Читать книгу "Игра на любовь - Ирина Молчанова"

— Ну-у, можно.

Откуда у меня это тревожное ощущение — будто круг вот-вот замкнется и я окажусь в западне? Даже сердце стучит до странности тихо. Неужели, думает, затаится, переждет страшные времена, и все пучком? Как же!

Я совершаю одну глупость за другой. Довести Настю до парадной Антона было верхом идиотства. Да и сама Настя молодец, болтала без умолку, а под конец выдала: "Я рада, что мы подружились!"

Ничего себе картинка вырисовывается. Я влюблена в Антона, но встречаюсь с Лехой. Дорогой Аполлон влюблен в самого себя, а встречается со мной лишь потому, что думает, крепость еще не покорена. Антон что-то мутит с Настей, но, ясен пень, не она любовь всей его жизни. Зато Настя встретила виртуальное чудо по имени Валера. И, кажется, единственная из нас по-настоящему счастлива. Вопрос: не сделать ли мне операцию по перемене пола?

Мы с девочками подошли к кабинету географии. Антон уже стоял там.

Я краем глаза скользнула по его бежевым джинсам, белому свитеру, взъерошенным светло-русым волосам и, подавив вздох, отвернулась.

Никакой Валера с ним не сравнится. Будь я на месте Насти, никогда бы не стала тратить время на какого-то смазливого виртуального хмыря, а каждую секунду посвятила бы мыслям, мечтам, встречам, разговорам с Антоном. Будь я на месте Насти… какой бред! Я ведь была на этом самом месте, но глупо проморгала свое счастье. Так легко думать, что больше никогда не ошибешься, после жестоко преподанного урока. Смотришь на всех свысока, глумишься над чужим невежеством, поражаешься чьей-то наивности. Собственная глупость быстро забывается, и кажется, что ты уже родилась умудренная неким опытом.

Географичка открыла кабинет. Ученики гуськом двинулись в класс.

Антон прошел мимо, коснувшись меня плечом.

Вот бы знать наперед, что нас ждет…

Урок тянулся долго и скучно. Когда мне пришла эсэмэска от Насти, ей-богу, я даже обрадовалась, но лишь до того мига, пока не прочла: "Привет. У меня сегодня уроки закончатся рано. Увидимся? Никаких отговорок!"

Последнее время я плохо сплю, все думаю-думаю… Мне омерзительно то, что я делаю, но, как та самая заводная игрушка, не могу остановиться.

Украдкой поймала на себе взгляд каре-зеленых глаз и решительно напечатала в ответ: "Котенок мой, между нами километры воды, я по делам в другом городе. Приеду через неделю. В инет, если получится, выйду в среду вечером. Прости".

На душе скребут кошки, воют собаки и топчутся свиньи. Я так виновата…

В среду Петров проводил меня после кино до дома. Мы стояли у подъезда и болтали о фильме. Снег почти растаял, лишь где-то по обочинам виднелись желтые в свете фонарей островки.

Неожиданно я поймала себя на мысли, что мне приятно просто стоять рядом с Лехой, шутить, смеяться. От него по-прежнему обалденно пахнет, а взгляд и улыбка у любой девчонки вызовут сильнейшее сердцебиение. У меня — нет, но все-таки что-то внутри проскальзывает…

Когда игра успела превратиться в жизнь? Я не заметила.

Петров меня обнял и чмокнул в висок:

— Давай завтра еще куда-нибудь сходим?

Первым моим порывом было согласиться, но я покачала головой.

— Прости, завтра не получится. Потом как-нибудь, обязательно.

Его губы спустились по моей щеке на шею, руки скользнули на талию.

— Так и будешь держать меня на расстоянии вытянутой ноги? — пробормотал он.

Я смотрю на фонарь и прищуриваю глаза. Не для того, чтобы свет превратился в звездочку, как я люблю, а от навернувшихся слез.

Вон там — через дворик с одинокой старой железной горкой посередине — парадная Антона. Зеленая скамеечка, урна… и коричневая дверь. Узнать бы, сколько раз я ее открывала и закрывала?!

Настя перестала мне писать эсэмэски, вроде как обиделась. Валера тоже отдыхает.

— Может, еще погуляем? — стиснул мое запястье Петров.

Я очнулась от раздумий, солгала: "Мне нужно по химии домашку делать", мягко высвободила руку и пошла к двери.

Леха ничего не сказал. Может, привык?

Дома я переоделась в свою любимую полосатую майку, села у окна и положила голову на теплый подоконник, нагретый снизу батареей. Бывают дни — сбилась уже со счета, как часто, — когда ничего не хочется… и жить тоже.

Глава 12

Воспаление

На следующий день, после третьего урока, по пути в столовую я забежала в туалет. Подошла к раковинам, взялась за блестящую ручку с синенькой наклейкой и замерла.

Из-за перегородки доносились всхлипы и шепот:

— Ну не надо, ну хватит… Ну что ты в самом деле, ма-а-ась, не плачь.

— Не могу, Лен, я просто не знаю…

Еще всхлип и еще.

Я прислушалась.

— Нась, ну это несерьезно, — вздохнула разумная Лена.

Я боялась шелохнуться, выдать свое присутствие, даже дышать перестала. Голос Насти я узнала сразу.

— Ну перестань, — уже сердито повторила Лена. — Зачем ты вообще стала с ним переписываться?!

Я медленно выдохнула и, набрав воздуху, снова затихла.

— Я не знаю, не знаю, — сквозь всхлипы бормотала Настя. — Он такой… такой…

— Антон тоже ничего! — отрезала Лена. — Во всяком случае, он реальный!

— Да-да, понимаю… я не имею права так поступать с Антоном, знаю… он хороший и не заслуживает…

Лена вздохнула.

— Блин, мне сразу этот Валера не понравился. Какой-то он странный… подарки шлет, а в реале увидеться не хочет.

— Он обещал написа-а-ать, — проскулила Настя. — Я ему не слала эсэмэски, после того как он отказался встречаться, думала, он сам напишет, а он…

Рыдания усилились, Лена вновь взялась утешать:

— Ну-ну, масенька, прекрати! Антошка увидит красные глаза и будет спрашивать, что да почему! Ты этого хочешь?

— Не-е-ет… я не знаю… Что теперь будет, я вообще никакая?!

— Да ничего не будет! Ну ты что, Настен?! Забудешь! Ты с Антохой побольше времени проводи, а не сиди как дурочка у компьютера!

У меня в животе что-то неприятно провернулось, к горлу подступила тошнота, а щеки обожгло.

— Я постоянно жду, — прошептала Настя, — понимаешь, постоянно! Смотрю на телефон каждые пять минут, как домой прихожу, сразу бегу к компьютеру, включаю аську, и когда его нет онлайн, мне так…

Лена застонала, а Настя тихо закончила:

— Мне так плохо.

— Ну ты, подруга, влипла, — зацокала языком Лена. — Не знаю, что советовать. Постарайся забыть его, а?

— Не могу, не хочу… — Голос с хрипотцой окреп: — А что, если это идеал, Лен, предназначенный мне?!