Читать книгу "Экипаж «Меконга» - Исай Лукодьянов"

— Вот как! Верно, по вертикали вниз действует только одна сила — земное тяготение… — Опрятин задумался.

— По-моему, — сказал Бенедиктов, — в ноже каким-то образом изменены межатомные, а может быть, и внутриатомные связи. Я убежден, что разгадку мы быстрее найдем через свойства живого организма. Жизненный процесс связан с выделением энергии в разных формах — в волновой форме, в форме биотоков…

Он подошел к круглому аквариуму с проволочной обмоткой, принялся объяснять. Опрятин не дал ему договорить до конца.

— Понятно, Анатолий Петрович, — вежливо сказал он. — Вы помещаете рыбок между обкладками конденсатора, в колебательный контур. Ищете резонанса с их собственной, рыбьей, биоэлектрической частотой, так?

— Именно.

— Разрешите взглянуть на ваши записи. — Опрятин полистал тетрадь. — Бессистемно работаете, коллега. Смутное впечатление от записей. Так не пойдет. Нам нужна система.

— Знаем, знаем, — сказал Бенедиктов. — Рабочий «А» берет в руку «Б» лопату «В» и подходит к куче «Г». Знаем вашу систему.

Опрятин пропустил это мимо ушей.

— Итак, — сказал он, — что мы имеем в качестве исходных данных? Нож из проницаемого материала. Да и то — увы! — утерян… Говорите, предок имел отношение к Индии? Двести лет с лишком? Что ж, опустимся на уровень того времени. Искать там, среди лейденских банок… О структуре вещества только догадывались… Очевидно, набрели случайно. В ноже изменены межатомные связи, вы правы. Как же была преодолена энергия внутренних связей вещества? Вот вопрос… Если бы нож был у нас в руках… Кстати, вы говорили, что нож лежал в железном ящичке. Он-то хоть сохранился?

Бенедиктов вынул из шкафа ящичек, похожий на пенал, и протянул Опрятину.

Опрятин взглянул и…

— Ах, черт! — воскликнул он, вскакивая. — Те же буквы…

На крышке была гравировка: «AMDG».

Ниже — изображение маленькой короны, еще ниже — буквы помельче: «JdM».

Опрятин прошелся по кабинету. Шаги его звучали четко, как удары молотка.

— Что случилось? — спросил Бенедиктов, поворачивая голову вслед за Опрятиным. — Чего вы всполошились?

— Нет, ничего. — Опрятин уселся в кресло и снова принялся разглядывать ящичек. — Что означают эти буквы?

— Верхние четыре — начальные буквы девиза иезуитов. Забыл, что именно. Нижние три — неизвестно, что означают. Вряд ли это имеет отношение к научной проблеме.

Опрятин погрузился в раздумье.

— Вот что, — вдруг рассердился Бенедиктов, — если вы пришли для того, чтобы глубокомысленно молчать, то…

— Не торопитесь, Анатолии Петрович. Характерец у вас… — Он положил ящичек на стол и поднялся. — Ну ладно. Давайте, чтобы не терять времени, поставим начальный опыт. Когда вы в тот раз описали ваш генератор, мне пришла в голову одна идейка. Вам завезли сегодня чемодан с приборами?

— Завезли. Между прочим: не вы ли присылали ко мне раньше этого типа со зверской рожей? Под видом монтера.

— Что вы, Анатолий Петрович? Это мой лаборант. Весьма полезный и, я бы сказал, приятный мужчина. Надеюсь, вы измените свое отношение к нему… Помогите мне убрать аквариум. А столик — сюда, ближе к генератору.

Опрятин принялся собирать аппаратуру.

— Может быть, вы предварительно посвятите меня? — сказал Бенедиктов.

— Безусловно. Я предлагаю начать с минимальной поверхности — с острия.

Опрятин раскрыл футляр и вынул металлическую державку, снабженную длинной, хорошо отполированной иглой.

— Конечно, — сказал он, — кончику этой иглы далеко до пчелиного жала. Жало имеет острие, закругленное на конце радиусом в одну миллионную часть миллиметра. Приложите к такому острию силу всего в один миллиграмм, и давление его кончика на прокалываемое вещество составит около трехсот тонн на квадратный сантиметр. Представляете себе? А стальная игла в руках человека дает укол с давлением около четырех тонн. Впрочем, в иглах вы, кажется, разбираетесь…

— Что это значит? — хмуро сказал Бенедиктов.

— Виноват, просто к слову пришлось. — Опрятин устремил на биофизика немигающий взгляд. — Итак: с кончиком иглы нам легче справиться, чем с крупной массой вещества, согласны?

Он коротко изложил методику опыта.

На столике, под бинокулярной лупой, была собрана установка. Державка с иглой теперь помещалась в струбцине с микрометрическим винтом так, что острие иглы было подведено к стальному кубику. Все это помещалось в спирали между параллельными обкладками и было заключено в толстостенный стеклянный сосуд. Маленький моторчик через ряд зубчатых передач мог очень медленно вращать микрометрический винт, упирая острие иглы в кубик. В стекло были впаяны выводы проводов, соединяющих установку с электростатической машиной и генератором Бенедиктова.

— Посмотрим, на что годится ваш генератор, — сказал Опрятин. — Ну, начали. Попробуем воздействовать электрическим полем на внутренние связи вещества этого кубика.

Бенедиктов включил мотор, и диск электростатической машины с тихим жужжанием завертелся.

— Генератор! — скомандовал Опрятин.

Щелкнул тумблер. В стеклянном сосуде моторчик медленно-медленно вращал микрометрический винт, подводя острие иглы к кубику.

Опрятин и Бенедиктов прильнули к стеклам бинокуляра.

Звякнул звоночек: острие вошло в контакт с кубиком. Включились самописцы. Острие продолжало двигаться, вонзаясь в металл. Но чувствительные приборы не показали усилия… Игла входила в стальной кубик, не встречая сопротивления!

Это длилось один момент.

В следующий миг какая-то сила отбросила Опрятина и Бенедиктова к стене. Стеклянная камера со звоном разлетелась вдребезги…

Бенедиктов огляделся. Он был ошеломлен. Не померещилось ли ему это?..

Опрятин поднимался с пола. Лицо его было бледно, со лба стекала тонкая струйка крови. Он взглянул на Бенедиктова — и вдруг засмеялся, закинув голову и выпятив костистый подбородок.

«Тронулся, что ли?» — тревожно подумал Анатолий Петрович.

— Кубик! — хрипло сказал Опрятин, оборвав смех.

Они кинулись искать кубик и нашли его вместе с обломком струбцины в углу. Положили под микроскоп. Ни малейшего следа от иглы… Но лента самописца — бесстрастная свидетельница — говорила, что игла вошла в сталь на целых три микрона…

Ученые сели в кресла друг против друга. Помолчали. Потом Бенедиктов спросил:

— Что… что вы думаете об этом?

— Я думаю… Это была великая минута. — Голос Опрятина теперь звучал спокойно, но что-то отчужденное появилось в глазах. — На мгновение мы добились проницаемости. Мы ослабили связи вещества в кубике… Но силы, которые создают эти связи, высвободились… И вот — отталкивание…