Читать книгу "Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин"

введении особых тренировок, — продолжал куратор. — Немного разъяснений — и мы приступим. Не бойтесь, сегодня не будет ничего особенного, — я проверю ваш болевой порог, вы познакомитесь со свойствами нового тела.

«Болевой порог?» — Гедимин мигнул. Отступать было некуда — скафандр уже остался на стапеле. Воздух в маленьком помещении был холоднее, чем в коридоре, и неприятно щипал кожу.

— Пока вы работаете над проектом, я сам позабочусь о том, чтобы до вас никто не добрался, — продолжал Ассархаддон. — Но когда работа будет закончена, ваша ценность для наших друзей-приматов возрастёт многократно. Возможно, они начнут охоту за вами. Возможно, вы случайно попадёте к ним в руки. Так или иначе — они не должны ничего узнать о вашей работе, даже если это будет стоить вам жизни. Если вам удастся от них сбежать — хорошо, но если нет — найдите быстрый способ умереть. А если не получится… я покажу кое-что из того, что с вами могут сделать в плену, и вы попробуете этому противостоять. Запомните — что бы с вами ни делали, узнать от вас ничего не должны.

«Он говорит о пытках,» — понял Гедимин, и ему стало не по себе. Он украдкой оглянулся на люк за спиной, но тут же отказался от попыток его открыть, — этот механизм был сделан надёжно.

— У макак есть сканеры, — напомнил он, с опаской глядя на приспособление, свисающее с потолка. — Этого хватит.

— Сканеры? — во взгляде Ассархаддона промелькнула усмешка. — Что же, в своё время мы поговорим и о них. Сканеры есть не у всех, но всем, даже самым диким повстанцам, может захотеться выслужиться перед главарями. Большая их часть допрашивать не умеет. Но попытается. С разговора о них мы и начнём. Становитесь сюда, Гедимин. Поднимите руки… Вот так. Не бойтесь, ваше тело рассчитано на такие испытания. Я не собираюсь необратимо калечить вас.

Металлические браслеты обхватили руки Гедимина и прижали их к конструкции из труб. Сармат почувствовал, как она вместе с ним поднимается к потолку — невысоко, ровно настолько, чтобы он больше не мог опираться на пол даже кончиками пальцев. Висеть так было неудобно — плечи странно вывернулись, но больше мешало то, что сармат не мог вдохнуть полной грудью — он вынужден был дышать неглубоко и часто.

— Подвешивание, — прокомментировал Ассархаддон, останавливаясь рядом с Гедимином и протягивая руку к удерживающей его конструкции. — Метод очень ленивых повстанцев. Рано или поздно время и анатомия сделают всё за них… если речь идёт не о сармате. Вы не можете задохнуться в таком положении. Однако процесс всегда можно ускорить…

Он провернул какой-то винт на краю конструкции, и Гедимин вздрогнул от резкой боли в неестественно вывернутых суставах.

— Очень тяжело продержаться так дольше получаса, — сказал Ассархаддон, с любопытством глядя на подвешенного сармата. — Однако… вы сейчас должны кое-что почувствовать.

Туман, на секунду размывший поле зрения, быстро отступал; резкая боль сменилась тупой, ноющей, но суставы всё равно болели, и висеть было очень неудобно.

— Регенерация, — Ассархаддон, вглядевшись в глаза Гедимина, довольно кивнул. — Работа Биоблока… Она защитит вас от боли. Но если вы попадётесь тем, кто умеет допрашивать, это не поможет. Боль — только одно из воздействий. Унижение, стыд, страх… Рано или поздно они найдут нужную кнопку. Постарайтесь сбежать или умереть раньше, чем это произойдёт. Если вас сломают, вы всё равно умрёте. Так сделайте это, не доставляя никому удовольствия…

Он снова провернул винт. Вторая вспышка боли была слабее, но Гедимин почувствовал, как его дыхание против воли учащается и становится ещё более поверхностным. «Скоро будет нечем дышать,» — он попытался наполнить лёгкие воздухом до отказа, но мышцы не подчинялись.

— Как я уже говорил, — куратор смотрел ему в глаза пристально и без малейшей враждебности; возможно, под респиратором он даже улыбался, — большая часть приматов допрашивать не умеет. Они ограничатся банальным избиением. Скорее всего, не снимая экзоскелетов, не соизмеряя силу и не стараясь не задеть голову, шею или область сердца. А значит, вы умрёте раньше, чем захотите рассказать им хоть что-нибудь. Что до боли от побоев…

Он коротко, без замаха, ударил Гедимина в живот. Боль в суставах, утихшая было, от рывка вспыхнула снова; на секунду сармат перестал дышать, но, вдохнув ещё раз, с удивлением отметил, что мышцы живота слегка онемели, но не болят.

— От неё вас хорошо защитит мышечный корсет и жировая прослойка. Ваше тело удачно устроено. Однако… — Ассархаддон отошёл в сторону и опустил «руку» в узкую ёмкость. Когда он извлёк её обратно, перчатка блестела от мелкой взвеси какой-то жидкости. Гедимин учуял один из дезинфектантов, — чем-то подобным обрабатывали карантинный барак в Ураниум-Сити.

— Даже при такой мышечной массе остаются незащищённые области, — продолжил он, протянув мокрую руку к шее Гедимина. — Лицо. Горло. Остатки репродуктивной системы… да, даже при сниженной чувствительности. Суставы…

Он прикоснулся к пальцу на руке сармата, и тот стиснул зубы, — сустав, зажатый в стальных тисках, отозвался неожиданно сильной болью.

— Хорошее, эффективное воздействие, — сказал Ассархаддон, разжав пальцы. — Отработано на многих поколениях приматов. Посмотрим, насколько вы к нему устойчивы. Я даю вам ключ. Это слово «ирренций». Именно его я хочу услышать. Одно слово — и я получу то, что мне нужно. Начнём?

Он не стал дожидаться ответа. Конструкция, неприятно дёрнув Гедимина за руки, поднялась к самому потолку. Ассархаддон протянул руку к его ступням. Сармат попытался пнуть его, но удар, зацепивший броню, казалось, даже не был им замечен. Стальные пальцы сжались на крайней фаланге, и она хрустнула, заставив Гедимина дёрнуться от боли. Он стиснул зубы, медленно выдыхая.

— Помните ключ? — Ассархаддон взялся за другой палец. Боль в первом пальце ещё не угасла; вторая вспышка словно усилила её, и комната утонула в красном тумане. Куратор не спешил выпускать сломанную фалангу — просто держал раздробленную кость в пальцах, но этого было достаточно, чтобы Гедимин сжал зубы до хруста.

— Вы можете кричать, — напомнил Ассархаддон, раздробив третью фалангу; у Гедимина уже звенело в ушах, и слова доносились как сквозь