Читать книгу "Брюхо Петербурга. Очерки столичной жизни - Анатолий Александрович Бахтиаров"

простирается до следующих размеров:

Обыкновенно домашняя птица привозится в столицу в особых корзинах с решетчатыми отверстиями по бокам. В каждом вагоне устанавливается до сотни корзин. С Николаевского вокзала корзины с курами и цыплятами свозятся на Щукин двор, где они и устанавливаются целыми грудами в ожидании своей дальнейшей участи. В летнее время в курятиной линии кипит лихорадочная деятельность. Каждая лавка устроена в два этажа. В нижнем происходит торговля разного рода дичью: тетерками, рябчиками, утками, курами, гусями, цыплятами и даже голубями; верхний этаж скрыт от глаз любопытных: здесь режут дичь.

У каждого торговца дичью над лавкой имеется особое помещение, где живут «щипари». Они не только щиплют дичь, но и режут ее. Щипари работают поштучно, смотря по птице. С курицы берут по 3 копейки, с цыпленка – по 5, с гуся – по 10 и т. п. С цыпленка взимается дороже на том основании, что вследствие нежного телосложения его труднее ощипать, чем курицу. Летом на Щукином дворе работают от 100 до 150 щипарей, которые зарабатывают по 1–2 рубля в день. Щипари начинают работать рано, обыкновенно часам к 12 уже все бывает обработано.

По узкой лестнице, усыпанной опилками, вы подымаетесь в мастерскую. Это довольно большая комната; два-три окна слабо пропускают свет, отчего вся обстановка виднеется в некотором полумраке. На полу разбросаны опилки, для того чтобы пол не пачкался слишком кровью. В воздухе носится множество перьев. По одной из стен, от полу и до самого потолка, стоит «курятник», из-за решетки которого куры и цыплята высовывают свои головы.

Столярная мастерская

Повсюду в мастерской лежат уже зарезанные и ощипанные куры – на столах, на полках, в корзинах и на крючьях. Щипари доканчивали работу. Их насчитывалось 15 человек. Все они – в холщовых передниках, рукава засучены по локоть. Одни из них ощипанную дичь завертывали в бумагу, другие укладывали в корзины, третьи перетаскивали корзины вниз, в курятную лавку. Посредине комнаты стояла огромная, в сажень длины, корзина, наполненная доверху перьями: это результат сегодняшней щипки. В сопровождении хозяина лавки пришел в мастерскую какой-то покупатель свежей дичи, «из-под ножа».

– Ну-ко, Иван, зарежь парочку кур для барина!

– С удовольствием! Вам каких: пожирнее или поплоше?

– Все равно! Давай пожирнее!

Бондари

Щипарь подошел к «курятнику», в маленькие дверцы просунул руку за решетку и достал оттуда первую попавшуюся курицу. Подойдя к чану, который стоял на полу, он взял курицу одною рукою за оба крыла, завернул голову ее назад и подхватил в одну руку вместе с крыльями, затем в одно мгновенье перерезал ей горло. Кровь бьет точно из откупоренной бутылки. Спустя несколько секунд обнаруживаются сильнейшие конвульсии: курица старается махать крыльями, как будто собираясь куда-то лететь, но щипарь крепко держит ее над чаном вниз головою; курица хочет кричать, но от этого из перерезанного горла еще сильнее течет струя крови.

Едва лишь птица «заснула», как щипарь рванул перья одного крыла, другого… и затем ощипывает ее с удивительной ловкостью, так что по сторонам летят только перья. Случается, что курицу щиплют еще полуживую, на том основании, что в таком состоянии она легче щиплется, да и время не пропадает даром.

– Прикажете на сковороду? – проговорил щипарь с гордостью опытного мастера.

Не прошло и трех минут, как курица была зарезана, выпотрошена и ощипана.

– Хорошо щиплете!

– Да не хуже самого ястреба!

– Сколько за день обрабатываете кур?

– Это зависит от усердия!

– Однако, средним числом?

– Да от семидесяти до ста кур ощипать можно.

– А самое большое?

– Поусердствуешь, так и полтораста ощиплешь! Резать-то ведь их недолго: чик, чик, чик!..

На стене прибита грифельная доска, на которой занесены фамилии щипарей. Ежедневно на ней обозначается, кто сколько ощипал кур.

По прошествии каждой недели подводят итог и производится расчет.

– Много ли сегодня ощипали кур?

– Сегодня немного, только пятьсот!

– А сколько в месяц?

– Тысяч десять-пятнадцать!

Корзины с ощипанными курами сохраняются в курятной лавке, куда ежедневно посылают заказы мясные торговцы и содержатели столичных ресторанов, сюда же приходят и разносчики.

Особенно любопытное зрелище представляет Щукин двор часов в 7 утра. Когда большинство обывателей столицы еще спит, на Щукином дворе уже кипит своеобразная деятельность. В это время сюда стекаются тысячи разносчиков со всего Петербурга. Тут вы заметите и селедочниц, и торговок клюквою, и разносчиков дичи… Все эти служители «столичного брюха» закупают для него дневную порцию продуктов.

– У тебя какие гуси-то? Дутые?

– Нет, прессованные!

– А московские или луцкие?

– Луцкие!

– Ну, луцкий гусь не то, что московский. Московский жирнее!

– Да не всякий жирного-то гуся любит.

– Что просишь за гуся-то?

– Полтора рубля.

– Нет, дорого: за рублик отдавай!

Начинают горячо торговаться.

Лишь только после ночного затишья на улицах столицы проснется обычная шумная жизнь, запасшиеся на Щукином дворе разносчики ходят уже по дворам, громко выкрикивая о своем товаре:

– Клюква ягода, клюква!

– Сельди голландские!

Разносчики живут в столице артелями. Смотря по сезону, они торгуют то ягодами, то дичью, то фруктами. Некоторые сразу торгуют несколькими продуктами: утром, например, телятиною, а после обеда – яблоками.

VI

Кроме живности и дичи Щукин двор славится также и торговлею фруктами. Фруктовый ряд состоит из полусотни каменных лавок, расположенных в две линии, которые соединены между собою общей стеклянной крышей. Внизу, под каждою лавкою, имеется погреб для хранения фруктов. В каждом погребе помещается от 500 до 1000 ящиков с крымскими яблоками. Огромный коридор между двумя линиями завален мешками с грецкими орехами и ящиками с изюмом. Груды мешков громоздятся до самой крыши. В воздухе носится ароматический запах разных пряностей. По всему видно, что тут собраны колониальные товары.

Не доходя до фруктового ряда, на дворе сложены огромные закупоренные чаны, от 40 до 50 ведер в каждом. Это клюква – наша национальная ягода. Крестьяне свозят ее на Щукин двор целыми возами.

Как известно, Петербург, стоя среди финских болот, не может похвастаться обилием плодов земных; за исключением разве клюквы и морошки, которая с избытком доставляется пригородными чухнами, разные фрукты привозятся в нашу столицу из южных губерний и из-за границы.

Уже с первых чисел августа поезда Николаевской железной дороги бывают запружены вагонами с яблоками. С 1 августа по 15 ноября 1886 г. средним числом приходило ежедневно по 19 вагонов, нагруженных яблоками. А за всю осень доставлено в Петербург 2000 вагонов яблок, причем в каждом вагоне умещалось по 250 пудов.