Читать книгу "Загадки, интриги, любовь... - Кэти Деноски"

— Здесь моя лошадь и пони!

— Уходи отсюда! Я сам справлюсь, — прокричал Ник, стараясь заглушить шум бушующего пламени. — Где они?

Она покачала головой.

— Пока я выведу одну, ты выведешь другую. — И, прежде чем мужчина смог что-то сделать, Шайенн побежала в глубь помещения — туда, где разгорался огонь.

Ник последовал за ней, открыл ближайшее стойло и схватил за повод маленького и толстого гнедого пони. Вытащив испуганное животное из стойла, Ник остановился. Он увидел, как Шайенн пытается поймать большую рыжую лошадь.

— Бери пони и выходи в боковую дверь, — заорал Ник, оттолкнув Шайенн, чтобы перепуганное животное в панике не затоптало ее.

Когда же ему удалось схватить повод, он вдруг почувствовал, как его левую руку прошила резкая боль. Ник понял, что разошлись швы, но постарался не обращать на это внимания. Пока он тащил за собой испуганную лошадь к выходу, едкий дым наполнил все помещение и мужчина начал задыхаться.

Вдруг где-то сбоку раздался громкий хруст, и горящие куски дерева упали рядом с ними. Лошадь резко дернулась в сторону. Превозмогая жгучую боль в руке, Ник из последних сил все-таки умудрился удержать се. Вознося Господу хвалу, что Шайенн с пони уже находятся снаружи, он сам вместе с лошадью поспешил убраться из конюшни, пока кровля не начала рушиться.

Добравшись наконец до бокового выхода. Ник отпустил повод и дал лошади свободно бежать. Выскочив вслед за ней, он тревожно огляделся в поисках Шайенн и увидел ее неподалеку. Тут от внезапно нахлынувшей боли колени Ника подогнулись, и он чуть не упал. К счастью, Шайенн вовремя подбежала к нему и помогла удержаться на ногах. Вместе они медленно пошли прочь от горящего здания.

— Ты… в порядке? — спросил мужчина в перерыве между приступами кашля.

Шайенн кивнула. Из ее глаз катились слезы, она обняла Ника и, прильнув к нему, произнесла:

— Я так испугалась, что могу потерять тебя…

Ника переполняли чувства. Забыв про боль в руке, он крепче прижал Шайенн к себе.

— Почему ты так испугалась, милая? — Мужчине казалось, что он знает ответ, но ему хотелось услышать это из ее уст.

— Потому что я…

Шайенн замолчала, когда на плечо Нику опустилась тяжелая рука шерифа.

— Теперь-то тебе уже не отвертеться, Дэниелс. На этот раз у меня есть доказательства.

Ник отстранился от Шайенн и обернулся.

— О чем вы, черт возьми, говорите, шериф?

Упитанный блюститель закона помахал перед носом Ника кожаной рукавицей.

— Это твое, не так ли?

Ник кивнул, разглядывая свою пропавшую рукавицу. Только слепой или полный кретин не понял бы, что его подставили.

Опять.

— Я так и думал! — самодовольно произнес шериф Тернер.

— Где вы ее нашли? — спокойно спросил Ник, подумав, что шериф скорее всего забрал рукавицу из его машины в тот день, когда приходил расспрашивать о случае с проколотыми колесами.

— Неважно. Улика найдена на месте пожара. Ты признался, что она твоя. — Тернер покачал головой. — Тебе надо было бы остановиться на мелких пакостях. Поджог — серьезное преступление, и за него придется ответить.

— Ник ничего не поджигал, — произнесла Шайенн.

Шериф Тернер пожал плечами.

— У меня есть доказательства, которые говорят об обратном. К тому же Дэниелс уехал со своего ранчо больше часа назад, а теперь вдруг объявился здесь, чтобы помочь.

Сжав зубы, Ник наблюдал за этой жалкой попыткой обвинения.

— А откуда вам известны такие подробности, если только вы не следили за моим домом, шериф?

— Я патрулировал окрестности, — ответил толстяк, но уже менее уверенно.

— Ночью? — Шайенн покачала головой. — Для этого есть патрульные полицейские.

Шериф покраснел.

— Ну-ка послушай меня, девочка…

— Перестань, Гордон. Все кончено.

— Бертрам, Дэниелс же у нас под колпаком, — произнес шериф Тернер и потянулся за наручниками, которые висели у него на поясе.

Шайенн удивленно смотрела, как к ним приближается ее отец. Судья шел прихрамывая, и хотя было видно, что уже давно не практиковался, все же он, очевидно, не утратил эту способность.

Шайенн побледнела. Она начала понимать: если отец солгал ей о том, что парализован ниже пояса, то наверняка был способен и на ту низость, о которой рассказывал Ник.

Будто почувствовав, что Шайенн сейчас нужна поддержка. Ник обнял ее за плечи.

— Почему… папочка? — запинаясь, произнесла Шайенн. — Как ты мог… быть частью… такого?..

Впервые в жизни она увидела, как ее отец опустил голову от стыда.

— Я…

— Следи за тем, что говоришь, Бертрам, — предупредил шериф.

— В чем дело, Тернер? — Ник крепче прижал Шайенн к себе. — Боишься, что судья выдаст тебя, как своего сообщника?

— Давай, продолжай, Дэниелс, и я прибавлю к обвинению в поджоге и вторжению на частную территорию еще и сопротивление аресту.

— Ни черта ты не сделаешь, — Ник шагнул навстречу шерифу. — Прежде чем затевать свои грязные делишки, надо было узнать, чью собственность вы поджигаете. Я владелец Флайн Эйч.

— Да ты спятил! — взревел Тернер. — Это ранчо всегда принадлежало семье Холбрук.

— Вот тут вы не правы, шериф. — Шайенн взглянула на отца. — Ты сам скажешь или лучше я?

Бертрам будто сразу постарел.

— Я потерял ранчо сразу после инсульта. Теперь Дэниелс владелец Флайн Эйч.

— И если тут кто и может предъявлять обвинения, так это я, — произнес Ник. Он был настроен весьма решительно.

Шайенн испугалась, что Ник захочет наказать ее отца. Она очень переживала, но не могла винить его за его такое желание.

Несмотря на прохладный утренний ветер, с красного лица шерифа Тернера пот катил градом. Взглянув на судью, шериф произнес:

— Если я отправлюсь в тюрьму, то только вместе с тобой, Бертрам.

Ник вплотную приблизился к Тернеру и заговорил:

— Только потому, что я знаю, как Шайенн будет страдать, если арестуют ее отца, я предлагаю сделку, шериф. Примите мои условия, только так вы с судьей сможете остаться на свободе.

Шериф Тернер неохотно кивнул.

— Я слушаю.

Ник указал на остатки пожарища.

— Это ваше последнее расследование. Вернитесь в полицейский участок и укажите в рапорте, что это было случайное возгорание, а затем немедленно откажитесь от должности шерифа округа.

— Послушай…

— Подумай получше, Тернер, — прервал его Ник. — Я слышал, что полицейским и судьям в тюрьме приходится нелегко.