Читать книгу "Милый Каин - Игнасио Гарсиа-Валиньо"

Через открытые окна в комнату проникал свежий ночной ветерок. Кораль лежала в постели и слушала, как шелестят листья акаций в саду, дышит Карлос и тикает будильник, стоявший рядом с кроватью. Память с предательской настойчивостью переносила ее в то майское утро восемьдесят девятого года, когда они с Хулио увиделись впервые.

Тогда он дремал на скамейке с книгой в руках. В сон его склонило солнце и какой-то роман Бальзака. Кораль могла пройти мимо, не обратить на него внимания, но почему-то остановилась, присмотрелась к дремлющему молодому человеку, поставила неподалеку на газоне мольберт и взялась за кисти. В общем-то, ничего более интересного за все время прогулки по парку ей на глаза все равно не попалось.

Юноша просидел неподвижно с полчаса. Кораль как раз хватило времени разметить холст углем, набросать контуры сидящего человека и прикинуть, где с точки зрения композиции будет лучше расположить деревья и садовый фонарь. Затем настала очередь кистей и красок.

Кораль начала с самого трудного — с линий, передающих спокойную позу человека, дремлющего в свое удовольствие. Постепенно на холсте стали прорисовываться основные контуры: вот его ноги, вот склоненная голова с подбородком, упершимся в грудь, вот рука, придерживающая полуоткрытую книгу. В планы Кораль входило создать вполне реалистичный портрет. Не самый привычный ракурс не позволял ей разглядеть черты лица спящего молодого человека, и художница позволила своей фантазии немного разгуляться. Портрет спящего красавца она создавала в соответствии с собственными представлениями о прекрасном.

Все остальное — фон, пейзаж, окружающие предметы — не потребовало от нее больших усилий. Картина писалась словно сама собой. Несколько мазков слегка заколерованным белым — и готова книга, заложенная пальцем. Еще несколько движений кистью — и на холсте появились доски садовой скамьи, на которой возникли кобальтовые сполохи тени, отбрасываемой деревьями.

Впрочем, вскоре тень осталась лишь на холсте да в памяти Кораль. Солнце поднялось к самому зениту и стало сушить краски быстрее, чем хотелось бы художнице. Кораль стала нервничать.

«Мой спящий принц хотя бы сидит на одном месте и почти не шевелится», — успокаивала себя девушка.

Время от времени она вытирала рукавом пот со лба, а в какой-то момент достала из сумки и надвинула на самые глаза тонкий ободок с плотным козырьком. Художница отошла на несколько шагов от холста, посмотрела на свой набросок и стала нервно покусывать кончик деревянной ручки кисти. То, что она видела, не совсем устраивало ее.

Он проснулся в тот момент, когда Кораль отчаянно сражалась с фоном, пытаясь чередованием серых и зеленых мазков передать игру солнечного света на листьях и ветвях деревьев. Парень чуть сощурился, внимательно посмотрел на нее, затем обвел взглядом окружающее пространство и удивился еще больше. Художники были повсюду! Через несколько секунд он, по всей видимости, вспомнил, что в тот день в парке проходил ежегодный конкурс набросков с натуры для молодых художников.

Кораль продолжала воевать с красками, не желавшими подчиняться, а Хулио тем временем потянулся, потер руки и встал со скамейки. При этом он не выглядел рассерженным или обиженным, подошел к мольберту и шагнул Кораль за спину. Только в этот момент она почувствовала его дыхание у себя за спиной и поняла, что происходит. От неожиданности у нее дрогнула рука, державшая кисть. Один из стволов парковых каштанов на ее холсте оказался рассечен надвое лоскутком неба.

— Очень симпатично, — впервые услышала Кораль его теплый голос.

Девушка поблагодарила за комплимент, но даже не обернулась. Ей сейчас были как воздух нужны любые теплые слова, потому что внутренне она уже была готова сорвать холст с подрамника, швырнуть на землю и хорошенько потоптать ногами.

— Нет-нет, я действительно очень вам благодарна, — сказала художница, оглянулась и улыбнулась ему. — Надеюсь, вы не обиделись?..

— Ни в коей мере.

Он надел темные очки. Кораль повнимательнее присмотрелась к собеседнику и поняла, что этот мужчина вовсе не так молод, как ей казалось, когда она смотрела на него издали.

— Гораздо хуже другое, — со вздохом сообщил он. — Писать портрет одного из членов жюри — не лучшее решение, особенно если вы у частница конкурса. Что, ничего лучше не нашли?

Кораль явно не на шутку удивилась.

— Что? Неужели вы…

Хулио воспользовался этой возможностью, чтобы представиться.

— Что ж, в таком случае мне остается надеяться только на то, что вы берете взятки, — сказала Кораль.

— Да что вы себе позволяете?! В конце концов, если у вас хватает дерзости завести речь о деньгах, то пусть хотя бы сумма окажется достойной.

Он окинул ее взглядом с головы до ног. Зрелище было не слишком многообещающим. Студентка и есть студентка. Что с нее взять?!

— Я девушка бедная, но добрая. Могу пригласить вас посидеть в кафе, но только при одном условии. Если вы позволите мне закончить набросок.

Хулио не стал долго обдумывать это предложение. Перспектива пообедать со столь очаровательной девушкой была более чем соблазнительной.

Она же, со своей стороны, потребовала, чтобы он вернулся на скамейку и сел в той же позе, в какой дремал некоторое время назад — глаза закрыты, голова склонена вперед и чуть вбок. На самом деле эта часть наброска уже была закончена, но Кораль не могла отказать себе в удовольствии слегка отыграться на этом, с позволения сказать, члене жюри. Хулио послушно исполнял все ее распоряжения. Он просто кипел от удовольствия, вызываемого игрой, затеянной им же.

В два часа дня Кораль передала свой холст организаторам конкурса. Настал ее черед выполнять свою часть договора, тем более что оба они изрядно проголодались.

— Ладно, выбирай. С сыром или с колбасой? — спросила Кораль, вынимая бутерброды из рюкзака.

— Господи, и на это я чуть было не купился? Ну ладно, взятка так взятка. Давай с сыром.

Художественный конкурс вызвал у воскресной публики необычайный интерес. В парке, против обыкновения, было очень многолюдно. За столиками уличных кафе не оказалось ни единого свободного места. Повсюду сидели молодые художники, нагруженные, как и Кораль, этюдниками и прочими предметами своего ремесла.

Наконец Хулио с Кораль раздобыли пару банок холодного лимонада и присели в тени на травке неподалеку от фонтана. Кораль рассказала, что вообще-то учится на медицинском факультете, но больше всего на свете любит живопись. Она даже призналась, что мечтает о персональных выставках и о том, как будет разъезжать по всему миру, представляя свои картины.

— Что, думаешь, у меня мания величия? — спросила она.

— Может быть, и так, — задумчиво отозвался Хулио. — Но такая мания мне по душе.

Омедас чувствовал, что попал в плен и просто бессилен противопоставить хоть что-нибудь магнетизму, исходящему от этой девушки.

После скромной трапезы они прилегли на траву. Кораль так устала от жары и напряженной работы, что сама не заметила, как уснула. Хулио некоторое время наблюдал за ней и вдруг, не без удивления для себя самого, понял, что влюблен. Ее голос, манера говорить, даже аромат масляных красок, исходивший от нее, — все это ласково, но настойчиво влекло Хулио к новой знакомой, заставляло его кровь вскипать миллионами мельчайших пузырьков блаженного восторга.