Читать книгу "Шестое чувство - Анна Яковлева"

Какое-то время Юлий пытался воздействовать на бывшую тещу, уговаривал лечиться, но дела вынуждали бизнесмена покидать городок, и в последний приезд Юн понял, что начались необратимые процессы – Валентина деградировала окончательно.

Вот тогда он и позвонил Валиной сестре.

Наина обсудила с племянницей ситуацию и решила сестру забрать к себе.

Если до отъезда Наины Симе хотелось зарыться в норку и тихо рассматривать свое горе, то после отъезда Наины Симке стало так тошно, что она боялась оставаться наедине с собой.

От Руслана по-прежнему не было вестей.

Инстинкт самосохранения шептал: надо вспомнить, что ты еще молодая женщина, и встряхнуться. Развеяться. Оттянуться.

Неужели существуют такие слова?

Впечатлительная Симка отдалась этой мысли целиком, и у нее, несчастной домохозяйки, тупой коровы, доильного аппарата, появилась почти маниакальная цель, не связанная с кормлением, стиркой, уборкой и походами по магазинам за продуктами.

Весь арсенал обольщения, оставшийся в наследство от нее самой – иной, молодой и полной жизни, был вывернут из ящика подзеркальной тумбы на постель.

Поначалу пальцы равнодушно перебирали коробочки, футляры, флаконы и пакетики. Она уже забыла, какое это удовольствие – пользоваться всей этой роскошью. Подводки, тени, тушь, румяна, тональный крем, лаки, помады – все то, что способно превратить любую Золушку в Королеву. Стыдно, но ведь она уже забыла, что и в какой последовательности наносится!

Симка выдавила на ладонь тональный крем и неуверенными движениями нанесла на скулы. Растушевала. Теперь можно наносить черты лица.

Накрасила глаза и обследовала себя тусклым взглядом.

Ой, Божечки, ой, миленький! В кого она превратилась? А это что?!! Симка в панике переместилась с зеркалом к окну. Так и есть: морщинка между бровей. Это от одиночества.

Вздохнув, Серафима добавила на внешний угол глаза коричневого тона, на скулы – бронзы. Третий сорт еще не брак.

Просто ей нужно на несколько часов забыть, кто она, свое прошлое и настоящее, сбросить шкурку лягушки, обернуться змеей и пустить яд под кожу какому-нибудь зазевавшемуся сатиру. Отравить, ослепить, оглушить. Залюбить до смерти.

Или пусть живет? Там видно будет.

С той минуты, как Симка открыла глаза и поняла, что не выживет, если не устроит себе праздник, в ней проснулась какая-то дьявольская предусмотрительность.

С особой тщательностью она сцеживала молоко, стерилизовала и ставила бутылочки в холодильник.

Послеобеденный сон Мадины Сима сократила до минимума, оставшуюся часть дня заставила девочек будить, тетешкать и не давать спать Мадине, в результате чего младшая дочь успешно была доведена до истерики и к восьми вечера заснула мертвым сном.

Сжигаемая адским пламенем, Серафима встала под душ и совершила все ритуальные действия с каким-то особым значением. Умастила гелем горящую кожу, растерла щеткой, вымыла и высушила под феном волосы.

Точным движением с первой попытки обвела лисьи глаза черным карандашом, наложила несколько слоев туши на ресницы, надела приготовленные брюки и черный блузон с вырезом, в котором была видна полная грудь в обрамлении черного гипюрового бюстгальтера.

Постояла перед зеркалом, пытаясь понять, чего не хватает. Вспомнила и пришла от себя в ужас: туалетная вода! Как можно забыть о туалетной воде?! В кого она превратилась?

Брызнула на шею из флакона, принюхалась – вот так, теперь от нее не несет парным молоком. Теперь можно вызывать такси.

Еще один, контрольный взгляд в зеркало. Меховая курточка, шпильки – никакая она не мать троих детей, а молодая красивая женщина с будущим.

А вот и такси.

С инфернальным блеском в глазах Симка умостилась позади водителя – худого дядьки с куперозным носом – и севшим от страсти голосом велела:

– Самый крутой ресторан в городе, шеф!

«Рояль», – прочитала Симка неоновую вывеску и расплатилась с таксистом.

Готовность укротить судьбу была написана на лице многодетной матери, и она шагнула в ярко освещенный холл, как бестиарий на арену.

– У вас заказан столик? – Сколько раз она слышала этот вопрос далеко отсюда, в другой жизни, где еще присутствовал Руслан.

Охранник – препятствие на пути к цели, которое умеют обходить опытные лоцманы. Симка была опытным лоцманом.

– Отдельный столик для Юн-Ворожко заказан на восемь тридцать. Если эта дура опять все перепутала – уволю, – не моргнув глазом пожаловалась Симка.

Главное – не дрогнуть под пронзительным взглядом качка охранника.

Симка не дрогнула.

Охранник оказался чутким парнем, и Серафима, грациозно ступая, просочилась в зал с приглушенным светом.

Навстречу выдвинулся метрдотель – приятный мужчина лет под сорок, с бабочкой под воротничком белой накрахмаленной рубашки:

– Добрый вечер?

Факт, что свободных столиков нет, не смутил Симку – в этот вечер ей покровительствовали нездешние силы. Она взяла мужчину под руку и, не дав опомниться, зашептала сочными губами:

– Молодой человек, видите ли, меня муж бросил, а у нас трое детей. Мне очень нужно развеяться. Вы меня понимаете? – Глубокий мерцающий взгляд проникал в самое сердце.

– Понимаю, – кивнул метрдотель, наслаждаясь созерцанием глаз, блестящих, влажных губ и молочной груди дивы.

– Сделайте столик. Я вас отблагодарю, – заговорщицки прошептала дива.

Интересно, красотка имеет в виду финансовый эквивалент или какой другой? На проститутку не похожа, но способна на многое, судя по горящему взору и лихорадочному румянцу.

Распорядитель выбросил белый флаг и сложил оружие к ногам шикарной блондинки:

– Попробую что-нибудь придумать для такой очаровательной особы.

Вторая линия обороны была прорвана.

В небольшом зале, куда проводил Симку метрдотель, играл оркестр: скрипка, виолончель и фоно. Исполняли что-то жалостливое, и у Симки сразу возникло подспудное подозрение, что она попала не по адресу, но отступать было поздно.

Пока сбежавшая пленница «Агуши», почасового кормления и памперсов делала заказ, пока картинный красавец, похожий больше на конферансье, чем на официанта, нес выпивку – коньяк в пузатом графине, успела позвонить Танечка.

– Мамочка, – голос дочери дрожал от напряжения, – ты во сколько вернешься?

Симка не для того весь день пилила оковы рабства, чтобы вот так, без боя сдаться и вернуться из-за столика в шикарном ресторане домой, где упорным молчанием сводил с ума телефон, а в каждой комнате, как в засаде, ожидало по ребенку.

– Доча, я только что уехала из дома, – напомнила она Татьяне, – ничего не произойдет, если вы побудете без меня пару часов.