Читать книгу "Жил-был Щелкунчик - Ребекка Уинтерз"

— Счастливого Рождества, — откликнулась Анна гораздо более радостным тоном.

— Откуда ты узнала папин телефон? — спросила Мег, выходя из медпункта. Кон раскрыл перед ней дверь, и она слишком остро чувствовала его присутствие.

— Я сказала миссис Морли, что папа живет в Ганнибале и что его зовут Гарри Джонсон. Она и позвонила.

К неудовольствию Мег, Кон окинул ее обвиняющим взглядом.

— Наша дочь — очень умная и находчивая девочка, — начал он по-русски. — Смотри, не оттолкни ее от себя своей паранойей.

От его упрека Мег почувствовала себя мелочной и подлой. И виноватой, конечно, потому она вечно ожидала от него самого худшего. Этот случай частично подтвердил правдивость его рассказа, предоставив ему моральное преимущество. Раз его номер есть в телефонной книге, значит, он действительно прожил здесь длительное время.

— А можно, мы сейчас поедем домой? Я вчера так и не подержала Принца, и он по мне соскучился.

— Я приласкаю его за тебя, Анечка, — ответил Кон, прежде чем Мег успела вставить слово. Ее мир продолжал рушиться: теперь Анна уже не считает их квартиру своим домом.

Видимо, Кон заметил нездоровую бледность Мег. Открывая дверь ее машины перед Анной, он сказал:

— Сейчас тебе и твоей маме надо лечь в постель.

Анна встревожено взглянула на мать.

— Ты заболела, мама?

— Нет, — торопливо заверила ее Мег, пока Кон застегивал ремень безопасности. — Просто устала.

— Папа поедет с нами?

— Это маме решать, — вмешался Кон, снова отводя Мег роль козла отпущения в этой тщательно спланированной пьесе.

— Не уезжай, папа! — Анна опять расплакалась. Она громко всхлипывала, размазывая слезы по щекам.

Мег неожиданно почувствовала себя совершенно беспомощной. Она прислонилась к капоту; всякое желание бороться исчезло окончательно. У нее не хватит сил сопротивляться одновременно и Кону, и собственной дочери. Безжизненным голосом она сказала:

— Папа может поехать за нами в своей машине.

Слезы Анны высохли, как по волшебству.

Мег ожидала увидеть выражение триумфа на лице Кона. Но когда он распахнул перед ней дверцу машины, в синеве его глаз промелькнуло нечто, похожее на боль. Мег растерялась окончательно, не понимая, как он может вызывать в себе такие чувства… всего лишь ради эффекта.

— Я буду ехать следом за вами, Анечка.

— Об-бещаешь? — Сбивчивый вопрос Анны был чем-то средним между всхлипыванием и кашлем.

Мег крепче сжала руль. Она не узнавала свою дочь в этом испуганном ребенке, боящемся потерять папу навсегда. У ее обычной доверчивости и жизнерадостности обнаружилась обратная сторона.

По-видимому, Кон тоже понял душевное состояние Анны. Неожиданно он открыл заднюю дверь и уселся в машину.

— Я поеду с вами, а мою машину заберу позже.

Прежде, чем Мег успела вмешаться, Анна отстегнула ремень безопасности, перелезла на заднее сиденье к Кону и крепко обняла его за шею. Мег взглянула на них в зеркало, и ее сердце наполнилось болью при виде того, как нежен Кон со своей дочерью. Он укачивал ее на руках, нашептывая что-то приятное.

И тогда до нее дошло. Он любит Анну.

Это чувство невозможно сыграть. Интуиция подсказывала ей, что он любит свою маленькую Анечку не менее сильно, чем Мег. И Анна отвечает ему такой же безоглядной любовью. Если Мег и надеялась когда-то, что Анна отвыкнет от Кона со временем, теперь об этом можно забыть.

На всем пути домой Мег была погружена в свои мысли. Выехав на стоянку и выбравшись из машины, она обнаружила, что Анна спит, уткнувшись заплаканным личиком в плечо Кона. В прошлую ночь Анна рыдала несколько часов, пока не уснула.

Кон вылез из машины, держа Анну на руках и умудрившись не разбудить ее.

К счастью, в это время дня вокруг было не слишком людно. Мег открыла квартиру, и Кон отнес Анну в ее спальню. Мег проследовала за ним и встала в дверях, глядя, как осторожно он раздевает девочку и укладывает в кровать. Он нежно погладил ее щеку тыльной стороной ладони, затем резко выпрямился и взглянул на Мег.

Почувствовав нарастающее напряжение, Мег поторопилась перейти в гостиную. Ей казалось, что она награни нервного срыва.

— Мы можем пожениться послезавтра, и то, что случилось сегодня, никогда больше не повторится. Но если ты слишком эгоистична, чтобы заботиться об интересах Анны, я предупреждаю, что намерен и дальше поддерживать с ней отношения.

— А как насчет моих интересов? — Мег резко обернулась, взмахнув пепельными волосами и гофрированной юбкой из черной шерсти.

Кон изучал взглядом ее лицо, лихорадочный румянец на щеках, блестящие серые глаза, высокую грудь под бежевой шелковой блузкой.

— У тебя нет любимого мужчины.

— Не твое дело, — огрызнулась Мег.

— Мое, Мегги. Если бы ты осталась в России, мы были бы сейчас женаты, и у Анны вполне могла бы быть сестра или брат.

— То, о чем ты мне сейчас твердишь — дело прошлое. С тех пор я совершенно изменилась! Скорее всего, ничего бы у нас не вышло, потому что ты уже был женат… на своей стране. И… и я боялась. — От волнения ее дыхание ускорилось.

— Я уехал из России, — коротко возразил Кон. — Тебе это о чем-то говорит?

— Зачем? — воскликнула Мег. — Зачем ты уехал? Для человека твоего положения это не имело смысла. И не морочь мне голову сказками о любви!

Он нахмурился.

— Я ведь тоже человек, Мегги. Всего лишь мужчина, влюбившийся в молодую американку и готовый ради свидания с ней на любой риск. После твоего отъезда я… заболел.

Седьмая глава

Мег встревожено взглянула на Кона.

— Ты заболел? — прошептала она, поднеся ладонь к горлу, где он наверняка мог увидеть лихорадочно бьющуюся жилку.

Кон переступил с ноги на ногу.

— Так говорят у нас, когда агент «перегорает». Я в жизни никогда не болел, а тут внезапно у меня началась затяжная депрессия. Я похудел, мучился бессонницей и непонятным беспокойством. Как я уже говорил, в моей жизни было несколько женщин. С одной из них я встречался довольно долго, но мне всегда удавалось избегать сильных переживаний.

Мег понятия не имела об этом романе. Сколько это продолжалось? Собирался ли Кон жениться на этой женщине? Приступ острой ревности заставил ее почувствовать себя слабой и уязвимой. Пока Кон не добавил:

— Почему-то расставание с тобой далось мне гораздо тяжелее. Мне предложили отпуск. Я поехал на Урал, надеясь отдохнуть, порыбачить. Но уже через несколько дней мне пришлось вернуться — из-за беспокойства я места себе не находил. Я набросился на работу с такой яростью, что даже друзья начали меня избегать. К тому времени единственным удовольствием, которое осталось у меня в жизни, было следить за тобой… с помощью одного агента, живущего в Соединенных Штатах.