Читать книгу "Древняя кровь - Ярослав Гивиевич Заболотников"

страха, а вытянутые в полоску губы выражали осуждение.

— Удивительно, — вышел вперёд высокий широкоплечий варвар. — Слепая понимает больше зрячих. Убедитесь, что среди дикарей не затесался чужак.

Двое разбойников начали с разных сторон обходить друидов. Напуганные люди жались друг к другу, стараясь не смотреть на головорезов, что держали ладони на рукоятях мечей и были готовы без зазрения совести убить любого даже за косой взгляд. Один из бандитов, с кривым шрамом через всё лицо, остановился напротив молоденькой девушки и поднял её с колен:

— Милое личико для дикарки. Я возьму с собой трофей, Грок?

Варвар хладнокровно посмотрел на ухмыляющегося разбойника и растерянную друидку:

— Мне плевать, Гинли. Меня, как охотника, интересует лишь конечная цель. Ничто не должно мешать погоне. Будешь с утра хоть немного вялым — разрублю пополам. Уверен в своих силах — развлекайся. Это относится и к остальным.

Разбойник прижал к себе девушку и подмигнул Гроку:

— Пожалуй, я рискну. Не каждый день попадаются такие красавицы.

Девушка засопротивлялась, отталкивая от себя весёлого бандита, но тот крепко держал её за талию. Вдруг один из молодых друидов вскочил с места и сделал замах для броска топора. Вонзившийся ему в затылок арбалетный болт моментально оборвал попытку внезапной атаки: веснушчатый парень замертво упал на землю. Его рука, судорожно дёргаясь, всё ещё сжимала метательный топорик, что зарылся остриём в почву, чтобы не видеть гримасу ужаса, застывшую на лице друидки. Девушка истошно закричала и бросилась было к убитому, однако мускулистые сцепленные у неё на животе руки легко отдёрнули её назад.

Встревоженная ведунья что-то заголосила на непонятном языке, но почувствовав упёртый в подбородок кинжал, замолчала.

— Хороший выстрел, Индрикен! — со смешком сказал Гинли, затем развернул и прижал к груди горько рыдавшую девушку. — Я утешу тебя, не переживай…

— Кому ещё что не нравится⁈ — рявкнул арбалетчик, на ходу перезаряжая оружие.

Он приблизился к друидам и направил на них поблёскивающий наконечник наложенного на арбалет болта. Поникшие мужчины принялись осторожно демонстрировать пустые ладони, загораживая собой дрожавших женщин. Довольный их перепуганным видом, Индрикен опустил оружие:

— То-то же. Хотя постойте-ка… Кого это вы там прячете посередине? А ну, расползлись! — он вновь вскинул арбалет, целясь в центр группы.

Лесной народ недоумённо переглядывался, боясь сделать что-нибудь не так и лишиться жизни.

— Они тебя не понимают, — изрёк Грок и, выдержав паузу, указал пленникам на мёртвых соплеменников. — Gezkamo ri fayan ruc brahsigen…

Слова были сказаны на древнем наречии «дракшаз». Начало этого диалекта, понятного большинству диких племён семи королевств, тянулось ещё с тёмных веков истории. Но разменная монета взаимопонимания не исключала факта, что большая часть отшельнических народов, благодаря оседлому образу жизни, разговаривала на своём специфическом наречии, всё дальше уходя от общих традиций. В итоге дракшаз почти канул в безвестность, став уделом старейшин, ещё не забывших далёкие корни и бережно передававших редкое знание своим детям.

Для обычных людей любое наречие племён являлось бессмысленным набором звуков. Цивилизованное общество признавало лишь несколько основных языков, определённых географическим положением соседствующих королевств. У государств, находящихся на одном континенте, всегда было много общего, и схожий говор не являлся исключением. Поэтому жители Эльтарона, Ардонэйзии и Рорха без труда понимали друг друга, как и обитатели Виверхэля с Аль Хероном. Удалённые от других, королевства Грондэнарка и Грозовых островов имели свои уникальные языки.

Друиды уловили суть сказанной фразы и нехотя расселись в стороны, явив разбойникам напуганную русую девочку с двумя косичками, которую они все вместе пытались спрятать за спинами.

— Эх, жаль, Билли уже нет с нами. Он бы не отказался от такой игрушки, — Гинли вновь прижал к себе плачущую девушку и поцеловал её в губы. — А мне и тебя хватит.

— Ты знаешь дракшаз? — удивлённо произнесла ведунья на древнем наречии.

— И что из этого? — подойдя к ней, бросил северянин.

— Тогда позволь спросить тебя: зачем вы вторглись в наши земли и пролили нашу кровь? — она заглянула пустым взором Гроку в лицо.

— Для меня нет ни преград, ни законов и уж тем более я не чту чужих традиций, — ответил варвар на дракшазе. — Но я готов дать тебе один шанс спасти своё племя, — Грок хрустнул шеей. — Мы ищем беглеца, создавшего нам немало проблем. Если поможете найти его, то больше никто не умрёт. Что касается девки… — он посмотрел на молодую друидку, чью грудь уже во всю лапал Гинли. — Её отпустят на рассвете.

Пять вооруженных разбойников с интересом наблюдали за странной беседой.

— Ни черта не понимаю, — раздосадованно прошептал Индрикен. — О чём вообще можно говорить с этими животными?

— Заткнись и смотри в оба, чтобы никто из них не выкинул какую-нибудь глупость, — тихо сказал Конрад, держа наготове лук.

— Что ж, — ответила старая женщина. — Похоже, у меня нет выбора, но есть возможность спасти свой народ. Глупо её упускать. Охотники, бывшие на трёхдневной охоте, могли видеть чужаков. Позволь мне спросить их об этом.

— Дерзай, — кивнул Грок.

Ведунья повернулась к своему клану и заговорила на друидском наречии.

— Говори на дракшазе, — тут же оборвал её варвар.

— Они плохо знают древнее наречие, так как с малых лет общаются на своём родном языке, языке друидов, — ведунья коснулась ладонью обвисшей груди. — Клянусь Духом леса, я не скажу им ничего, что могло бы навредить вам.

Грок призадумался: кучка сломленных людей уже не представляла особой опасности.

— Будь по-твоему, — твёрдо произнёс он.

Размеренные и спокойные слова ведуньи встревожили племя. Разговор тут же скатился в бурную полемику с некоторыми импульсивными мужчинами. Однако, после того как слепая вознесла руки над толпой, друиды смиренно умолкли и неохотно закивали поникшими головами.

— Ну так что? — северянин посмотрел в затянутые мутной пеленой глаза. — Они видели здесь чужаков за последние дни?

— Да… — загадочно вымолвила ведунья. — Но прежде, чем я отвечу, могу ли я дотронуться до тебя, чтобы узнать, как ты выглядишь?

— Это ещё зачем?

— Я хочу запомнить внешность того, кто желает оборвать жизнь черноволосого чужака. Всё же именно я отправлю убийц по его следу. Не откажи хотя бы в соблюдении этой традиции.

— Хм. Про чёрные волосы я тебе не говорил… — Грок призадумался. — Похоже, ты и впрямь что-то знаешь. Ладно. Только быстрее.

Ведунья еле заметно улыбнулась. Морщинистые пальцы коснулись грубого, словно вытесанного из камня, лица. Неожиданно они вспыхнули зелёным пламенем, и на щеке изумлённого северянина тут же заалел ожог. Разбойники бросились на помощь Гроку, что резко оттолкнул от себя захохотавшую колдунью. Не видя врагов, она во все стороны размахивала пылающей рукой, повергая окруживших её бандитов в замешательство и корёжа их слух скрипучим смехом. Остальные друиды воспользовались отвлекающим манёвром: ринулись врассыпную, наполнив ночь треском кустов.

— Проклятая ведьма! — варвар схватил слепую за волосы и потащил к одному из небольших костров. — Любишь огонь? Я тебе сейчас покажу его поближе.

С этими словами он швырнул ведунью лицом в полымя и наступил ей на спину. Женщина кричала, раскидывая горящие угли руками и поднимая вверх ворох сверкающих искр — ночной воздух наполнился тошнотворными запахами жжёной плоти и сгоревших волос.

— Ну как⁈ Тебе нравится⁈ Жри пепел, старая сука! — разъярённый Грок сильнее надавил на поясницу, и до его ушей долетел отчётливый хруст сломанных позвонков.

Беспомощные барахтанья ведуньи постепенно сошли на нет. Издав вопль, близкий к натужному крику сойки, она испустила дух.

— Дикари сбежали. Рвануть за ними? — Индрикен ожидал любых приказаний.

— Забудь. Их уже и след простыл. Но рано или поздно они сюда вернутся… — Грок оттащил мёртвую колдунью от размётанного кострища и одним взмахом секиры отрубил её чёрно-красную дымившуюся голову. — Я оценил их юмор. Теперь мой ход.

Одинокая луна, плывущая по ночному небу, с печалью смотрела на ужасы земной жизни. Поднявшийся прохладный ветерок уже не застал ни единой живой души на осквернённой ритуальной поляне. Отбрасывая тусклое мерцание, медленно догорали костры. А между ними, на длинном деревянном колу, зловеще красовалась обгоревшая голова ведуньи. Под ней же, прислонившись к палке, в позе лотоса и с окровавленной арфой в руках сидело её обезглавленное тело.

* * *

Дрожащее пламя факелов разогнало тьму, осветив не меньше дюжины кустов сыроцвета. Листья растения были такими же блёклыми, как и плоды,