Читать книгу "Жажда любви - Элоиза Джеймс"

Своей пустой болтовней Мэй могла свести с ума кого угодно!

– Я хочу своими глазами видеть, как все будет устроено, – не отступала Шарлотта. – Говорят, она намерена подать фрукты на ложе из пармских фиалок. Иногда фрукты укладывают на мох, и тут нет ничего оригинального. Но фиалки? Они обойдутся ей не меньше чем в триста фунтов.

– А мне ужасно любопытно увидеть ее наряд. Если, конечно, она соизволит его надеть. Герцогиня может повториться и приказать внести ее на блюде.

– Лично я не верю этой сказке. Должно быть, крайне неудобно лежать на холодном блюде и подвергаться постоянной опасности упасть на пол.

Судя по выражению лица, Мэй не согласилась с сестрой, но в этот момент экипаж остановился перед Бомонт-Хаусом.

– Только не говори, что забыла бал герцогини Клаверстилл, особенно после того, как едва не опозорила себя, танцуя всю ночь с Барнаби Ривом.

Шарлотта была самого невысокого мнения об умственных способностях сестры, и последняя фраза Мэй это подтверждала. Как могла Шарлотта забыть тот бал, на котором она влюбилась в Барнаби Рива? Хотя он так и не попросил ее руки и вскоре покинул Лондон, она его так и не забыла…

Вокруг царила сущая какофония: орали лакеи, переговаривались выходившие из карет гости. Сегодня Мэй надела очень ей идущее голубое муслиновое платье с небольшими фижмами. Шарлотта, гордившаяся собственной элегантностью, была ослепительна в узорчатом шелке. К сожалению, это все, что можно было сказать о сестрах. Никакого сравнения с тем балом, где Шарлотта всю ночь танцевала с лордом Барнаби Ривом, в полной уверенности, что выйдет замуж в ближайшие несколько месяцев.

– Давай поскорее войдем, – обратилась она к сестре, поправляя на плечах палантин из английских кружев. – Нужно еще представиться герцогине!

Но оказалось, что первым, кого они увидели, был сам герцог.

– У него ужасно злой вид, – прошептала Мэй, приблизившись к длинной цепочке гостей, спешивших поздороваться с хозяевами. – Понять не могу, почему ее светлость вернулась из Парижа. Вряд ли они будут счастливы вместе.

– Возможно, она устала от Франции. Я слышала, что летом там ужасно жарко.

– Нет, тут что-то другое, – возразила Мэй, с того рода энергией, которая предполагала, что Шарлотте всю ночь напролет придется слушать высказывания сестры на эту тему.

– Добрый вечер, – с поклоном приветствовал герцог. Девушки почтительно присели в реверансе.

– Герцогиня только что проследовала в бальную комнату, – сообщил герцог, неодобрительно хмурясь. – Уверен, она будет счастлива видеть вас, мисс Тэтлок и мисс Шарлотта.

– Господи, – прошептала Мэй, когда они поспешно отошли. – Он такой грозный! Смотри, Шарлотта, неужели это Вильерс? Вон там, на другом конце комнаты?! Не может быть! Он никогда не разговаривает с Бомонтом!

– Должно быть, знаком с герцогиней… Тут открываются весьма интересные возможности!

– Какие именно?

Иногда Мэй бывала на удивление несообразительной.

– Может быть, Вильерс обратит внимание на жену Бомонта, – терпеливо объяснила Шарлотта. – Кажется, у Вильерса сейчас нет любовницы, так ведь?

– Кто знает? Этот человек увлекается исключительно шахматами.

– Знаю, но между матчами он одержал множество побед над светскими дамами.

– Он так груб! – пожаловалась Мэй, взбивая волосы. – Я его просто не выношу! Может, стоит отдать Маддлу два танца, как по-твоему? А вот и он!

Шарлотта про себя застонала. У ее старшей сестры наконец появился поклонник, Хорас Маддл[9]. Но она была счастлива за Мэй. Искренне счастлива.

И почему бы нет? Оба неумны, беспечны и будут прекрасно существовать вдвоем в каком-нибудь жалком провинциальном городишке. А она будет жить…

Шарлотта отвернулась. В этот момент одна из подруг призывно ей махнула. Улыбнувшись, девушка направилась к кружку молодых матрон, своих ровесниц, увлеченно обсуждавших детей и их болезни. По мнению Шарлотты, не мешало бы время от времени менять тему.

Но сегодня женщины увлеченно сплетничали о герцогине.

– Видели, что на ней надето? – немедленно спросила леди Эстер Визи.

– Я вообще ее не видела. Она оставила приезжающих гостей, и Бомонт с величайшим раздражением выполнял обязанности хозяина.

– Вот она, – выдохнула Эстер. – Справа.

Шарлотта бросила взгляд в сторону Джеммы, стараясь не выглядеть слишком любопытной. Поправила шарф, улыбнулась стоявшей рядом знакомой. И только тогда пристальнее вгляделась в герцогиню, волосы которой были забраны наверх и уложены массой локонов, украшенных золотыми, инкрустированными драгоценными камнями цветами. Наряд ее был так изыскан, что Шарлотта ощутила укол зависти. Чудесное платье лимонного цвета из итальянского шелка! Верхняя юбка – распашная, в разрез которой выглядывает нижняя, собранная мелкими складками и расшитая розами.

– Видишь, с кем она говорит? – прошептала Эстер.

– А… знаю, – кивнула Шарлотта, не спуская прищуренных глаз со смеющейся герцогини. – Делакруа. Я думала, она оставила его в Париже.

– Он последовал за ней.

– Неужели осмелился? Как дерзко с его стороны!

– Слышала? Ее брат перебрался в Бомонт-Хаус вместе со своим сыном!

Шарлотта тихо ахнула:

– Поразительно, что герцог допустил такое неприличие.

– Да, и теперь все снова гадают, кто мать мальчишки. Вчера леди Пиддлтон клялась, будто точно знает, что это ребенок Мэри Страи. Правда, есть такие, кто утверждает, что любовница Гриффина уехала в Америку и бросила мальчишку на его попечение.

– Америка? Звучит не слишком правдоподобно.

– Но так говорят. Понять не могу, почему бы Гриффину попросту не отослать его в деревню, как поступил бы всякий порядочный джентльмен.

– Я никогда не видела его в обществе Мэри Страи.

– Но это еще ничего не значит, – возразила Эстер с неопровержимой логикой. – Имя ее знакомым – легион, как говорится в Библии, хотя я не уверена, что цитирую правильно. Кстати, твоя сестра, похоже, очень близка с Маддлом.

– Верно, – признала Шарлотта. – Похоже, в нашем доме скоро будет свадьба.

– А потом мы возьмемся за тебя, – утешила Эстер. – Выйти замуж никогда не поздно!

Шарлотта невольно скрипнула зубами.

– Я живу надеждой.

– Ну, это вполне…

Но какую бы очередную мудрость ни собиралась изречь Эстер, конец фразы пропал втуне, поскольку муж склонился перед ней и увлек танцевать, невзирая на энергичные протесты.