей ласки, сменяли в воображении картину за картиной. Нет, ни среди женщин, ни среди юных девиц такой темпераментной и сладострастной он еще не встречал. Временами в отдалении вдруг появлялся образ Дмитрюкова, и ревность обжигала сердце. Кто он, Геннадий, для Ланы, возникал вопрос. Любовник на ночь? Любит ли она его или приглашает от скуки, подразнить других поклонников? Чего ей не хватает? И власти ей мало, и особняком с охраной не удовлетворена, готова променять на квартиру в столице… Странная, непонятная женщина. Раньше таких любвеобильных Геннадий на дух не переносил, но Лана… Он осуждает ее, злится… и жить без нее не может.

Он уснул. И странный сон продолжал будоражить его голову. Будто он летел на своем «Ан-72» в бушующем турбулентными потоками и грозами небе. На правом сиденье сидела Лана и тянула штурвал на себя, направляя самолет в самое черное облако.

– Отпусти штурвал! – кричал он. – Разве ты не видишь, как сверкают там молнии?

Лана хохотала в ответ и продолжала тянуть штурвал. Да с такой силой, что он не мог с ней справиться. И «Ан-72» врезался в грозовое облако. Гулко грохнуло. И молния вонзилась прямо в Лану. Геннадий в страхе открыл глаза.

– Прости, – извинился Юрий, поднимая с пола электрическую бритву. – Ну и здоров ты спать, будто всю ночь на тебе черти ездили.

«Черти, – усмехнулся мысленно Геннадий. – С чертями я сладил бы».

НАПАДЕНИЕ

Праздник «День защитника Отечества», как и Новый год, руководители корпорации «Янот» отмечали в Доме культуры. Празднование началось с танцев, и Лана без стеснения подошла к Геннадию и повела его в круг. Это было что-то новенькое. Или Дмитрюков попал у нее в отставку, или решила наплевать на сплетни и мнение окружающих. Да и чем Геннадий плох для нее? Он еще ни от одной девушки не получал отказа. Лана, будто волшебница, околдовала его – безумно нравилась. Но ее волевой характер, вот эта бесцеремонность без слов увлечь его в круг вызывали робкий протест. Он не привык к такому обращению, даже командирская властность вызывала порой внутреннее неприятие. Что хочет показать этим Лана? Он не понимал ее. Любовь, усвоил он из прочитанных романов, это очарование, желание принадлежать друг другу, а если понадобится, то и отдать за любимого (любимую) жизнь. И проявлять тут власть, показывать свое превосходство… Любит ли она его?

– Ты чего такой напряженный? – будто прочитала его мысли Лана. – Тебя что-то смущает?

– Да нет. Я за тебя беспокоюсь. За твой авторитет.

– Кто-то на него покушается?

– Ты в глазах своих подчиненных – императрица…

– Перестань, – сердито оборвала его Лана. – Я – женщина прежде всего. И кому какое дело до моей личной жизни? Чужие пересуды меня не волнуют. После вечеринки снова приглашаю тебя ко мне домой. Кстати, у меня есть симпатичная подруга, а у тебя – друг; Юрием, кажется, зовут. Хочешь их познакомить?

– С удовольствием. Он будет рад.

– Договорились. Я предупрежу подругу.

Когда он возвращался с Юрием к их постоянному месту встречи у колонны недалеко от сцены, Ланы на месте не было – она уже кружилась с высоким представительным мужчиной лет пятидесяти с гусарскими усами и военной выправкой. Не иначе из генеральской свиты, невольно мелькнула мысль у Геннадия.

Танец кончился, и партнер Ланы, не доведя до того места, где взял, оставил ее. Лицо Ланы пылало негодованием. Неужели только от того, что усатик поступил неучтиво, не довел до положенного места?

– Здравствуйте, – поздоровался Юрий, осматривая стоявших рядом женщин.

Лана протянула ему руку.

– Галя сейчас подойдет, – успокоила она его. И обратилась к Геннадию: – Представляешь, этот козел, – кивнула в сторону удалившегося партнера, – разыскал меня здесь, чтобы передать ультиматум Пикалова: прекратить скупать акции его завода. Довел до банкротства, а теперь спохватился… Не можешь, не берись. Я ему еще не такое устрою…

К ним подошла белокурая круглолицая женщина лет тридцати пяти в светло-голубом костюме и белоснежной блузке. Поздоровавшись, представилась:

– Галя.

Юрий и Геннадий назвали себя.

– Это мои лучшие друзья, – согнав с лица ненастье, пояснила Лана. – Прошу любить и жаловать.

Заиграла музыка.

– Танцуйте и знакомьтесь поближе, – распорядилась «Императрица», беря Геннадия за руку. И, едва вошли в круг, продолжала возмущаться: – Понимаешь, какая наглость – указывать мне, что делать. Его рейдеры и рэкетиры задолбали, а он со мной вздумал счеты сводить!

– Успокойся, – попытался урезонить ее Геннадий. – Может, он просто тебя попросил, по-хорошему, а ты…

– Ты не знаешь наших отношений. Он с первых дней, когда я осталась без мужа, подмазывался ко мне, предлагал объединить концерны. А теперь понимает, что автозавод уплывает у него из рук… Ничего, скоро сам будет рад предложить акции…

– Я бы не советовал тебе обострять отношения. Зачем это тебе?

– Ты ничего в бизнесе не соображаешь. Бизнес – это конкуренция, борьба. Тебе этого не понять. Твое дело – крутить штурвал. Кстати, тебе нравится твой самолет?

– Нормальная, хорошая машина.

– А три посадки делать до Якутска?

– Да, не очень-то здорово. Но… такова конструкция.

– Я скоро пересажу тебя на более перспективный самолет. «Ил-76». Будешь летать по дальним маршрутам, в зарубежье.

Он хотел возразить, но раздумал: это только прожекты «Императрицы». А жизнь меняется чуть ли не каждый день. И что будет завтра? Да и в зале появились новые люди: два генерала, общевойсковой и милицейский, два полковника и лысый коротышка по кличке Колобок, губернатор Удмуртии Колобков Семен Семенович со своей свитой, приближенными и телохранителями.

Музыка смолкла. Директор Дома культуры рванулся к ним навстречу, и Лана Петровна, оставив своих друзей, широким шагом направилась к высокопоставленным гостям, расправив плечи и гордо вскинув голову. Она и в данной ситуации не желала терять престижа. Губернатор пошел ей навстречу, мило улыбаясь, вытянув вперед руки. Взял ее руку, поднес к губам. Стал что-то говорить. И генералы, здороваясь с ней, наклоняли головы, кивали, произносили, судя по сладко изогнутым губам, добрые пожелания.

Лана Петровна пригласила гостей за стол.

Далее все пошло по давно истертому сценарию: торжественные речи, звон рюмок, веселые возгласы, улыбки и смех.

А Геннадий испытывал неприятное жжение в груди. Ему не нравились гости, не нравилось, хотя и едва заметное, угодничество возлюбленной перед этими высокопоставленными чинушами, не нравилось и то, что прервали разговор на самом интересном месте. Тут же упрекнул себя, чего это заносит его на ровном месте: иначе Лана поступить не могла. Ревнуешь? А какое право имеешь на это? Она свободная женщина и вольна поступать, как ей вздумается.