Читать книгу "Колдовской квест - Кирилл Кащеев"

– Ха! – каркнула она. – У вас тут и несовершеннолетние имеются! Я так и знала!

Танька издала задушенный стон.

– Знаешь, кто это? – преодолевая накатившую слабость, прошептала она. – Лысая ведьма! Веб-мастерица с ведьмовского сайта! На что хочешь спорю!

Ирка чувствовала, что у нее нет сил даже кивнуть в ответ.

– Не разговаривать! – отрывисто бросила одна из конвоирш, угрожающе взмахивая дубинкой.

– Дети должны сидеть! – возвысив голос, провозгласила бабка и после короткой паузы добавила: – Дома! – Ее пронзительные глазки, как два шила, вонзались в толпу, поочередно выхватывая девчонок Оксаны Тарасовны. Ро́бленные судорожно вздрагивали, когда в них втыкался этот острый взгляд, враз бледнели, будто на них выворачивали мешок муки, и низко-низко опускали головы, словно на затылок им давила тяжелая рука. – Несовершеннолетние должны быть постоянно и жестко изолированы от общества! Перемещения только в школу и только под конвоем родителей.

– У них каникулы, – потерянно пробормотал ведущий.

– Во время каникул несовершеннолетние должны содержаться в специальных лагерях! Расположенных в отдаленных местностях! – взгляд бабки нашел Таньку.

Ирка услышала, как подруга булькнула горлом, будто ее затошнило, и еще плотнее вжалась спиной в стену, словно хотела просочиться внутрь каменной кладки.

– Тяжелым трудом хоть немного компенсировать ущерб, который они постоянно наносят обществу! И ни в коем случае не перемещаться бесконтрольно! – старуха перевела глаза с Таньки на Ирку. Ведьмочке показалось, что ее ударили по лицу. Ударили очень больно и унизительно, и она вдруг ощутила себя абсолютно беспомощной. Она знала совершенно точно: она никто и ничто. Деваться некуда, старуха сделает с ней что захочет, сопротивляться бесполезно, можно только, корчась от страха, ждать, пока старая ведьма решит ее участь. Ирка почувствовала, что невольно съеживается в комок, под давящим взглядом ее голова покорно опускается…

И тут отчетливо поняла, что если она сейчас, как все, склонится перед старухой, то будет презирать себя всю жизнь. Не сможет без стыда смотреть на себя в зеркало… Даже не сможет жить сама с собой в одной комнате! Она резко запрокинула голову назад. Под черепом вспыхнула острая боль, будто она собственным затылком разнесла нависшую над ней бетонную плиту. Ирка болезненно охнула – и тут же почувствовала, что свободна. Силы возвращаются в тело, внутри закипает яростный рык, а из-под вздернувшейся верхней губы неудержимо лезут клыки…

Но старуха, кажется, ничего не заметила.

– И уж точно ни в коем случае не участвовать ни в каких развлекательных мероприятиях… – продолжала она свою речь, переводя глаза на Богдана.

Здухач дернулся было… и начал покорно обмякать под мертвящим взглядом. Ирка схватила друга за руку. Кончики острых собачьих когтей вонзились мальчишке в ладонь, и Богдан очнулся. Поднял голову, заморгал, будто внезапно разбуженный. В глазах старухи на мгновение промелькнула растерянность, тут же сменившаяся лютой злобой. Она подалась вперед еще больше, уже чуть не падая с эстрады, ее глаза, как два сверла, ввинтились Богдану прямо в лоб…

– Вот старая женщина все правильно понимает! – неожиданно послышался дребезжащий голос. Официант, невозмутимо расталкивая конвой воинственных ягишинь, пробился к эстраде и одобрительно покивал опешившей Бабе Язе. – Дети, таки да, не должны участвовать во всяких опасных играх! – в подтверждение он взмахнул совком, осыпая конвоирш осколками и мусором. – Дети должны быть почтительны к родителям своим и целый день изучать Тору… То есть теперь они, конечно, уже не учат Тору, – в голосе его прорезалось неодобрение, – а всего-навсего уроки, но они же и их не учат! – и он укоризненно поглядел почему-то именно на Таньку.

Таньку будто током ударило. Затравленное выражение разом исчезло с ее лица, она выпрямилась и возмущенно уставилась на дедка. Это она-то уроки не учит? Она, которую иначе как «зубрилкой заученной» в школе не называют? От негодования весь навеянный старухой ужас вышибло начисто.

– Заткните жидяре пельку![11]– сквозь сцепленные зубы процедила Баба Язя.

Размахивая дубинкой, одна из ягишинь с радостной готовностью подскочила к старику.

– Девушка, девушка! – выставив узловатые старческие ладони, официант пятился от нависшей над ним ягишини. – Ну ладно ваша мама, старая женщина, в прошлые времена воспитывалась! Но такая молодая красивая девушка не должна быть антисемиткой, это так несовременно!

Дубинка взметнулась в воздух. Старик ткнулся спиной в стол и, сшибая последние уцелевшие бокалы, беспомощно завалился на спину. Худые ноги задрались, открывая прячущиеся под форменными штанами блеклые от стирок подштанники из теплой байки.

– Ну все, – коротко сказала Ирка и прыгнула.

Конвоирша в десантном комбинезоне самоуверенно шагнула ей навстречу. И тут же улыбку высокомерного превосходства сменил вопль изумления и боли. Ягишиня почувствовала, как ее ноги отрываются от земли. Ее подбросило в воздух и головой вперед швырнуло прямо в толпу пленников. Будто разбуженные этим снарядом, участники квеста зашевелились…

Вторая ягишиня, нависшая над беспомощно барахтающимся на столе стариком, отвела свою резиновую дубинку, готовясь пройтись дедугану по ребрам… Дубинку дернули сзади. Пошатнувшись, ягишиня стала валиться на плиты площадки. Извернулась в падении, приземлилась на ладони и колени, попыталась вскочить… Что-то твердое и холодное уперлось ей в горло. Запрокинув голову, ягишиня скосила глаза на льдисто поблескивающую сталь меча у своей шеи. Повела взглядом вдоль лезвия…

Держащийся за рукоять меча мальчишка так же льдисто улыбнулся в ответ.

– Вот только шевельнись… – с угрозой в голосе процедил он. – Меня и так весь вечер тянет вздремнуть…

Замершая ягишиня метнула быстрый взгляд поверх плеча мальчишки. И увидела, что кинувшиеся ей на помощь сестры настороженно застыли. Перед ними, зловеще сгорбившись и выставив скрюченные пальцы, стояла черноволосая девчонка. И вокруг этой тоненькой, вроде бы несерьезной детской фигурки витала угроза, явственная настолько, что казалось, ее можно пощупать.

Среди сгрудившихся у стены участников квеста послышались шум, возня, жалобный вскрик… Отчаянно брыкаясь, из толпы вывалилась заброшенная туда Иркой ягишиня. Ее десантный комбинезон висел клочьями, а поперек физиономии тянулись четыре глубокие кровоточащие царапины. Мелькнула злорадная физиономия беловолосой ро́бленной. Девчонка быстрым движением слизнула с ногтей что-то красное.

И тогда старуха на эстраде наконец очнулась.

– Они напали на моих девочек! – срываясь на потрясенный визг, заорала Баба Язя.

При взгляде на царапины на лице одной дочери и тупой игровой меч у горла другой в жутких старухиных глазищах засветился самый настоящий ужас. Костлявые руки затряслись, беспокоя дрыхнущего кота. Третья слева кошачья голова приоткрыла один глаз и рот, приготовившись мяукнуть.