Читать книгу "Первые бои добровольческой армии - Сергей Владимирович Волков"

небольшая станция Хопры. На перроне валялся труп старичка начальника станции. У него был отрезан и вставлен в рот…, а на груди лежали проткнутые штыками фотографические карточки двух молоденьких прапорщиков, сыновей начальника станции. Если так расправлялись большевики с родителями офицеров, то над самими офицерами, взятыми в плен, красные палачи изощряли всю жестокость. Добровольцы стрелялись, но не сдавались. Около станции Синявка красные оттеснили отряд полковника Кутепова, но в этот момент совершенно неожиданно подошли на подмогу две сотни казаков из станицы Гниловской. Впереди казаков шел священник с крестом в руках. «Православные, ратуйте за церковь Христову, за дом Богоматери!» – призывал священник и поднял крест. «Тут казаки и мы, – вспоминает корниловец-ударник, – набрались духу от поднятия креста и перешли в наступление. Ну и начался бой!.. Мы немало побили латышей и даже взяли у них 12 пулеметов».

В этих боях под Таганрогом рота капитана Скоблина понесла большую потерю: у хутора Арабишева был убит подпоручик Андреев, начальник пулеметной команды. На эту ответственную должность в полку он был назначен Неженцевым еще с первых дней зарождения 1-го Ударного отряда. 30 января 1918 года сводная рота капитана Скоблина была сменена ротой корниловцев в составе 120 человек под командой штабс-капитана Зарембы. Надо заметить, что это была первая чисто офицерская рота в рядах Корниловского ударного полка.

За время этих боев за станцией Хопры на Таганрогском направлении была и рота (3-я офицерская рота) офицерского партизанского батальона полковника Симановского имени генерала Корнилова, который временами собирался там в полном составе четырех рот, представлявших собой внушительную силу около 500 штыков, но без пулеметов.

Особенно мне запомнились ночные переходы этого батальона в метель и сильные морозы, когда с рассветом мы увидели цепи латышей, преследующие нас. Батальон был остановлен и несколькими залпами замедлил движение противника, но в то же время из-за сугробов снега нас лихо атаковал справа эскадрон красных. Отделение взвода 3-й офицерской роты быстро заняло участок сада, обнесенный плетнем, и стало в упор расстреливать подскочившую кавалерию, которая, видя нашу малочисленность, в свою очередь открыла огонь с коней, в результате которого был смертельно ранен прапорщик запаса. Наше хладнокровие и меткость огня обратили красных в бегство с большими для них потерями. После этого мы впервые могли убедиться в силе пулеметного огня роты нашего Корниловского ударного полка, прикрывшего наш правый фланг и косившего латышей дивизии Сиверса.

В течение недели, по колено в снегу, без теплой одежды, офицерская рота полка защищала линию железной дороги Таганрог – Ростов-на-Дону. Особенно досаждал корниловцам бронепоезд красных, – не было ни ключа, чтобы отвинтить рельсы, ни подрывных шашек, чтобы взорвать полотно. Под пулеметным огнем приходилось загораживать путь бронепоезду шпалами. Только 7 февраля корниловцев сменила морская рота в 17 человек и отряд есаула Грекова в 29 человек. На позиции около станции Хопры в то же время выступил весь Корниловский ударный полк. На другой день на него обрушилась вся латышская дивизия Сиверса.

Полку было приказано в связи с общей обстановкой отходить к Ростову. Латыши преследовали корниловцев и густыми цепями все время непрестанно вели атаки с фронта и с фланга. Фигура полковника Неженцева всегда появлялась там, где противник особенно наседал. Отбиваясь контратаками, корниловцы к вечеру подошли к городу. Кругом слышалась артиллерийская стрельба. Огромными силами большевики сжимали корниловцев в кольцо. Казачьи части больше не защищали своего Тихого Дона; они или расходились по домам, или же переходили на сторону большевиков. Даже роковой выстрел первого выборного войскового атамана генерала Каледина не встряхнул казачьи души. Когда корниловцы втянулись в город, в ту же ночь с 9-го на 10 февраля по старому стилю, генерал Корнилов решил вывести из Ростова всю маленькую Добровольческую армию. Было объявлено брать с собой лишь самое необходимое. Корниловцы побросали свои чемоданы, запихали в вещевые мешки по смене белья, полотенце да мыло и выстроились в колонну. Крутился хлопьями снег. Сугробы, наметенные ветром, розовели розовым отблеском пылавших складов… Заскрипели колеса, заколыхались штыки – армия тронулась в путь.

Впереди шел генерал Корнилов в генеральской форме, за ним развевалось трехцветное Знамя… Начался знаменитый Первый Кубанский генерала Корнилова Ледяной поход.

* * *

В душе корниловцев горела любовь к России, вера в Корнилова и верность своему Корниловскому полку.

Это горение у офицеров сразу подверглось испытанию еще в Новочеркасске. Офицеры приезжали в свой полк и почти все становились на положение рядовых в офицерской роте. «Произвели нас в командиры отдельных винтовок», – как они сами шутили над собою.

Прапорщик Сорокин заносит в свой дневник:

«21 января 1918 г. Командир полка полковник Неженцев меня предупредил, что должностей у него нет, и я должен буду служить рядовым. Я сказал, что, поступая в Добровольческую армию, я не думал о том, какую займу должность, а думал лишь о России.

29 января. Наша офицерская рота выступила на позиции. За два часа до выступления в казарму полка приехала Оля Ч., вызванная мною запиской. Узнав о моем отъезде, она расплакалась. С трудом я успокоил ее… Прощаясь со мной, она благословила меня. Она поняла, что мое место на фронте и что не время думать о личном счастье, когда гибнет Россия… Хотелось не на словах, а на деле доказать свою преданность Родине. Хотелось еще раз послужить матушке России».

30-го января офицерская рота сменила роту капитана Скоблина и разместилась на вокзале, в котором были выбиты все окна. «А на дворе мороз. Вечером перешли в вагоны 2-го класса, где стало теплее, уютнее. Вокруг тишина, лишь из соседних вагонов доносятся песни о России… Долго не ложились спать… Все офицеры роты в один день стали близкими, родными. У всех одна мысль, одна цель – Россия…

А. Долгополов[16]

Отряд полковника Кутепова. Памяти первых добровольцев[17]

На просторе южных степей, где когда-то обитали хазары, половцы, печенеги, скифы, где до сих пор можно найти фигуры каменных баб на буграх, в степи, в глубоких балках – немые памятники исчезнувших народов; где когда-то татарские орды Чингисхана и Тамерлана прошли, неся гибель и разрушение, где Царь Петр выковывал Великую Россию, – в конце 1917-го и в начале 1918 года разыгрались трагические события, успешный исход которых мог изменить судьбы мира.

Автору этой статьи привелось быть свидетелем и участником первых боев Добровольческой армии с большевиками.

Не много осталось в живых участников этих боев.

Много воды утекло за эти 44 года – рухнули Великие Империи, погибли миллионы людей, снесены с лица земли города, народы и страны…