Читать книгу "Главная роль 4 - Павел Смолин"

должен и заявил, что далее не желает иметь со мною дел! Будто этого недостаточно, ему хватило наглости обвинить меня в подделке отчетов, словно я не платил ему лично под гарантии невмешательства в наши дела!

— Невероятная наглость, — машинально поддакнул погрузившийся в размышления Жозеф и спросил. — А с чего он шведа-Нобеля в «жиды» записал?

— Пес его знает, — отмахнулся Гораций, которому меньше всего хотелось разбираться в родословной Нобелей.

Подумав еще, зять задал более актуальный вопрос:

— Отец, я понимаю, что мои слова прозвучат странно, но мог ли наследник иметь ввиду лишь необходимость перестать скрывать ваши настоящие доходы?

От настолько неожиданной мысли Гораций опешил. Мысль была неприятной, колючей, терзающей погрузившуюся в сладкую жалость к себе душу, но…

«…вручая вам собственными руками орден „За образцовое ведение коммерческих дел“».

Отогнав морок, Гораций одернул зятя:

— Ты слишком молод, мальчик мой. Если бы ты пожил с мое, тебе бы и в голову не пришла подобная глупость. Так — не бывает. Посуди сам: наследник вкладывается в золотодобычу, покупает и обменивает землю, велел Академии Наук создать единый геологический реестр. Неужели он оставит нам такой жирный кусок?

— Вы правы, отец, — смирился Жозеф с волей главы семьи.

— А как прекрасно все шло! — вздохнул Гораций по утраченной навсегда схеме. — Кредиты подставным идиотам под покупку приисков, выкуп их долгов, отработанные каналы сбыта золота в обход казны, и никаких налогов — с убытков-то какой налог? Теперь все, послал наследничек шпионов-простолюдинов, им взятки давать бесполезно — цесаревич им всю жизнь устроит, на кой им такие перспективы на тыщонку-другую разменивать? Да и как сыщешь? Там тысячи голодранцев.

— Цесаревич говорил о том, что не станет помогать приводить к покорности бунтовщиков на ваших приисках. Говорил ли он о бунтах на других приисках? — подкинул идейку Жозеф.

— А это мысль! — ухмыльнулся Гораций. — Посмотрим, как Его Высочеству понравится, когда его любимые русские добытчики подкинут ему проблем. Идем — работа не ждет.

Сидящий в соседнем кабинете филер Федька закончил стенографировать беседу, вынул из уха широким концом упирающуюся в перегородку трубку, которая позволила услышать разговор от начала до конца, положил ее в сумку, блокнот — во внутренний карман, и в прекрасном настроении принялся за остывшие, но все еще вкусные щи. Полковник Курпатов будет очень доволен!

* * *

Встреча со Второвым позволила мне вытряхнуть неприятное послевкусие после Гинцбурга и разговора с Дурново об этичности государственных служащих и вредности отсутствия дополнительных источников информации «с мест». Полчасика потрепавшись о делах иркутских — зоопарк уже запущен и радует посетителей самыми настоящими обезьянами, которыми «экзотическая» часть экспозиции пока ограничивается — я перешел к делу и спросил прямо:

— Александр Федорович, я — реалист, и понимаю, что работать в убыток даже для предельно преданного Империи человека, коим вы без сомнения являетесь, вредно. Предлагать вам убыточных проектов я не стану, однако должен понимать, что именно предложить к обоюдной для вас и Империи выгоде. Сколько денег вы можете позволить себе инвестировать без ущерба вашим делам и с расчетом на получение первых прибылей, причем весьма скромных, не ранее, чем через два-три года?

Химическое производство — это хай-тек, и даже при закупке оборудования и критически важных специалистов за бугром, выходить на нормальные мощности и отбивать затраты оно будет годами.

— Я высоко ценю вашу откровенность, Георгий Александрович, — отвесил поклон Второв. — И клянусь оправдать доверие, которым вы меня удостоили. Благодаря вам мне и моим партнерам удалось хорошо заработать. Не столь хорошо, как отдельным мошенникам и задиравшим цены на анилин мерзавцам со всего мира — мы на людских жизнях греть руки не стали, но в течение месяца я смогу собрать восемь-девять миллионов. Ежели получится заинтересовать некоторых проверенных компаньонов, к зиме мы сможем предоставить вдвое большую сумму, — вздохнув, он смущенно отвел глаза. — Боюсь, это — всё, ежели учитывать озвученные вами условия.

Мировой анилиновый кризис больно ударил по текстильной промышленности, и без него Второв заработал бы гораздо больше. Что ж, сибирий того стоил — проблемы решатся, а лекарство останется.

— Признаюсь, я рассчитывал на меньшее, — приободрил я князя улыбкой. — Условие «без урона делам и угрозы разорения» — ключевое, Александр Федорович. Вы уверены, что оно будет соблюдено? Я намерен работать с вами к обоюдной выгоде многие годы, а потому прямо заинтересован в вашем финансовом благополучии.

— Будь этот разговор для нас первым, я был бы изумлен до глубины души, — улыбнулся Второв.

— Не все понимают прелести стабильной и последовательной работы на перспективу, — развел я руками. — Человек падок на сиюминутную наживу, особенно если она велика.

— Так, Георгий Александрович, — согласился князь и повторил ту же цифру. — 8–9 миллионов в течение месяца. Около шестнадцати, если привлечь компаньонов.

Нормально. Персональные инвестиции Второва пойдут на заводы взрывчатки — это штука стратегическая, и обилие пайщиков будет мешать контролировать — а «компаньонам» придется скинуться на химпром. В конце концов, текстильщикам кислоты и прочее и самим позарез нужны. Обрисовав Александру Федоровичу общий план, я пообещал не далее чем через неделю прислать ему для общения с компаньонами план конкретный, с цифрами. План гофмейстеры уже сочиняют и успеть обещали с запасом.

Напоследок Второв смущенно попросил:

— Георгий Александрович, могу ли я позволить себе личную, но способствующую нашим делам, просьбу?

— Разумеется, Александр Федорович.

— Сын мой, Николай, в солдатах ходит. Дело это почетное и важное, но все так закрутилось, что мне придется перенести головную контору сюда.

— Понимаю, кому-то нужно присматривать за сибирскими делами, — кивнул я. — Отправлю Александру Ильичу телеграмму.

Нынешнему тамошнему губернатору.

— Премного благодарен, Георгий Александрович! — поклонился Второв и покинул кабинет.

Посмотрев на карту Империи, я поморщился, мыслями вернувшись к предыдущему разговору. Положение рабочих в шахтах и на рудниках, мягко говоря, очень неприятное. Заводской-то чернорабочий живет ужасно, а тамошние натурально «одноразовые»! Долго так продолжаться не может — не только Гинцбурги работников за расходный материал держат, это, как говорится, мировая практика. Места — далекие, малонаселенные. Проверяльщики из центров власти падки на взятки и не очень-то хотят портить отношения с «донорами». И трудового кодекса нет! Нет даже специальных «костылей». Зато есть много вооруженных работников компаний — считай, ЧОП — которые с попустительства и к полному одобрению властей быстро заткнут недовольных. Не извольте беспокоиться, ваши высокоблагородия, это наши