Читать книгу "Пленница бунтаря - Регина Грез"

умерла.

Глава 11. Еще один жилой дом

Прошло несколько дней. Я начинаю привыкать на новом месте, убеждая себя, что «командировка» моя когда-нибудь кончится и смогу попасть в свое время. А что толку стонать и заламывать руки? Одна баба Дора расстроится и пожалеет.

Ну, Тимка еще… Мне с ним легко, мы смеемся, поддразниваем друг друга, вечерами гуляем вместе за селом, спускаемся к реке. Я много рассказываю ему про свое время и разные забавные случаи из моей студенческой жизни. Он меня выдумщицей называет, но внимательно слушает.

И все же стараюсь держать его на расстоянии. Он молодой, непосредственный, обниматься лезет ни с того ни с сего, за руку хватает по-дружески, сегодня утром опять назвал «ясным солнышком» и чмокнул в щеку при Мироне.

Тому не понравилось, меня чуть взглядом не испепелил, а бедного Тимку вывел на крылечко и хорошенько встряхнул.

– Чтоб я больше такого не видел!

Я побежала заступаться, голос повысила, но Мирон так рявкнул в ответ, что пропала всякая охота вмешиваться в спор.

– Не порти мне парня! Работы мало? Иди грядки полоть, выбели баню, забор покрась… постирай половики…

«Просто злобная мачеха для беззащитной Золушки! И феи-крестной нет на горизонте, придется самой за себя постоять».

– Я в баню больше не сунусь, там веник ругается. Вчера, когда забирала мыло со щеткой, нахлестал по пяткам.

– А ты что? – он вдруг усмехнулся, удивленно распахнул синие глазищи.

Чтобы переключить внимание на себя, начала неловко оправдываться:

– Пригрозила, что тебе расскажу. Сразу спрятался под полок.

– Находчивая.

Мирон одобрительно поцокал языком, погрозил кулаком Тимке и вразвалочку пошел к воротам. Я нарочно подобострастно бросила ему в спину, желая напоследок поддеть:

– Ульяне Сергеевне пламенный привет!

– Я не за реку.

– А надо бы выпустить пар. Силу девать некуда.

Надеюсь, Мирон последней фразы не расслышал, потому что на Тимоху вдруг кашель напал. Горло прочистил и мне же выпенял:

– Ты его лучше не цепляй. А я исправлюсь, я все понял.

– И что именно? – с досадой спросила я.

– Ты ему тоже нравишься, только он скрывает.

– Обалдеть! Ты на солнце не перегрелся? Да ваш духовный лидер меня утопить готов за чужие грехи. Ульяна предупредила, какой он дикий бывает.

– Духовный лидер? – поразился Тимоха.

– Глава вашей лесной секты, – уверенно отвечала я. – Жаль, братия малочисленна. Кроме Антипа и Ульяны кто еще состоит в рядах?

Тимоха сразу подобрался и сухо сказал, что это не мое дело. Я обиделась. Как собирать на лугу цветочки, так вместе, а стоит задать неудобный вопрос, так сразу закордонная шпионка.

Весь день я ходила хмурая, даже со стиральной доской не шутила, как обычно, а вечером сказала Тимке, что устала и рано лягу спать, сегодня огурцы поливать не придется, грибной дождик прошел, небо до сих пор не освободилось от туч.

Посумерничали мы с бабой Дорой за сладкими сухарями, в который раз обсудили ее старые фотографии в картонном альбоме с пожелтевшими листами и разошлись по комнатам.

Тимка помаялся в ограде один и скрылся в неизвестном направлении, кажется, решил, что нечего меня охранять, все равно никуда не денусь. Баба Дора потушила в горенке свет и, перекрестившись, тоже легла на диванчик у порога.

Помню, мне приснилось, что я в платье с оборочками танцую послевоенный вальс на площади перед сельским клубом. Рядом кружатся черно-белые пары, как на старых снимках. Девушки в носочках и тупоносых туфельках, парни в широких неказистых штанах. Гармонист в расстегнутом пиджачке кепку набок залихватски сдвинул, кучерявый чубчик показал, а сбоку волчье ухо торчит. Ужас!

Я подскочила на кровати, пружины предательски скрипнули – какой тут сон. На цыпочках прошла мимо спящей старушки в сени, там сняла с гвоздика ветровку, которую Ульяна предложила, тихонечко вынула крючок из петли и открыла дверь на улицу. Поброжу немного по темному двору, может, успокоюсь.

Мокрая крапива возле смородины обожгла колени, – ночнушка моя коротковата, Ульяна призналась, что вообще голышом спит, еле нашла мне подходящую одежку в своих закромах. И то не по росту.

Ульяна высокомерно держалась, намекала на всякие неприятности, а, провожая через мост, прямо заявила, что со мной здесь временно церемонятся.

– Если Демид на сделку не пойдет, а так скорее всего и случится, Мирон от тебя сразу избавится. Зачем ему возиться с пришлыми? Своих бы прокормить. На бабу Дору тоже не рассчитывай, она давно выжила из ума, забывает кто и откуда. Чайник называет внучком Павлушей, сказки ему на ночь рассказывает и кормит слипшимися засахаренными сто лет назад леденцами.

– И что посоветуешь? – я не очень испугалась ее прогнозов, она могла нагнетать ситуацию из ревности.

Ульяна оценивающе пробежалась по мне взглядом и равнодушно ответила:

– Я бы на твоем месте попробовала сбежать к милому, но у тебя же духа не хватит. И не смей ребятам сболтнуть о нашем разговоре, я от своих слов откажусь.

– Ты очень зла на Демида?

Я хотела как можно аккуратнее задеть больную для нее тему, тем самым больше понять про нашего общего знакомого, но Ульяна только презрительно фыркнула:

– Встретится на тропе – убью, сердце выну и тепленьким еще съем.

Глядя в ее покрасневшее худое лицо, я произнесла с расстановкой:

– Повторяю, Демид мне не жених. Мы не строили планов на совместное будущее. А теперь и вовсе хочется держаться подальше. Мирон сказал…

– Замечу, что клеишься к Мирону – получишь! Не смей даже мечтать.

Она чуть не ткнула меня тонким пальцем в глаз, а в другой руке у нее был нож, которым она нарезала сало, хорошо, что Тимоха закончил возиться в сарае с электровеликом и забежал в дом.

– Ульян, разреши Дашку прокатить возле речки. Мы недолго. Любимые места покажу.

– Обойдется. Нечего тратить энергию на буровскую подстилку. Или ты тоже запал на ее курносый нос? Мирон узнает, всыплет обоим.

Тогда я не приняла всерьез ее угрозы, а зря. Наверно, наябедничала, дрянь… Недаром Мирон каждый день приходит под предлогом бабе Доре помочь, а сам глаз с меня не спускает, как будто я Тимку могу обольстить и перевербовать на службу Демиду.

Вспоминая наше сумбурное знакомство с Ульяной, я немного замерзла у колодца, а потом потянуло меня за ворота. Глухая ночь, тишина нереальная, село будто вымерло, ни одного огонька. Дождем пахнет.

«Ну, вот, Даша, никто тебя не держит, беги… Ульяна вырвалась из плена, а тебе слабо? Трусиха несчастная!»

Я покрепче запахнулась в ветровку сорок восьмого размера (удобней для меня верхней одежды не нашлось, зато резиновые сапожки впору) и пошла вперед по