Читать книгу "Служебный разбой - Кирилл Казанцев"

Журналист сам налил себе в высокий стакан.

Из соседней комнаты раздались вопли – Сергей и не заметил, что Аннус и теща Навокова удалились. Он еще не допил, а к крикам тещи и Аннуса присоединился бас Навокова. Бянко выдержал до конца – только допив и отерев губы, он, покачиваясь, направился на звук непрерывных воплей. Толкнув дверь комнаты, остолбенел.

На дощатом полу, на спине лежала уважаемая теща Навокова, в платье и кофте, а обнаженные ноги пожилой леди были широко разведены в стороны. Она смотрела снизу на Сергея и орала: «А-а-а-а-а-а!!!» Почему она так голосила, было понятно – сверху на ней возлежал пьяный возбужденный Анисим и пользовал тещу Навокова своим длинным упругим хозяйством. Почему орал Аннус (он тоже голосил: «А-а-а-а-а-а!!!»), тоже было ясно – сзади к Анисиму пристроился красный от ярости Навоков и пронзал Аннуса в самый анус. Почему орал артист («А-а-а-а-а!!!»), было не ясно. Видимо, от злости. Навоков тоже пришел в эту комнату на крики и застал соитие тещи и Аннуса во всем его нескрываемом великолепии. Ничего лучше не придумав, он стал «наказывать» стажера, не отрывая последнего от сладостного процесса.

– С ума сошли, – сделал заключение Сергей.

Захлопнув дверь, он вернулся к заставленному бутылками столу.

После Аннус и Навоков подрались – стажер попытался потребовать объяснений, за что его так опустили, но двумя хлесткими оплеухами был отправлен в нокаут.

Навоков вошел в зал, набулькал себе в стакан водки и, делая большие глотки, жадно выпил. Отрыгнув, гневно взлаял:

– Я пустил тебя как друга, а твой Аннус…

– Мой анус спокоен.

– Лежит в углу в отключке.

– Мой анус – на моей заднице, в моих штанах. А стажера зовут Анисим.

– Какого хрена он мою тещу трахнул? – зверея, надвинулся на Сергея артист. Только драки с толстым Навоковым не хватало.

Журналист проявил выдержку.

– Я уверен, твоя уважаемая теща сама дала повод…

– Ты послушай…

– Послушай ты. Ты ее растлил, и теперь она кидается на молодых мужиков.

– Это мое дело! Это моя теща!

Появился прихрамывающий, морщащийся стажер. Он визгливо спросил Навокова:

– Зачем сделал мне так?! Зад горит, как перец натерли!

– Ты мою тещу трахнул! – опять полез на Аннуса Навоков.

Сергей наблюдал за разборками, ковыряясь вилкой в салате. После сегодняшнего происшествия удивить его не могло ничто.

– Я не трахнул твой теща! – от волнения Аннус стал пританцовывать. – Это ты трахнул меня в лицо!

– Я тебя ударил в лицо, – басом прорычал Навоков и потряс перед физиономией стажера толстым пальцем. – А трахнул я тебя в ж…у!

Анисим сквасил губы, собираясь заплакать.

– Ты гей… – Он обернулся к Сергею, вспоминая, как русские называют геев. – Так делают геи. Петух.

Навоков вдруг расхохотался, сотрясаясь всем грузным телом.

– Нет, дорогой, петух теперь ты! Давай, выпьем мировую!

– Навоков, мы пить не будем, – поднялся из-за стола Бянко. – Надо идти. Ты человек опасный, когда выпьешь. Сейчас ты веселый, а через минуту можешь и в задницу оттрахать.

– Ха-ха-ха-ха!!! – продолжал смеяться артист.

Усаживаясь в машину, Сергей раздраженно спросил Анисима:

– Почему ты такой урод? Ты трахнул всех красивых баб, которые мне нравились. Теперь взобрался на старуху. Ты извращенец? Тебе все равно: молодая, старая, юная? Ни приличий, ни совести.

– Извращенец – это который любит всех женщин? – как ни в чем не бывало, спросил Аннус. – Я знаю еще другие слова: мужчина, самец.

– Точно, Аннус, ты не извращенец, ты – самец. Если бы пожилую тетку трахнул я, русский мужик, я был бы извращенец. Если бы ее оприходовал кавказец – про него соплеменники сказали бы: «Вай, ты мужчина, любую женщину имеешь!» А ты, Аннус, просто самец… Без комментариев.

* * *

Наутро Калашников послал Сергея к Фруеву домой. Главный редактор «прощал» шутника и велел немедленно приступать к выполнению служебных обязанностей.

Бянко понятия не имел, что Фруев проживал в собственном частном доме, а не в квартире. Получив в отделе кадров листок с адресом, он нашел по компьютеру улицу и дом на карте города и поехал объявлять милость на собственной машине. Дом Фруева он нашел быстро. Оставив машину у покосившегося, серого от времени забора, Сергей смело толкнул калитку и вошел во двор. Только здесь он подумал, что во дворе могла быть злая собака. Будку он заметил сразу, но она была пустая. Выждав минуту, журналист попытался привлечь к себе внимание:

– Эй, хозяева!

Никто не отозвался.

– Хозяева!

Ни хозяев, ни собаки. Делать нечего. Сергей пошел мимо будки к дверям веранды. Дверь оказалась запертой.

Бянко как можно громче застучал. Тихо. Хмыкнув, он решил поискать хозяев во внутреннем дворе. Миновал дом. Отворив калитку в заборе, огораживающем хозяйственные постройки, оказался перед птичником. Тут Бянко столкнулся нос к носу с виновником его визита. Тот, покуривая папироску, задумчиво смотрел внутрь сарая. Появлению Сергея в своем болоте хозяин дома удивился и обрадовался.

– Серега!

– Здорово, Фруев. Живой?

– Живой. Скучаю вот. Ты чего?

– Шеф за тобой прислал, велел выходить на работу – его гнев прошел.

– А-а, – Фруев безвольно пожевал губами папироску, выплюнул ее в песок и раздавил носком кирзового сапога. – Пойдем.

Бянко хотел было попятиться к калитке, но Фруев звал его не в дом, а в курятник. Войдя в дурнопахнущий сарай, он остановился у просторного вольера, устроенного из стальной крупноячеистой сетки от земляного пола до самого потолка. Фруев присел перед вольером на корточки. Сергей последовал его примеру.

– Петухов сюда отсадил. Молодежь. У курей оставил двух, а эту шваль отделил. Зону им устроил. Смотри, что творят…

Молодые, задиристые петухи бились друг с другом ежеминутно без всякой причины, причем проигравшего победитель «топтал», словно курицу. Не успевал он слезть с поверженного, как новый впрыгивал и тоже делал грязное дело.

– Гомосеки, мля, – гадливо улыбаясь, пояснил Фруев. – Интересно за ними наблюдать.

– Калашников сказал, чтобы ты подготовил материал об отце Боуне. Развернутую статью.

– А ты что? Ты же с ним беседовал в прошлый раз.

– Достал он меня, этот Боун. Все время впихивал мне текст какой-то молодежной песни: «Сотвори со мной мужеложество!», наскакивал на ночные клубы, Интернет, джи-пи-эс навигацию… Средневековье какое-то. И вообще, странный он. Вроде борется с гомосеками этими, чтобы они молодежь не развращали, чтобы наркотики не распространяли; а поговоришь с ним, задумаешься о его сексуальной ориентации… Короче, не понравились мы друг другу. Ну, и Калашников открытым текстом сказал: «У Фруева есть какие-то сведения».