Читать книгу "Степень покорности - Фридрих Незнанский"

Конечно, начинал Брандо обычным курьером, мальчиком на побегушках, однако же делал большие успехи, и вскоре у него была собственная микросеть курьеров. Спустя года два стал он фигурой известной. Удача сопутствовала ему, судьба словно вела за ручку по шатающемуся, но надежному мосту через бурный водоворот неприятностей. За что он и получил добавку к своему прозвищу – Счастливчик.

– В рубашке родился, – говорили о нем. – Что ни захочет, все сделает, а женщины за ним так и увиваются.

Он действительно был любимцем женщин, но крепко запомнил уроки, преподанные ему, и ни к одной не привязывался. Скорее считал себя эдаким гурманом, коллекционером любовных приключений.

Через несколько лет после выхода из тюрьмы, когда страна разваливалась прямо на глазах (шла весна 1991 года, до путча оставалось всего несколько месяцев), Брандо уже успел отвоевать себе место под солнцем (он еще не вышел напрямую на международный наркорынок, но был к этому готов), он случайно наткнулся на Пегаса. Пегас разгружал машину возле продуктового магазина и был явно во хмелю. Вид у него был опустившегося человека, ясно было, что пьет он постоянно, равно как и постоянно зарабатывает на жизнь и выпивку разгрузкой машин.

Брандо хотел было пройти мимо, но Пегас тоже заметил его и узнал.

– А, – развязно подошел он к Брандо. – Соловей-соловей, пташечка, – провыл хмельным голосом, – ты, друг-товарищ! Где так приоделся-то? Забыл старого приятеля, да? – В выражении лица появилась озлобленность. – А теперь вот решил навестить? Ну что ж не обнимешь старого друга?

Брандо с отвращением оттолкнул Пегаса и быстро направился дальше. Он и сам не знал, почему в свое время решил не подключать к делу Пегаса. Вероятно, боялся, что слишком будет доверять ему, а это могло помешать работе. Правила Безрукого словно были вписаны в его сознание золотыми буквами.

Про самого Безрукого Брандо вспоминал неохотно. Тот вышел в восемьдесят девятом и оказался непосредственным начальником Брандо. Безрукий обрадовался встрече.

– Я говорил ведь, что ты далеко пойдешь. Молодец, парень, – он похлопал Брандо по плечу. – Так держать.

Брандо улыбался, жал руку старому знакомому. Но у него была своя тактика в отношении всех, кто стоял над ним, – он привык делать это место пустым, чтобы со временем самому занять его, так как обычно был самой подходящей кандидатурой. Он понимал, что ради Безрукого изменять свои правила не станет.

Случай убрать Безрукого не заставил себя ждать – тот не ожидал предательства со стороны ученика. Истекая кровью в темном, пропахшем мочой подъезде, он удивленно сказал Брандо:

– А ты и впрямь далеко пойдешь.

– Правило номер один, – напомнил ему Брандо, но Безрукий уже не слышал.

Брандо не мучила совесть ни за это, ни за другие предательства. Он понимал, что, встав однажды на бандитскую дорогу, про совесть лучше забыть раз и навсегда, а иначе не Безрукий бы сейчас валялся в луже собственной крови в обоссанном подъезде, а сам Брандо и, возможно, гораздо раньше.

Глава 7

Небольшой поселок располагался вокруг покатого холма, заросшего травой и березами. Внизу протекала речка. Часть домиков на холме, часть – внизу. Поселение большое, дома на горе аккуратные, приятно посмотреть. Правда, внизу домишки так себе – по большей частью хибары из подручного материала.

Мы вошли в поселок. С нами сразу начали здороваться все встречные. Часть из них была в белых длиннополых одеждах, часть в черных, остальные – кто в чем.

– Здравствуйте, братья! – говорили они нам и кланялись. – Здравствуй, брат Игорь!

Из-под ног разбегались куры. За загородками мычала и блеяла скотина. В общем, село как село.

– У нас тут все свое, – с гордостью рассказывал Игорь, – крупы, вермишель, конечно, из магазина, а так… Огороды у нас свои… Общий огород есть. Картошку мы в общий погреб ссыпаем, а потом делим поровну, потому что у одного мельче уродилась, у другого мало, у третьего много…

Промаршировав почти через весь поселок, мы остановились у большого дома.

Перед домом за столом сидел человек в белом одеянии с черным поясом и следил за тем, как дети чистят разложенные на столе грибы. У меня при виде этих грибов аж слюнки потекли: богатые, знать, места здесь. Эх, кабы не работа…

– Здравствуй, брат Павел, – сказал Игорь, – вот, я новообращенного привел. Это Юрий, он бизнесмен. (Так я представился.) Он приходил на собрание к посланцу Ефиму и изъявил желание познакомиться с нами ближе.

– Здравствуйте, братья, – протянул Павел, глядя на нас из-под полуопущенных век. – Что ж, мы всем рады… Пусть поживет три дня, неделю, а потом видно будет. Жить, Юрий, будешь в семье Игоря, работать со всеми на равных. Ты знаешь, что мяса мы тут не употребляем?

– Не имею ничего против.

– Но молочные продукты употребляем, потому что это вреда никому не причиняет. Едим мы по праздникам рыбу.

– Очень рад.

– Отдыхайте, братья, – сказал Павел, очевидно заскучав.

Игорь повел меня в соседний дом. Он был поменьше первого, но вполне приемлемый. В доме, как водится, кисло пахло мышами, старыми тряпками. В сенях стояли ведра, кадушки. Вход в комнаты был завешен марлей. В общем, все как всегда. На меня сразу нахлынули детские воспоминания, но я отмахнулся от них – нечего в стане врага сентиментальничать…

В комнате – небольшая печурка и четыре кровати. Игорь указал мне на одну из них:

– Пока на месте Савла спать будешь, он в город уехал.

Я бросил свой рюкзак на пол рядом с кроватью и повалился на нее. Заскрипели пружины.

– Ф-фу… Слушай, брат, а Павел этот кто был?

– Павел – это жрец. Ты сам смотри: кто в белых одеждах с черным поясом, тот и жрец. Это… ну как вроде апостолов. Учитель же не может сам из конца в конец деревни бегать и за всем досматривать.

– Они, значит, досматривают? Понятно… Слушай, а что, у тебя семья есть? Дети?

– Нет. Все здесь одна семья. У нас в семье, которая в этом доме живет, все холостые. А бывает, что и женатые пары с холостыми живут, и женатые отдельно… Но реже. Дом свой надо строить, это долго, дорого…

– А как же женатые пары живут с чужими вместе? У них же свои.. гм… потребности.

– Да не с чужими же, брат. С семьей. И потом, животные потребности у нас не поощряются, им волю особо не надо давать.

– Хм… Ну, детей-то откуда-то брать надо… А скажи, Игорь, как у вас тут парень с девушкой знакомятся?

– Как везде. Бывает, что из города к своему парню девушка приезжает. Только у нас в поселке неженатым сексом нельзя заниматься, от общины отлучат. Так что некоторые остаются на поселение, у кого по любви… Мы никого не принуждаем.

Я вздохнул. Мне не понять, что заставляет молодого парня «уходить от мира» и жить в поселке, где нельзя заниматься сексом. Я не маньяк, могу какое-то время и потерпеть. Но воздерживаться могу только потому, что я этого хочу, а не по указу подозрительного жреца. Сколько себя помню, всегда такой был. Свободолюбивый. Что навсегда застраховало меня от сект и прочих творческих объединений. Меня бы в этой общине распяли. Хорошо, что я тут только на три дня. Нет, сперва бы меня отлучили. Какая неприятность…