Читать книгу "Русь-XXI. Повесть о ненастоящем человеке. - Влад Тепеш"

недостаточно.

Фатал почти сразу отжался на руке и поставил одну ногу на пол, развернувшись ко мне вполоборота и закрыв голову левой рукой. Стоя на одном колене, он занял устойчивую позицию, собираясь так принимать мою следующую атаку. А мне не совсем понятно, какие могут быть варианты развития событий, но атака на противника, чей центр тяжести ниже моего, чревата непредсказуемыми поворотами. К тому же я быстрее него, а он тяжелее, ему переход из стойки в партер выгоден, а вот мне не очень.

— Капу подними, реаниматолог, — достаточно громко сказал я.

Первые несколько рядов вип-зрителей буквально взорвались от хохота. Тут с балкончика ведущего Фаталу сбросили новую капу в целлофановой упаковке.

— Плюс пять тысяч победителю от восторженных зрителей!!! — вопит карлик. — И мне кажется, что я уже знаю, на кого бы поставил, если б был зрителем! Хорошо, что ставки закрыты, иначе так можно было бы и по миру пойти!

Фатал лихорадочно разрывает обертку капы, у него не сразу получилось, и, кажется, это умысел: он просчитал меня, понимает, что я не брошусь на него в этот момент, потому что со стороны выглядеть будет низко, вот и использует пару лишних секунд, чтобы отдышаться.

Противник, наконец, вставляет капу и поднимается, но теперь он куда осторожнее: встал в типично боксерскую стойку, в наиболее защитный ее вариант, плотно прикрыв голову руками, довернув корпус и слегка подсев, чтобы максимально защитить пах: мне из правосторонней стойки теперь туда не ударить. То есть, строго говоря, удары в пах, горло и глаза, а также заведомо калечащие приемы, укусы и так далее запрещены даже для «героев», после такого бойцу входа больше не будет. Однако по этому маневру я тоже читаю своего противника: он собирается драться и победить, даже зная, что это будет его последний бой, и подсознательно считает, что я настроен симметрично. Оно и понятно, отправка соперника в реанимацию — тоже исключение из рядов бойцов. Ему хочется сорвать большой куш, вероятно, ему пообещали действительно крупную сумму, если ради нее можно окончательно распрощаться с этим заведением.

Фатал просто стоит и следит за мной, всем своим видом показывая, что теперь играет от обороны, а по сути — продолжает тянуть время и восстановиться после пары крепких подач в голову. Так что мне придется переходить в атаку самому, если я хочу хоть как-то использовать свой предыдущий успех.

Я приближаюсь, выбрасываю пробный джеб, Фатал его просто принимает на согнутую в локте левую руку, закрывающую голову, и делает фальшивый замах, но не более. Все понятно — пытается поймать меня на контратаку. Я покидал еще пару джебов — нет, глухая оборона. Ладно, придется пробивать медленно и планомерно.

И в тот момент, когда я попытался выбросить по противнику лоукик, намереваясь обработать его ноги и лишить подвижности, ко мне пришло осознание того, что Фатал просчитал меня сильнее, чем я думал.

В тот момент, когда моя нога полетела понизу в его голень, а я стоял только на одной опорной ноге, он просто рванулся вперед. На этот раз уже без удара: его руки продолжают защищать голову от встречного удара. И только в самый последний момент Фатал раскрыл объятия, чтобы исключить для меня всякую возможность ускользнуть.

Он врезался в меня плечом, словно таран, закрывшись от моего удара. Ну да, понимает, что я не хочу с ним бороться и что в этом его шанс, и пытается перевести бой из стойки на песок.

Удар был крепкий, прям дыхание сперло, но в этот момент я все равно действую трезво и расчетливо. Самый удобный момент освободиться от захвата — это прямо сейчас, пока противник находится под действием собственной инерции. Просто падаю на спину и руками перебрасываю его через себя. Масса и разгон Фатала сыграли против него, он тоже полетел кувырком.

Мы вскакиваем на ноги почти одновременно, но я — чуть раньше. Теперь мой черед его удивлять.

И я рванулся вперед точно так же, как только что он сам. Перелетев через меня, Фатал оказался довольно близко к краю арены, так что теперь я налетел на него плечом в низкой стойке, обхватил руками за поясницу и рванулся вперед изо всех сил.

Ноги Фатала оторвались от земли, четыре моих шага — и я впечатываю его стокилограммовую тушу в ограждение.

Мои удары полетели в него со всех сторон, посыпались градом. Все вслепую, потому что шляпа моя сломалась, когда я врезался в противника, и теперь свисает на глаза. Ответный удар задевает скулу по касательной, но затем я все-таки попадаю, его сопротивление становится хаотичным. Фаталу удается схватиться за шляпу и содрать с меня — но только на свою же беду, потому что теперь я вижу цель.

Секунд двадцать мы просто махались у ограждения, после черт знает какого удара Фатал сполз и сел на пол, все еще беспорядочно пытаясь схватить меня за руку и перевести избиение в борьбу.

Я еще дважды прицельно съездил ему по мордасам, придавил к полу коленом и занес кулак для очередного удара.

— Так что там насчет реанимации, Фатал?

— Сдаюсь, — прохрипел он, закрывая голову руками.

— Не так быстро. Где записка?

— Ка-какая?

— Та, которая была в конверте.

— Не знаю, валяется где-то дома...

— Ты отдашь мне ее.

— Отдам...

— И лучше бы тебе ее найти, не найдешь — попадешь в реанимацию сам. Это если доживешь до приезда «скорой», разумеется. Понял?

— Понял, — прохрипел Фатал.

Я оставил его на земле у ограждения, выпрямился и обвел взглядом трибуны. Ну, суки, кто там заплатил Фаталу за мое попадание в больницу? Скоро у меня будет записка, и если она написана от руки — это уже зацепка. Может быть, мне удастся узнать, кто этот недоброжелатель...

И, может быть, это и будет тот самый дорого одетый господин в кресле-каталке.

***

Мой приз составил целых шестнадцать с лишком тысяч: хотя схема была «шестьдесят на сорок», зрители накинули сверху еще больше десяти тысяч, и большую часть не в общий котел, а победителю.

— А что, он грозился отправить тебя в реанимацию? — спросил карлик, вручая мне конверт с хрустящими новенькими купюрами.

— Типа того, — ответил я.