Читать книгу "Жажда смерти - Кирилл Шелестов"

— Какую еще курсовую? — подал голос Боня. — Упала, что ли?

— Зачем самой? — недовольно поморщился Косумов. — Никто уже сто лет так не делает. Денег дадим твоим преподавателям, они все сами напишут.

Диана взглянула на него с любопытством.

— Юра, ты зря тратишь время, — насмешливо возразила она. — Она все равно с тобой на ночь не останется. Не тот случай.

Косумов вспыхнул. То, что Диана прочитала его мысли и сказала о них вслух, да еще при посторонних, его взбесило.

— Я не для того говорю! — повысил он голос. — А просто нельзя старшим отказывать! Из-за какой-то курсовой компанию ломать! Людям настроение портить!

— Может, она правда еще побудет немного? — пряча глаза, пробормотал Владик. Было заметно, что он, как и Боня, побаивается Косумова и не хочет с ним ссориться.

— Нет, я поеду, — твердила Настя. Она уже чуть не плакала.

— Девочка, послушай взрослых, — Косумов раздражался и говорил свысока. Так ему казалось убедительнее. — Что ты хочешь нам доказать, а? Где ты учишься? В университете, да? Ну, и кем ты будешь после своего университета? Сколько ты будешь денег получать?

— Я не знаю, — пролепетала Настя. — Немного, наверное.

— Сто долларов! — презрительно бросил Косумов. — Сто долларов ты будешь получать. И на задних лапках перед начальником прыгать. Ты об этом мечтаешь, да? Ты брось свои книжки, вокруг оглянись. На нас посмотри. Вот как люди живут! И ты так можешь! Это тебе не в конуре ошиваться! Ты понимаешь, глупый человек, от чего ты отказываешься? Владик, ну-ка дай мне две тысячи! Баксами. Быстро.

— Зачем? — поднял на него озабоченный взгляд Владик.

— Дай, не спрашивай!

Владик опасливо покосился на Косумова, вздохнул, поспешно полез в сумку и отсчитал деньги.

— Взаймы? — уточнил он.

— Потом разберемся! — буркнул Косумов, вырывая у него деньги.

— Вот! — он сунул в лицо Насте пачку денег. — Вот твоя зарплата за два года! Бери! Дарю! Не надо со мной на ночь! Просто так дарю! Как мужчина!

Настя испуганно отшатнулась.

— Бери! — наседал Косумов. — Ничего не надо! У меня и так все есть!

— Юра, остынь, — холодно вмешалась Диана. — Что ты привязался к девчонке?

— Она что о себе думает?! — кричал Косумов. Его уже несло. — Она столько в жизни не получит! Что ты строишь из себя? Бери! Не хочешь?! Тебе мужчина дарит!

Этот бессвязный азарт выглядел безобразно. Настя зажмурила глаза и отчаянно замотала головой.

— Тогда вот твои деньги! — выкрикнул Косумов и швырнул пачку прямо в зал. — Плевал я на них!

— Ты что делаешь? — взвизгнул Владик. — Ошалел совсем!

Купюры взметнулись вверх и разлетелись в стороны. Сидевшие в баре люди несколько мгновений недоуменно смотрели, как, кружась, падают банкноты. Потом, сорвавшись с места, бросились их подбирать. К ним, вмиг забыв об игре, присоединились и игроки из зала. Возникла толчея и давка. И бандиты, и коммерсанты ползали по полу, отпихивая друг друга.

— Не трогайте! — отчаянно кричал Владик, кидаясь в самый центр свалки и безуспешно пытаясь пробиться. — Это не ваши! Это мои!

Его никто не слушал. Каждый хватал сколько мог. Возле одного стола вспыхнула драка. Стоявшая на четвереньках девушка в черном платье вырывала деньги из рук другой. Та с визгом вцепилась ей в волосы. Парни старались их разнять. На помощь им неуклюже спешил охранник.

— Эх! — выдохнул Боня, хватаясь за лоб и качая головой. — Дурной ты, Юрок! Ох, и дурной!

Косумов торжествовал.

— Пусть ползают на карачках! Мрази! — воскликнул он и презрительно сплюнул.

— Глупо, — спокойно отозвалась Диана. — Они и за меньшее готовы ползать.

Она без особого интереса посмотрела в сторону возбужденной и разгоряченной толпы.

— Противно, — заметила она, отворачиваясь. Кажется, сцена произвела на нее совсем не то впечатление, какого ожидал Косумов. Он был раздосадован.

Деньги уже расхватали. Счастливцы, разойдясь по местам, отряхивались и считали добычу. Те, кому повезло меньше, следили за ними с нескрываемой завистью.

К нам вернулся раскрасневшийся Владик, сжимая в кулаке несколько купюр. В свалке его изрядно потрепали.

— Разве так можно? — накинулся он на Косумова. Его синие глаза горели негодованием. — Это же целых две тысячи долларов!

— Да перестань, — оборвала его Диана. — Ты из-за каждого рубля удавиться готов! Пусть каждый делает что хочет. Иначе и жить не стоит.

Я взглянул на Настю. Весь этот эпизод подействовал на нее убийственно. Она забилась в угол между стойкой и стеной и в ужасе смотрела на нас оттуда. Мне стало ее жалко.

— Пойдемте, — сказал я. — Я дам вам машину. Вас отвезут домой.

Косумов истолковал мое вмешательство по-своему.

— Не лезь! — скомандовал он, подступаясь ко мне. И чуть наклонившись, прошипел в ухо: — Это не твоя девушка!

В моем нынешнем состоянии лучше было меня не цеплять. Я был рад любому поводу.

— Не моя, — согласился я, подавляя раздражение. — И, похоже, еще не твоя. А если ты хочешь за ней ухаживать, то завтра с утра ты можешь приехать к ней с цветами. Как мужчина, — добавил я, передразнивая его акцент.

Я говорил негромко, чтобы не очень его обидеть. Но он все равно очень обиделся.

— Я тебе сказал, не лезь! — повторил он, брызгая слюной мне в лицо.

Это было неприятно. Я уважаю национальное достоинство кавказцев. Особенно при женщинах. И национальную гордость великороссов — при всех остальных. Даже если эта последняя существует лишь в моем воображении.

Поэтому левой рукой я легонько обхватил его, а правой двинул ему по печени. Он булькнул и нырнул вниз, ткнувшись носом в мое заботливо подставленное плечо. Со стороны, наверное, казалось, что мы дружески обнимаемся.

— Извини, дорогой, что приходится убеждать тебя таким образом, — зашептал я ему на ухо с тем же акцентом. — Но ты же не понимаешь по-другому, правда?

— Ты знаешь, сука, кто я? — прохрипел он, задыхаясь.

— Я знаю, сука, кто ты, — терпеливо ответил я все еще шепотом. — Это очень пригодится нам обоим, когда я вернусь и сломаю тебе челюсть. Нас обоих заберут в милицию. Надеюсь, ты не бросишь меня там одного?

И, аккуратно прислонив его обмякшее туловище к стойке, я взял Настю под руку и повел к выходу. Он что-то крикнул мне вслед. Наверное, опять грубил.

Спускаясь по лестнице, Настя попыталась мне улыбнуться, но получилось довольно вымученно.

— Что вы изучаете? — спросил я из любопытства.

— Романо-германскую филологию, — ответила она. Прозвучавшее в ее голосе скрытое тщеславие меня позабавило. — Английский и немецкий.