Читать книгу "Богач, бедняк... Том 1 - Ирвин Шоу"

Поставленные ею условия были жестки: от высшего балла половина отметки вычитается за ошибку, допущенную в правописании или неверное положение дидактических знаков, а целая – за грамматическую. Сочинение должно быть не меньше трех страниц.

Рудольф быстро написал необходимые три странички. Он был единственным учеником в классе, который постоянно получал отличные оценки за сочинения и диктанты. Он добивался таких поразительных успехов в языке, что у мисс Лено даже возникли подозрения: не говорит ли по-французски кто-нибудь из его родителей? Джордах – фамилия не американская, рассуждала она. Брошенное в его адрес обвинение возмутило Рудольфа до глубины души. Он всегда хотел отличаться от одноклассников, но только не американизмом. Его отец по происхождению немец, объяснил Рудольф мисс Лено, он редко говорит на родном языке, всегда только на английском.

– А ты уверен, что твой отец родился не в Эльзасе? – настаивала на своем мисс Лено.

– Он родом из Кельна, но его дедушка родился в Эльзас-Лотарингии.

– Ну вот, – обрадовалась мисс Лено, – я была права.

Так больно сознавать, что мисс Лено – это воплощение женской красоты и очарования, объект его преданности, могла заподозрить его, хотя бы на мгновение, что он способен солгать или тайно унизить ее. Он столько мечтал о том, как признается ей в своих чувствах, и сколько раз его одолевали причудливые фантазии! Вот он возвращается в свою школу через несколько лет, когда уже будет студентом колледжа, ждет ее у выхода школы, подходит к ней, заговаривает по-французски, бегло, с правильным акцентом и, смеясь, признается, каким робким и застенчивым мальчиком он был, признается ей в своей страсти, охватившей его к ней в предпоследний год учебы. Интересно, что ответила бы мисс Лено? В литературе полно примеров, когда зрелые женщины безумно влюблялись в блестящих юношей, почти мальчиков, учительницы влюблялись в своих вундеркиндов-учеников…

Рудольф еще раз прочитал сочинение – проверить, нет ли ошибок, и поморщился: неинтересная тема. Поправил два слова, поставил пропущенный оксант над буквой, посмотрел на часы. Оставалось еще целых пятнадцать минут.

– Эй! Как будет причастие прошедшего времени от глагола «venir»1?

Рудольф медленно повернул голову. Сэм Касслер – стабильный троечник в классе. Сейчас Сэм, ссутулившись, сидел над своими листками за партой с видом мученика, и его глаза умоляли о помощи. Рудольф бросил взгляд на мисс Лено. Она не смотрела на класс, читая какие-то свои записи. Рудольфу не хотелось нарушать дисциплину в классе, но ему не хотелось прослыть среди одноклассников трусом и любимчиком учителей.

– «Venu», – прошептал он.

– С двумя «о»? – прошептал Касслер.

– «U» на конце, идиот!

Сэм Касслер, старательно пыхтя, написал глагол, – пот обильно выступил на лбу. Нет, видно, ему начертано судьбой навечно оставаться троечником.

Рудольф рассматривал мисс Лено. Сегодня она особенно привлекательная, подумал он. Длинные сережки, коричневое, блестящее платье, плотно облегающее бедра, перехваченное на талии узким пояском и подчеркивающее высокую грудь. Яркий рот, словно какая-то большая кровавая рана. Вместо крови – красная губная помада. Она старательно красила губы перед каждым уроком. У ее родственников был небольшой французский ресторанчик в театральном районе Нью-Йорка, и в облике мисс Лено было гораздо больше от Бродвея, чем от чопорного парижского предместья Сент-Оноре, но, к счастью, Рудольф не разбирался в этом.

Лениво двигая ручкой, Рудольф начал что-то рисовать на листе бумаги. Под пером постепенно возникало лицо мисс Лено, два локона, обрамляющие лицо, ее кудрявые, густые волосы, разделенные пробором посредине. Рудольф продолжал рисовать. Сережки, полная шея. Тут Рудольф помедлил. Территория, куда теперь он вторгался, считалась запретной. Рудольф еще раз посмотрел на мисс Лено. Она продолжала читать. На уроках мисс Лено никогда не возникало проблем с дисциплиной. Любое нарушение каралось. За малейший проступок следовало суровое наказание. Мисс Лено не скупилась на них, отличаясь при этом какой-то неженской беспощадностью. Проспрягать возвратный неправильный глагол «se taire»1 и повторить его спряжение десять раз подряд было одним из самых легких наказаний. Она могла спокойно сидеть перед учениками и читать книгу, и ей достаточно только раз поднять голову, чтобы убедиться, что в классе все в порядке – никто не перешептывается и не передает друг другу шпаргалки.

Рудольф увлекся. Он вел линию фигуры мисс Лено к обнаженной правой груди. Потом – к левой. На рисунке она стояла у доски, повернувшись на три четверти, держа кусок мела в руках. Рудольф рисовал увлеченно. Его рисовальное мастерство улучшалось прямо на глазах, с каждой новой деталью. Бедра дались очень просто. «Венерин бугор» он представлял только по книгам, и у него о нем было весьма расплывчатое представление. Ногами он был доволен. Он хотел нарисовать мисс Лено босоногой, но ему никогда не удавались ступни, поэтому он нарисовал учительницу в туфлях на высоких каблуках. Так как она стояла у него у доски и что-то на ней писала, он вывел, копируя аккуратный почерк мисс Лено: «Je suis folle d’amour»2 так, как она обычно писала на доске. Потом он начал искусно затушевывать грудь мисс Лено. Его вдруг осенило. Фигура будет более выразительной, если он направит на нее с левой стороны яркий свет. Он заштриховал внутреннюю часть бедра мисс Лено. Жалко, что у него нет друга, кому он мог бы показать портрет и который мог бы его по достоинству оценить. Рудольф не мог доверять своим сверстникам по легкоатлетической команде, своим приятелям – они не могли по достоинству оценить его способности. Он увлеченно ретушировал ремешки на туфлях мисс Лено, когда почувствовал, что у его парты кто-то стоит. Рудольф медленно поднял глаза. Взгляд мисс Лено был устремлен на лежащий на парте рисунок. Она подошла к нему незаметно, как кошка, несмотря на высокие каблуки туфель.

Рудольф замер. Сейчас главное не растеряться. В черных, подведенных черной краской глазах мисс Лено бушевала ярость, она нервно кусала губы, размазывая помаду. Резко протянула руку. Рудольф взял листок и отдал его мисс Лено. Учительница, резко повернувшись на каблуках, пошла к своему столу, свернув листок так, чтобы никто не видел, что на нем изображено.

За несколько секунд до звонка она громко выкрикнула:

– Джордах!

– Слушаю, мэм, – ровным тоном откликнулся Рудольф.

– Будьте любезны задержаться после урока. Мне нужно с вами поговорить.

– Хорошо, мэм.

Прозвенел звонок. Начался обычный шум. Ученики выбежали из класса, через несколько минут закончится перерыв и начнутся другие уроки. Рудольф медленно, с подчеркнутым старанием складывал свои учебники в портфель. Когда в классе никого, кроме него и мисс Лено, не осталось, он подошел к ее столу.

Она восседала перед ним на стуле, как судья. Ледяным тоном процедила:

– Месье художник. Вы пренебрегли одной весьма важной деталью в своем шедевре. – Вытащив рисунок из ящика стола, она на крышке стола с режущим ухо неприятным звуком разгладила его пресс-папье. – Нет вашей подписи. Произведения живописи ценятся значительно выше, если на них стоит подлинная подпись создавшего их художника. Будет очень жаль, если вдруг у кого-то возникнут сомнения в отношении авторства работы такой высокой художественной ценности. – Она пододвинула листок к Рудольфу. – Буду крайне благодарна вам, месье, если вы соблаговолите поставить свою подпись. Поразборчивее, пожалуйста.