Читать книгу "Жорж - иномирец 3 - Сергей Анатольевич Панченко"

десятилетия, провел миллионы опытов, прежде, чем мудаген начал работать так, как я того хотел. Я даже пошел на то, чтобы проверить его действие на родителях. Как ни прискорбно, но они оказались не идеальными людьми, но мне, как человеку науки несущему свет всем людям всех миров, эта жертва была нужна. Как я могу быть уверенным в результате, если боюсь испытать его на дорогих мне людях.

— Простите, а вы на себе пробовали? — Перебил высокопарную речь ученого Антош.

— Нет, но обязательно проверю на себе, когда получу самый совершенный штамм, когда остановлюсь и скажу, что сделал все так, как планировал и больше стремится некуда. Кто, как не судья должен уметь брать на себя ответственность привести справедливый приговор в отношении себя.

— Какие же моральные отклонения от нормы чувствует ваш мудаген? — Спросил я у ученого. — И есть ли положительные бонусы за воздержание от слабостей.

— Бонус один, отсутствие мутации. Мы совершенны в том виде, в котором созданы, чего еще желать.

— Ну, например, чтобы мышцы выросли, или изменился неправильный прикус, или выросли зубы по третьему разу.

— Хм. — Мой вопрос обескуражил ученого. — Признаться, много лет назад я начинал работу над одной идеей, сделать людей счастливее. Как знать, может быть, займусь ею вплотную, когда закончу с этой. Если позволите?

— А как именно вы хотели осчастливить? — Спросил змей с интересом.

— По-разному. Хотел добавить необходимые вещи, в основном бытового характера. Например, чтобы на стопах ног росли ворсинки, которыми можно подметать пол как веником. Замечательно же, всегда иметь с собой веник. Или же четыре глаза на все стороны света. Вращающееся ухо на макушке, чтобы улавливать звуки одинаково с любой стороны. Были у меня и более серьезные задумки. Например, автоматически наполняющееся газом тело при попадании в водную среду. Или фотосинтезирующая кожа, чтобы меньше зависеть от еды. Замечательно же?

— Несомненно. — Ответил я. — Но рад, что опыты в этом направлении не пошли дальше теоретической части. Не хочу, что у меня выросло что-нибудь полезное.

— Зря. Удивительно, что люди с таким воображением, как у вас, настолько консервативны. — Ехидно произнес О.

— Удивительно, что человек с таким прогрессивным воображением замер на полпути к собственному совершенству. — Поддел его Антош.

— Вы о чем? — Не понял его ученый свин.

— О том, что будучи несовершенным внутри, вы озаботились созданием совершенного снаружи. Так не бывает. Не поняв, как работает мир, вы будете делать глупости, выдаваемые за умные идеи.

— Моя работа на самом деле совершенна. — Выкрикнул ученый, потеряв контроль над собой. — И вы это скоро поймете.

— Каким образом? — Усмехнулся я.

— Вы вдохнули мой мудаген. Через несколько часов у вас проявятся признаки его действия. Хотите вы того или нет, но вы увидите себя именно такими, какими являетесь. Ха-ха-ха. Многие вещи вылезут наружу, которые вы скрываете друг от друга. Правда откроется, и вы больше не сможете быть вместе, видя собственную изнанку.

Признаться, мне стало совсем не по себе, и я стал лихорадочно вспоминать все свои грешки, которые вылезут наружу. Кажется, Ляля и Антош занялись тем же.

— Я даже не знаю, что у меня может появиться. — Ляля посмотрела на свое отражение в хромированном кубе. — Сразу предупреждаю, кто будет смеяться надо мной, получит по шее.

— Сколько у нас времени поточнее? — Спросил я, чтобы знать, когда ждать сюрпризов.

— Четыре часа. У вашего хладнокровного друга больше, но если его подогреть…

— Я так понимаю, что против вашего мудагена у вас уже готов антивирус? Не стали бы вы так смело ходить рядом с зараженными без всяких средств защиты. — Предположил Антош.

— Ха-ха-ха, умная мысль. Разумеется, у меня устойчивость к нему.

— Значит, все эти фразы, про судью и справедливость пустой пафос? — Змей прищурил взгляд.

— Да. Я наблюдал за вашей реакцией. Интересно наблюдать трансформацию внешности, идущую вместе с трансформацией сознания. Как ничтожен человек, когда соответствует внешне своим мыслям и делам. Посмотрите на них. — Ученый включил свет в стеклянном кубе, в котором стояло нечто, которое мы уже видели, только прикрытое простыней. — Прелюбодей, мой любимчик.

Это был мужчина, вернее, то, что от него осталось. Большая лысая отечная красная голова, с утонувшими в раздувшейся коже глазами, ушами, носом и ртом. Руки, почти растворившиеся в теле, и основание, в виде налившихся жидкостью ног. Человек не спал и не был под наркозом. Он сделал прыжок вперед, потому что больше ходить не умел. Его замотало из стороны в сторону, будто вместо позвоночника и костей в нем остались одни хрящи.

— Видели бы вы, как он растет на глазах, когда видит объект своего интереса. Показать?

— Фу, какой ужас. — Ляля сморщила нос и высунула язык.

— Не пойму, что это мне напоминает. — Антош попытался увязать визуальную демонстрацию человеческого недостатка с прелюбодеянием.

— И не понимай, пожалуйста. — Попросила Ляля и бросила на покрасневшего меня взгляд. — Жорж, у тебя что, уже началось?

— Это стыд. Выключите ему свет, пожалуйста. — Попросил я ученого свина.

Свет в прозрачном кубе потух. Постепенно с меня сошла краска.

— Только не прелюбодей. — Прошептал я, опасаясь подобной мутации.

— На прелюбодейку я заранее отказываюсь смотреть. — Выкрикнула кошка. — И другим не советую.

— Как скажете. Список человеческих грехов велик, мы можем любоваться ими долгими днями, не повторяясь. — О сложил ладошки домиком. — Кого вам еще показать?

— А кто это был, похожий на колобка с руками и ногами? Он попался нам по дороге сюда?

— А, это обжора, чревоугодник. Вирус сокращает его тело до минимальных размеров. Таз срастается с черепом, от мозга остается только центр удовольствий, связанный с вкусовыми рецепторами языка. Путь кишечника сокращается, чтобы человек чаще испытывал голод. — Пояснил ученый.

— А чем страдал человек, у которого руки были без костей? — Спросила Ляля.

— Таких много, это и убийцы, и просто драчуны, и даже те, кто мнит себя мастерами в любом деле, не будучи ими. Одним словом те, кто пользуется своими руками не по назначению.

— А как выглядит гордыня? — Спросил змей.

— О, мистер пресмыкающийся опасается самой частой человеческой слабости. Что, чувствуете за собой грешок? — Ученый свин терял под собой опору, наслаждаясь ролью вершителя судеб.

— Нет, я просто подумал, что это ваш грех и захотел заранее узнать, как бы вы изменились.

— Я… я не страдаю гордыней. — Из мощной глотки ученого раздался настоящий клокочущий кабаний рык. — Я нахожусь над всеми, и потому человеческие слабости меня не касаются.

— Типичный клинический случай гордыни. — Негромко, как доктор перед больным, произнес Антош.

Его расчет оказался верным. Изо рта О брызнула пена, его глаза закатились, а из груди раздался хрип. Ученого повело