Читать книгу "Преступившие - Андрей Валентинов"

Парень покраснел от удовольствия.

– Присядем? – предложил барон.

Они устроились на лавочке под кирпичным козырьком, и Корф поведал Семену о своих злоключениях.

– Меня там не было! – возмутился Прыжов. – Отправить вас в город, без денег, без документов! Идиоты! Меня в тот день как раз отстранили из-за этих событий. Но куда смотрели те, кто отвечает за канал?..

– А теперь уже поздно? – осторожно поинтересовался барон. – Или канал починили?

– Давно починили! – махнул рукой Прыжов. – Я уже все наладил! Только скантра нет. А без него…

– А если я достану скантр?

– Он, наверное, уже в Швейцарии, – безнадежно махнул рукой Семен.

– Он у майора Волкова, – сообщил Корф, – может, знаете такого?

– У Всеслава Игоревича? – растерялся парень. – Но почему? Значит, это был Волков? Ничего не понимаю!

– Давайте по очереди, – предложил полковник. – Вы – первый. Только подробнее, будьте добры…

– Подробнее, – вздохнул Прыжов, доставая сигареты. – Ну, в общем, пять лет назад я закончил Бауманку…

4. КОРА

Сеня Прыжов попал в Теплый Стан по распределению. Конечно, в предлагавшемся выпускникам списке Институт Тернема не фигурировал, но значащийся там «Объект п/я 0021» имел по сравнению с другими немаловажное преимущество – он находился поблизости от Столицы. В городе места тоже имелись, но их получили пробивные «друзья деканата», комсомольские активисты и сексоты. Оставшиеся расхватали чьи-то сыновья и племянники, в результате Прыжов вынужден был довольствоваться Теплым Станом.

Взяли Семена на новое место не сразу. В его личном деле, хранившемся в том самом здании, которое впоследствии довелось осаждать Фролу, были зафиксированы отдельные высказывания и поступки, которые могли помешать работе и в куда менее секретном заведении, чем Институт в Теплом Стане. Но Сеня считался хорошим специалистом, и его будущий начальник, ознакомившись с его дипломным проектом, сумел настоять на своем.

Лаборатория, куда попал новичок, занималась проектом «Второй канал». Соседняя ведала «Первым каналом», но что сие означало, Семену объяснять не спешили. Прыжов занимался аппаратурой, и работы вполне хватало, дабы не забивать голову лишними мыслями. Установку монтировали три года, еще год ушел на устранение неизбежных недоделок, и, наконец, в Институт прибыла правительственная комиссия.

Состав комиссии удивил. Прыжов, будучи уверен, что работает на армию, ожидал увидеть людей в больших погонах, но начальники попались сплошь штатские, причем, главным оказался известный всей стране руководитель, ведавший в Центральном Комитете идеологией. Связь между идеологией и физикой Семен, несмотря на изучение диамата, так и не уловил.

Главный идеолог с наивностью гуманитария выслушивал пояснения, но вопросы задавал странные: его более всего волновала охрана и режим секретности. Члены комиссии были того же мнения, и на следующий день лаборатория была переведена на особое положение. Вместо обычной охраны ее теперь контролировали неприятного вида краснолицые молодцы в черных куртках без знаков различия. Их командир – майор Всеслав Игоревич Волков – несколько дней вникал в самые незначительные подробности работы лаборатории. Временами его любопытство удовлетворял Семен, который мог объяснить практически все, кроме устройства скантра – главной детали установки. Скантр – изобретение самого Тернема – считался настолько секретным, что расспрашивать о нем не имел права даже начальник лаборатории.

Установка вскоре заработала, но Прыжов при этом не присутствовал. После окончания монтажа он как, беспартийный и несоюзный, был переведен в отдел технического обслуживания. По Институту начали гулять слухи о странных делах, творившихся в обеих лабораториях, но подобных баек и раньше было достаточно, и Сеня им не верил.

Дальнейшее произошло случайно. Грипп уложил на бюллетень сразу четверых сотрудников Первого канала, и Сеню временно перевели на дежурство у главной установки. Задачу поставили туманно: ожидать сигнала лампочки N3, а при его получении – включить установку. Остальное происходило автоматически, и Прыжов решил, что подобная работа под силу даже дрессированному орангутану. Однако ему разъяснили, что дежурство требует особого внимания, даже бдительности, а ежели появятся гости, оных следует принять вежливо, но не забыть немедленно позвонить по красному телефону. Впрочем, указанные гости во время ночного дежурства не ожидались. Они, как понял Сеня, появлялись днем, когда в Институт приезжали молчаливые люди в штатском, а майор Волков со своими парнями перекрывал все входы и выходы.

Первые две ночи прошли совершенно спокойно. Прыжов, внимательно осмотрев аппаратуру и вновь припомнив подробности монтажа, сделал вполне определенный вывод, подтвердивший его прежние предположения. Перед ним был канал пространственной связи. «Дверь», а точнее небольшая площадка, покрытая титановым сплавом, могла перебросить курьера куда угодно, вплоть до Огненной Земли. Физики давно слыхали об этом изобретении Великого Тернема, но видеть его в действии доводилось далеко не каждому. Семен знал, что главный канал пространственной связи, известный среди широкой публики как «горячая линия», находился совсем в другом месте. Откуда ожидались гости Первого канала, можно было только догадываться. Сеня рассудил, что в отличие от «горячей линии», работавшей на прямую связь Столицы с Вашингтоном, Первый канал обслуживал разведку. В эту схему вписывался, хотя и с некоторым трудом, даже Главный Идеолог страны.

Лампочка зажглась на третью ночь. Прыжов быстро произвел необходимый набор сигналов на пульте и стал ждать, прикидывая, на каком языке придется приветствовать гостя. В голове вертелось «Буэнос диас», хотя с учетом позднего времени правильнее было все же не «диас», а «ночес».

Гость появился, как и ожидалось, после яркой вспышки посредине титановой площадки. Сеня неторопливо поднялся со стула – и остолбенел. На площадке стоял крепкий бородатый мужчина в роскошной бобровой шубе и меховой шапке с красным верхом. На украшенном серебром поясе висела сабля в золоченых ножнах. На пальцах сверкали перстни.

«Иван Грозный! Точно!» – похолодел беспартийный Сеня. Почему гость в шубе обязательно должен быть изобретателем опричнины, а не кем-то иным, Прыжов объяснить не мог – в голове словно что-то заклинило. Впрочем, за те несколько секунд, пока гость приходил в себя, вытирая слезящиеся после вспышки глаза, Сеня понял главное: чем занимались обе лаборатории, и для чего они два года монтировали тахионный ускоритель.

Гость удивленно поглядел на Сеню, и тот, вспомнив виденные им исторические боевики, попытался поклониться в пояс обладателю золоченой сабли. Опыта он не имел, а посему получилось не особенно удачно. Гость засмеялся, подмигнул и поинтересовался:

– Новик?

Сеня знал, что «Новик» – это название крейсера, а также роман знаменитого в прошлом писателя Лажечникова. На всякий случай он не стал опровергать это предположение, а поспешил представиться, не забыв добавить, что он дежурный, причем временно.