Читать книгу "Пушкарь его величества - Юрий Цой"

два года. В этом возрасте это очень много, поэтому некоторые выглядели уже не как подростки, а как рослые юноши, только с детскими лицами и неокрепшими телами. Я успел поинтересоваться у Петрухи о негласных лидерах, и узнал, что тех пока в училище нет, а на данный момент остались самые бедные и неимущие. Оценил их физические кондиции и понял, что я не сильно отстал от них. Даже больше того! Среди одногодок, я был самый рослый и крепкий на вид. За прошедшие месяцы я неплохо отъелся и подрос. А, вот с силой, надо что то делать. Боюсь, даже среди старших классов не найдется соперников, если я подключу свой источник. Я, сдуру, так раскачал качество своих мышц, что легко могу причинить травму, просто сжав чужую руку сильнее, чем нужно.

Все первое время я старался приспособиться к новой ситуации и вжиться в роль деревенского паренька. Когда надо поддерживал разговор, в нужных местах смеялся. Если нужно было, выдумывал смешные истории из якобы жизни в деревне, на самом деле почти все брал из анекдотов, подстраивая их к современности. Так как я их знал прилично, опять-таки благодаря интернету, то вскоре прослыл компанейским парнем, умеющим поддержать беседу.

В первый же день посетил библиотеку и оказался обескуражен малым количеством книг. Зато порадовала библиотекарша, симпатичная дама за тридцать, со светлыми завитушками волос из-под шляпки и достойным бюстом в открытом вырезе платья. Местная мода у знати радовала глаза, открывая взору поднятые корсетом достоинства противоположного пола. Простые служащие не гнушались прибегать к тому же оружию, чтобы показать себя в выгодном свете. Именно по этой причине, почти все кадеты, посещавшие в каникулы сосредоточие знаний, приходили сюда полюбоваться чудным видением нежных выпуклостей нашей библиотекарши. Я тоже в достаточной мере уделял им внимание, но при этом не забывал усердно штудировать Новейшую Историю и Закон Божий. Попутно корректировал названия стран и городов в географии. Просмотрел также учебники математики, геометрии, русского языка. Пришлось попыхтеть, чтобы новые понятия не конфликтовали со старыми знаниями. Память Васятки, незамутненная посторонними знаниями, впитывала в себя информацию как пылесос, легко запоминая даты и имена. К концу третьей недели я был готов по основным предметам к экзамену на звание кадета и заслужил внимание библиотекарши, дарившей в виде поощрения прелестную улыбку. Кажется, я даже почувствовал небольшое томление в груди. Может мои яички проснулись?! Ха-ха! К слову, они таки проснулись, только позже примерно на месяц.

Вот и конец августа. Казармы стали наполнятся кадетами, вернулись преподаватели и наш куратор. У него в казарме был выделен закуток, где он спал или вел беседы с воспитанниками тет а тет. В первый же день своего появления, я был удостоен такой беседы, где меня выслушали, взвесили и вставили в ряд солдатиков по своему весу и ранжиру. Я, естественно, не умничал и отвечал только по делу. Затем Сергей Трофимович перечислил наказания, которых я буду удостоен за нарушение дисциплины и за отсутствие усердия в учебе. Получил обещание от меня не доставлять проблем и счел свой долг первого причастия выполненным.

Пока на меня не обращали особого внимания. Вновь прибывшие были полны благодушия, шумно общались между собой, делясь событиями и новостями. Иерархия в коллективе во все времен складывается по одинаковому принципу. Сильные нагибают слабых, умные управляют сильными. Если не хочешь гнуться под таких, то нужно или заработать авторитет сильного или стать своим в какой-нибудь из группировок. Самая сильная группировка была из солдатских сирот, самая хитрая из купцов и мещан, самая беспринципная ходила под Харей происхождение, которого было неизвестно. Но его поведение и вид однозначно относили его к бандитскому сословию. Его подручные, два крепких парнишки с дебильными рожами, сразу же испытали меня на слабо, зажав в туалете. Ничего не стал придумывать, а просто взял да и стукнул их бошками друг об друга. Повезло шестеркам, что полы в большом нужнике поддерживались в чистоте, иначе изгваздались бы. Переступил через бесчувственные тушки и спокойно помыл руки, под испуганные взгляды двух младших кадетов. После этого наступила пауза, и меня никто не трогал, дав мне возможность самому выбрать компанию. Но Харя явно затаил злобу, и я ловил на себе его взгляды, обещавшие проблемы в ближайшем будущем. Ничего! Убивать меня не будут, а отпор я сумею дать.

Экзамены на подтверждение знаний сдал легко, в меру путаясь в датах и пропуская слова, пересказывая ветхий завет своими словами. Математик поставил мне отлично, остальные удовлетворительно. Так что задачу влиться в коллектив, я выполнил на пять с плюсом. С трудом, но все же смог скрыть свои физические возможности, когда вовремя опомнившись, соскочил с турника на двадцать пятом подтягивании, заслужив внимательный взгляд куратора, видевшего, что я мог бы продолжать упражнение.

В один из дней получил письмо от Оленьки и с умилением читал ровные строчки:

« Не знаю, когда ты получишь письмо днем или вечером, поэтому просто, Здравствуй! Пишу втайне от батюшки и маменьки. Просто мои чувства не находят слов и я боюсь расплакаться. Извини, конечно же, ты в первую очередь, беспокоишься о сестре и братике. У них все хорошо. Маша ходит со мной, мы крепко подружились и я учу ее читать. Лешка очень полюбился маменьке, и она с ним нянчится как со своим. Так что можешь не волноваться.

Меня определили в гимназию, и я ошеломлена толпами сверстников и их вниманием, ведь раньше у меня кроме тебя никого не было. Но ты не бойся! Таких, как ты тут нет. Я не в смысле твоих способностей, а в моем отношении к тебе. Прошло немного времени, но мне кажется, что уже целая вечность. Ты можешь подумать, что я испорченная, но хочу сказать, что ты живешь в моем сердце, а я живу только для тебя. Знай, что если ты найдешь себе зазнобу, я не переживу этого. Расти быстрей и приезжай, хочу тебя обнять и поцеловать. Еще раз прости, что я тебя обязываю, но ничего не могу поделать с собой.

Твоя Оленька»

Оленька! Хорошая девочка! В груди потеплело и перед глазами ненадолго появилось милое лицо.

Учеба пошла своим чередом, и я постепенно втянулся. В библиотеку продолжал ходить, читая все подряд и любуясь Софьей Андреевной, пока не словил первый стояк в своей новой жизни. После этого сделал паузу, но поняв, что регулировать этот процесс не способен, перестал обращать на него внимание. К солдатской группировке меня причислили автоматически, хотя держался я немного особняком, и на