Читать книгу "Дикарь из глубинки или курс выживания для мажорки - Алекс Коваль"

Димы каникулы, Миша!

– И?

– И я уезжаю. Мне не с кем его оставить в городе.

– Предупреждать надо, – рычит дикарь. – У меня работы выше крыши. Твою ж!

Ого, да тут семейные страсти-мордасти. Вот тебе и ответ, Серебрякова. Оказывается, наш дикарь Мишаня – папочка. Приваливаюсь к дверному косяку, откинув на плечо влажные волосы и наблюдаю за происходящим.

– Предупредила бы, если бы ты отвечал на мои звонки!

– А ты не пробовала звонить в другое время? Днем я на ферме.

– Какое было свободно, тогда и звонила! И вообще, – вспыхнув, вскидывает руки фурия-Ира, – знаешь что, Румянцев? Ты вконец охренел! Уехал в свою глушь, обзавелся тут тварями разными и сам в тварь превращаешься.

Воу, а это грубо!

Погодите…

Что она сказала?!

Парочка продолжает ругаться, а до меня медленно-медленно начинает доходить каждое слово, сказанное этой блондинкой с бюстом четвертого размера, который еле-еле помещается в лиф сарафана. Женщина так активно жестикулирует, что эти “арбузы” вот-вот выпрыгнут и дадут по носу Дикарю за всего его “грешки”. И мозгом я понимаю, что лучше бы не встревать! Но все равно, как завороженная, иду на ее голос и выпаливаю посреди их перепалки:

– Простите, что вы сказали?

– А это еще кто такая? – взвизгивает Ирина. – Ты еще тут и бабу держишь? Ну, вообще шикарно устроился. Браво! Ребенка спихнул мне, а сам живешь в свое удовольствие. Отец года просто!

Я соскакиваю босыми ногами на последнюю ступеньку и упорно гну свое, спрашивая:

– Как вы его назвали, Ирина?

– Милка, вернись в дом! – рычит дикарь и тянет ко мне руку.

Я отшатываюсь.

– Вы сказали – Румянцев? Михаил Русланович Румянцев?!

– Так ведь да же! Милочка! – зло шипит в мою сторону бабища. – Знать надо, с кем кувыркаешься!

Последнюю фразу я напрочь пропускаю мимо ушей и оборачиваюсь лицом к дикарю, вытаращив глаза. Так тракторист и есть тот самый внук Румянцева?!

Вот это поворот…

Глава 14. Грубый абориген

Милена

С поля боя, вернее, с террасы меня благополучно выставили. Шокированную, дезориентированную и потерянную, отправили по всем известному адресу. Тот, что на хуторе. К бабочкам.

Вчерашний дикарь, сегодняшний Румянцев, достигнув точки кипения, всех раскидал по углам. Сына отправил в свою комнату. Меня на кухню. А истеричку Ирину схватил под локоть и увел к машине, продолжая ругаться с ней уже там.

О чем они говорили, из дома, увы, было не слышно. Дамочка визжала что-то на фальцете. Миша – то есть Михаил Русланович – рычал басом. Я же заламывала руки, мельтешила по кухне, кусала губы и переваривала случившееся.

В голове не укладывается, что неотесанный мужлан Мишаня и есть тот самый легендарный внук Андрея Петровича! От единственного сына. Последняя надежда старика оставить медиа империю в руках семьи Румянцевых. Охренеть не встать просто!

Может, это все-таки глупая шутка?

Хотя нет – это суровые реалии. А шутка тянулась два дня. С самого моего приезда в село. Когда меня, как последнюю идиотку, просто водили за нос. Выставляли на посмешище перед всей деревней. Морили голодом. И морозили в дырявом сарае. Уф!

Я торможу посреди кухни, грозно сведя брови к переносице. Но-о-о они тут же разъезжаются обратно. Нет. Сил нет даже на то, чтобы обидеться. Все уходят на удивление и панику. Стоит только на секунду представить, что это огромное бородатое животное становится моим непосредственным руководителем… хочется шлепнуться в обморок! Перед глазами так и стоит картинка, как суровый дровосек в неизменных футболках и штанах цвета хаки сидит в высоком кожаном кресле Андрея Петровича, закинув ноги в резиновых сапогах на дорогущий стол из итальянского дерева. Перекатывает в зубах соломинку и безразлично взирает на архи важные документы.

О-о-о, нет, нет, нет! Да он же ни черта не смыслит в бизнесе! Ну да, поднял на ноги одну деревеньку. Так тут много ума не надо! Купи пару коров, дай всем работу, и дело сделано. А в Москве? Важные встречи, совещания, банкеты, корпоративы, званые ужины. Змеи-акционеры, акулы-спонсоры, пираньи-конкуренты. И это еще полбеды! Допустим, мы его приоденем, побреем, причешем и научим улыбаться, а не скалиться. Но еще в большом бизнесе львиную долю занимают лицемерие, ухищрения, изворотливость и гибкость ума. А этот дикарь прямой, как палка! Ни о какой гибкости здесь и речи быть не может. Исключено!

О, боги, кажется у меня начинается мигрень…

Я хватаю со стола графин и щедро плещу себе лимонной воды. Только подношу стакан к губам, как меня осеняет: а какой, собственно, у меня есть выбор?

Дьявол!

Бахаю стакан на стол и складываю руки на груди. Выглядываю в окно – парочка все еще выясняет отношения. Прохожусь взглядом по мощному развороту Румянцевских плеч. М-да, на Михаиле природа явно не отдыхала. Щедро отсыпала ему мускулатуры. А лучше бы мозгов, такта и вежливости…

Нет, не могу я его не привезти. Мне место заместителя руководителя обещано. А такие предложения бывают раз в пять лет! И уж точно не в двадцать пять. Большинству в моем возрасте до такого расти и расти. Опять же, папа будет мной гордиться. Мама перестанет убиваться, что я работаю на износ, не вылезая из офиса. И Андрей Петрович будет доволен. Да. А почему нет?

Мне приказано привезти, и я привезу. Любыми правдами и неправдами. А потом сделаю все возможное, чтобы убедить Румянцева-старшего в том, что его потенциальный преемник совсем не годится на эту роль. Хотя, думаю, тут даже убеждать не придется. Одного взгляда будет достаточно. Это как пустить слона в посудную лавку. Сломает все! Даже то, что априори сломаться не может…

Снова хватаюсь за стакан и залпом осушаю кисловатую воду с лимоном. Ополаскиваю за собой посудину и только собираюсь проведать “свою” многострадальную сарайку и проверить, не утонули ли в чемодане рабочие бумаги, которые я везла внуку Румянцева, как входная дверь хлопает и слышатся тяжелые шаги.

Я припадаю попой к кухонному гарнитуру. В поле моего зрения появляется Миш…кхм, Михаил. Зыркнув в мою сторону, Румянцев-младший проходит к холодильнику.

Я, вытягиваясь по струнке, решаю прыгнуть с места в карьер:

– Михаил Русланович, нам нужно обсудить один важный вопрос. Буквально жизни и смерти.

– Вчера, значит: Миша, Мишаня, Чурбан и Дикарь, а сегодня Михаил Русланович? – фыркает этот невыносимый мужчина.

– Прошу прощения, – скрипя зубами, говорю я. – Я же не знала,