Читать книгу "Иные чувства, иные миры - Дорис Джонас"

источнику.

У нас не было особого выбора. Среди густой растительности не было тропинок, и если бы мы не выбрали какой-нибудь случайный ориентир, мы рисковали бы бесконечно кружить в её чаще. Под гигантскими травяными деревьями росло множество различных видов растений самого немыслимого разнообразия, с листьями, цветками и плодами, каких мы никогда раньше не видели, а также с такими, которые были в форме колокольчика, звезды, чаши, зонтика или трубы, напоминая цветки из нашего собственного мира.

Нас также поразило огромное разнообразие насекомых среди этого богатства растительности; некоторые их виды вырастали до крупных размеров, почти с птиц. То тут, то там мы видели мелких пушистых зверьков, которые скакали вверх и вниз по гигантским зарослям и перепрыгивали с растения на растение; мы начали спорить между собой, на кого они похожи больше — на белок или на крошечных обезьянок.

Чуть позже, когда у нас появилась возможность рассмотреть одну из «обезьянобелок» поближе, когда она сорвала фрукт и присела на задние лапы, чтобы съесть его, мы поняли, почему она могла лазать и прыгать, хватать и убегать с такой ловкостью. На всех четырёх лапах у неё были пальцы с выраженными суставами, кожными подушечками и крепкими изогнутыми ногтями, поэтому их можно было использовать и как руки, и как ноги: хвататься ими за ветки, переносить в них пищу или расправлять их для бега.

Кроме того, у маленького зверька был хвост длиной со всё остальное тело, которым он помогал себе хвататься за что-то и удерживать равновесие, когда какие-то из его лап были заняты чем-то другим. Чтобы как-то обозначить это существо для себя, мы назвали его белтышкой в честь животных из нашего собственного мира, с которыми оно ассоциировалось в нашем сознании. Один из членов нашей компании, набравшись смелости, сорвал плод с той же лианы, которую обдирала белтышка, и съел его. Он нашел его восхитительным, с тонким вкусом, сладким и в то же время терпким, словно маракуйя. Мы все подкрепились плодами этой лианы.

К счастью, густой подлесок не был ни колючим, ни слишком густым, поэтому нам удалось пробираться по нему без особых трудностей. Вскоре мы набрели на небольшую поляну, в центре которой высилось нечто вроде частокола. Из-за него появились три существа, ведущих себя явно враждебно, которые делали угрожающие жесты в нашу сторону. Оказалось, что они были вооружены, хотя мы не смогли сразу определить, какого рода оружие они несли с собой. Позже мы узнали, что кончики их копий были смазаны, а их энергетические ружья — заряжены смертельными ядами, созданными благодаря их обширным знаниям о растительных веществах, и что частью их арсеналов также были огнемёты и электрические заряды. Но в тот момент единственным, чего нам хотелось, было однозначно дать им понять, что мы пришли сюда с дружескими намерениями.

Нашей первой рефлекторной реакцией было поднять пустые руки вверх, чтобы показать, что мы безоружны; затем мы протянули им несколько собранных плодов, сложив ладони чашечкой. Похоже, они поняли наш жест как знак того, что мы не настроены враждебно, потому что позволили нам приблизиться к ним.

В дальнейшем мы узнали, что это была дозорная группа пчеловзоров — один из хорошо организованных отрядов, охранявших все подступы к их поселениям. Звуковой сигнал, который мы услышали, был скорее предупреждением, чем приглашением. Пчеловзоры услышали звук прибытия нашей посадочной капсулы и отправились на свою наблюдательную башню, чтобы разведать источник странных и тревожных звуков. Сначала они подумали, что это был метеорит, но далее, увидев раскрывшиеся парашюты, а затем и клубы дыма от тормозных реактивных двигателей, когда те выжигали площадку для посадки, начали думать, что, возможно, враждебные силы пчеловзоров изобрели новый невероятный аппарат военного назначения.

Когда первоначальное волнение прошло, а обсуждение закончилось, они решили сохранять спокойствие, но не терять бдительность. В любом случае, они решили подать сигнал о правах на территорию, который обычно подавали, когда к ним приближались чужаки из других мест их родной планеты.

Один из стражей привёл нас к местной группе пчеловзоров. Нас поразило отдалённое сходством между ними и маленькими существами, которых мы назвали белтышками. Не то, чтобы они действительно были похожи. Прежде всего, они были почти одного с нами роста — те, кого мы встретили вначале, в среднем достигали пяти футов в высоту, — но что-то в чертах их лиц и анатомии тел, отдалённо напоминающих таковые у грызунов, роднило их с лесными обитателями примерно в той же степени, в какой наше собственное строение одновременно и сходно со строением обезьяны, и отличается от него.

Ещё нас сразу поразили их глаза, которые не были похожи на наши собственные и представляли собой сложные глаза, состоящие из омматидиев с тысячами крошечных линз, каждая из которых улавливала свет под своим собственным углом, поэтому они блестели так, что нас это весьма впечатлило с самого начала. Это было всё равно, что смотреть на глаз мухи, увеличенный в сотню раз для иллюстрации в учебнике биологии, где каждая линза представляет собой отдельную бусинку в составе единого целого. Эти глаза выступали на лице сильнее, чем наши, и были пропорционально крупнее примерно вдвое.

Такой тип глаз присутствует у большинства видов на этой планете, хотя мы и не заметили этого в тени леса, когда впервые увидели белтышек. Позже мы обнаружили, что наше первое наблюдение оказалось точным, поскольку пчеловзоров и белтышек связывали те же отношения, что и человека и обезьяну, поскольку оба произошли от общего эволюционного предкового вида.

Между собой мы обсуждали причину, по которой у них сохранился хвост. В конце концов, и человек, и обезьяна имеют древесное происхождение, но этот придаток исчез, поскольку долгие века жизни на земле сделали его относительно бесполезным.[4] Но по мере того, как мы узнавали жизнь пчеловзоров всё лучше и лучше, мы могли заметить, что невероятная густота их растительности сохранялась в качестве фактора их адаптации к ней даже спустя долгое время после их превращения в разумных воинов, способных изготавливать орудия труда и живущих социальными группами, объединёнными культурным фактором.

Любая земля, которую они расчищали, требовала ухода с величайшим усердием. Достаточно было непродолжительного периода запустения, чтобы гигантские травы со скоростью наступающих джунглей отвоёвывали обратно их площади и здания. Поэтому они всегда оставались знакомыми с травяными деревьями, где берёт начало их вид, и умели пользоваться ими. Зачастую пчеловзорам оказывалось проще взбираться на них и преодолевать высокий лесной полог при помощи собственных конечностей, чем постоянно возводить множество высоких башен и платформ, на поддержание функционирования которых было бы затрачено слишком много времени и энергии. Поэтому их жизнь так