Читать книгу "Наследник чемпиона - Сергей Зверев"

Но, увидев, как милиционер качнул головой, Мартынов поклялся быть проще. И понял, что пора приступать к работе, для выполнения которой двенадцать часов находился в воздухе.

– Вам хорошо, – бросил он, выворачивая платок так, чтобы выбрать на нем место, не запятнанное кровью. – Вы хоть родителей своих помните. А я вот… Всю жизнь один. Помни я родичей, может, и не сидел бы.

– С чего вы взяли, что я родителей помню? Я их даже не знаю. Не видел ни разу. Сколько ни силюсь детство вспомнить – все мимо.

«И у меня – мимо, – озабоченно подумал Мартынов. – Они что, сговорились?! Ну-ка, раскачай этого парня, пока сам окончательно не запутался! Тот не помнит, этот не помнит… Вы что, лишенцы, обалдели?! А кто тогда из вас мне заявит, что он – Артур Мальков?! Короче, у меня сейчас два пути. Либо я кого-то из них веду в банк, либо этот ведет меня к прокурору»…

– Да бросьте вы! – рассмеялся он. – Это я так сказал, что не помню. Помню, конечно, кое-что. Вот – мой отец, высокий, сильный… – Мартынов показал над своей головой, сколько хватило руки, уровень. – Петром его звали, Роман Алексеевич. Помню, что он на машине работал. Мама – учитель пения. Дом всегда был наполнен музыкой, а руки отца пахли бензином… Эх, детство… Вот, единственное, чего не помню, это как они выглядели и куда потом делись. Знаете, меня постоянно обманывали. То я не Андрей, а Миша, то папа был летчиком, да потом разбился… То маму в командировку отослали… А я-то точно знаю, что ее в Новосибирске грузовик сбил.

Метлицкий пожевал нижнюю губу и крутнул сигарету в пепельнице – чтобы упал пепел.

– А я ничего не помню. Меня в интернат привезли, когда мне семь лет было. Ничего не помню… Иногда, правда, по ночам все больше, сны какие-то странные снятся. Дом оранжевый, кирпичный… Лавочки, собака… Я никогда в жизни не был около оранжевого кирпичного дома, неподалеку от которого была бы привязана на цепь собака. Лет пять назад ходил к одной бабке, Чувашихой ее все здесь зовут. Живет на окраине города в поселке Вереснянск. Горожане полагают, что она колдунья, вот и меня бес попутал. Поговорил с ней, она сказала, что это воспоминания из прошлого. Говорит – сходи в церковь, поставь свечу Николе-угоднику, он твою память в нужном направлении запустит.

– Запустил? – незаметно для обоих разговор перешел на «ты».

– Запустил… – Метлицкий рассмеялся и посмотрел в черное окно. – С месяц дом с собакой не снился, а потом опять сначала… Ладно, Мартынов. Заговорились. Что в кабаке делал?

– Да поесть зашел! – возмутился Андрей Петрович. – Жрать-то охота. Только вошел, а там – бах! – бах! – тарарах!

– Кто в кого?

– Знаешь, я переднего края как-то не заметил. Когда идешь в ресторан и у тебя перед глазами лангет с картошкой, не до бдительности. Одно могу сказать точно – палили азиаты.

– Там были кавказцы, – заметил милиционер.

– Правда? – усмехнулся Андрей Петрович. – Пусть будут кавказцы. Помню – черные друг в друга стреляют, помню – к двери бросился, помню – дверь распахнулась… – Андрей Петрович задумался. – Больше ничего не помню.

– А русские стреляли?

Мартынов задумался и решительно покачал головой.

– Русские матерились. Они поодаль от черных сидели. Вот, как сейчас вижу – я захожу, русские в одном конце зала, чеченцы – в другом. И резня началась как раз за столом черных. Ну, это у них бывает. Я – к дверям, а тут – вы.

– Почему – чеченцы? Ты же сначала сказал – азиаты? А сейчас национальность на-гора выдаешь.

– Так ты же сказал – кавказцы? – опять улыбнулся Мартынов. – А о других кавказцах по Би-би-си ничего не рассказывают.

– Вообще-то азербайджанцы, – поправил Метлицкий. – А русские не стреляли?

– А зачем русским стрелять? – равнодушно пожал помятыми после налета плечами Андрей Петрович. – Там кавказцы сами неплохо друг с другом справлялись. Слушай, у тебя водка есть?

Метлицкий спокойно посмотрел на собеседника, потом встал и направился к сейфу.

– Была, кажется. Если не испарилась…

Не «испарилась». Почти полная бутылка «Столицы Сибири» вместе со стаканом материализовалась перед Мартыновым, как при взмахе волшебной палочки.

К большому удивлению милиционера, нынешний американский гражданин и бывший русский зэк перевернул бутылку, но воткнул горлышко не в стакан, а в платок. Несколько раз встряхнул и поставил на место.

– Спасибо.

И снова прижал платок ко лбу.

– Это круто, – согласился убоповец. – Любой другой на твоем месте залпом осушил бы сейчас весь флакон. С нервишками, дядя, у тебя все в порядке.

Вернувшись за стол, пододвинул к Мартынову паспорт, портмоне, мобильный телефон, ключи от машины и остальную мелочь.

– Кажется, на этом мы и распрощаемся. Совет на будущее – ужинай в гостинице. После твоего отъезда тут многое изменилось.

Мартынов убрал платок от лица. Скорое прощание с Метлицким не входило в его планы. Исчезал повод для продолжения знакомства. Причина была налицо, а повод, казалось, исчезал.

– Что-то я не понял… Ты не будешь меня допрашивать? В кабаке остались лежать девять человек, и ты отпускаешь человека, который своими глазами видел процесс превращения их в трупы?

– Это я что-то не понял, – проговорил Метлицкий. – С каких пор блатные стали записываться в свидетели? Ты что, думаешь, что я поверил хотя бы одному твоему слову? Тех, кто украшен такими тату, не исправляет даже Америка. Или ты думаешь, что убедил меня в том, что в «Садко» тебя завел запах жареного мяса? Мне мороки с тобой будет, американец, выше крыши! А зачем она мне, морока? Консула искать, чтобы он присутствовал в тот момент, когда я буду правду из тебя вынимать? Мартынов, вот кто мне при этом совершенно не нужен, так это американский консул. Свободен. И не забудь сигареты.

И, как показалось Андрею Петровичу, милиционер совсем о нем забыл.

– Иди, иди.

«Ладно», – решил Мартынов. Он уйдет, не хватало еще лишние подозрения в парня всаживать. Главное, оба найдены…

Мартынов вышел, обдумывая повод, который не должен вызвать у Метлицкого удивления, когда он завтра снова увидит русского американца.

Едва за ним захлопнулась дверь, Роман Алексеевич поднял трубку.

– Верочка? Здравствуй, дорогая. У меня к тебе просьба, которую ты наверняка оценишь в коробку конфет… Две коробки?.. Согласен, ты всегда права! Две. Запиши данные на одного человека. К утру я хочу знать о нем все. Уже пишешь?.. Алексей Геннадьевич Родищев… Что? Нет, не «Путешествие из Петербурга»… РОдищев, а не РАдищев. После «Р» идет «О». Записала? В восемь, или в девять? Хорошо, в десять.

Положив трубку на рычаги, Метлицкий перестал улыбаться.

– Черт!.. Как у них аллергии от шоколада не случается?! Это же коростой покрыться можно…

Покосившись на оставленную пачку сигарет, он смахнул ее в стол и достал свой «Кент». Дождавшись, пока из легких выйдет последняя молекула дыма, снова потянулся к телефону.