Читать книгу "Гринвич-парк - Кэтрин Фолкнер"

— Нет, нет, не тронь.

Нож блестит в ее руке. Меня одновременно бросает в жар и холод.

— Я сама все приготовлю, глупышка! — со смехом кричит она, взмахами руки отгоняя меня. — Я же сказала. Сегодня я угощаю. Сядь, отдохни.

Она снова поворачивается к столу и начинает нарезать сыр. Тук, тук. Я опускаюсь на табурет. Осознав, что затаила дыхание, медленно, чтобы Рейчел не заметила, выпускаю из легких воздух.

— Значит, Дэниэл интересуется футболом?

Я сбита с толку. О чем это она?

— В каком смысле?

— Я про радио, — отвечает она. — Оно было настроено на «5 лайв».

— Ах, ну да. Интересуется.

— За какую команду болеет?

— «Ньюкасл юнайтед».

— Он оттуда, что ли, да?

— Мм. Нет. Его родители там живут. Дать тебе нож для сыра?

— Не надо, этим управлюсь.

Тук. Тук.

— Рейчел… как твое самочувствие? — ровным тоном спрашиваю я. — Какая-то ты… Ты говорила, у тебя был тяжелый день?

— Да все нормально. — Она трясет головой как полоумная. Вновь отворачивается к столу и принимается вываливать на доску из целлофановых пакетов липкие ломтики ветчины и пастрами. Нам же это нельзя! Не соображает, что ли?

— Просто… мужики они и есть мужики, — бормочет Рейчел.

Во мне снова взыграло любопытство. Оно как зуд, который невозможно унять.

— Ты все-таки решилась ему сказать? Отцу ребенка?

Рейчел будто и не слышала моего вопроса. Нарезав целый круг сыра «бри», она принимается за второй.

— Рейчел, — останавливаю я ее, — ну куда ты столько? Лично я не очень голодна.

— Не голодна? — Она роняет нож. Тот со стуком падает на мраморную доску. Рейчел поворачивается ко мне, вытирая глаза. — А знаешь что? Ну его этот пир. Забьем. — она отпихивает от себя доску, так что та ударяется о стену. — Дурацкая затея.

— Нет, нет, что ты, — возражаю я, встревоженная резкой сменой ее настроения. — Вовсе не дурацкая. Пойдем в сад? Подальше от рабочих. Устроим там… эээ… пикник.

Во взгляде Рейчел проскальзывает подозрительность.

— Нет, правда, Рейчел. Это будет здорово. — Я поглядываю на нож, в ушах у меня шум собственного дыхания.

— Ладно, — улыбается она. — Отлично! Но сначала я чаем тебя напою. Ты ведь без чая жить не можешь.

— О. Да. Чудесно. Спасибо.

Рейчел включает чайник, открывает кухонный шкаф, что висит над ним, достает две кружки. Из другого шкафа берет чайные пакетики и сахар. Она знает, где что лежит. Рейчел подает мне кружку, а в свою насыпает три полные ложки сахара.

— Я в туалет, — заявляет она, направляясь к лестнице. — А потом начнем пировать.

На столе в горячих лужицах лежат чайные пакетики. Белый круг от разлитого молока. Рассыпанный сахар.

Сидя на табурете, я прислушиваюсь к тому, что происходит наверху. Шаги Рейчел на лестнице; шум воды в унитазе; бульканье струи в раковине. Рейчел не возвращается. С дальнего конца верхнего этажа до меня доносятся шарканье, скрип половиц. Что она там делает? Неужели снова пытается поднять пол? На одно безумное мгновение я вспоминаю записку, спрятанную в книге, что лежит в моей прикроватной тумбочке. «С чего вдруг ты заподозрила, что она роется в твоих вещах?» — спрашиваю я себя. Потому что сама ты поступила бы именно так, отвечает голос в моей голове.

Записка Рори не дает мне покоя всю неделю, трепещет в сознании, словно листик на ветру. Каждый вечер, когда Дэниэл засыпает, я включаю ночник и достаю ее из выдвижного ящика. Верчу-кручу в руках, изучая каждое слово.

РРХ, любовь моя

Надень, я хочу полюбоваться

Ты навеки в моем сердце

В

Бессмысленный набор слов. Чем полюбоваться?

РРХ, любовь моя

Наверное, я лезу не в свое дело. Но если Рори впутался во что-то нехорошее, если у него на стороне роман с этой «В» (кто такая «В»?), значит, он нарушает то, что затрагивает и меня тоже — нас всех четверых: меня с Дэниэлом и Серену с Рори. Это самые близкие мне люди, моя семья, других нет, не считая Чарли, но он безнадежен. Я думаю наперед, с ужасом воображая, как все это выплескивается наружу и наша семья разваливается. Разрыв, даже развод. Это повлияет и на наши с Сереной отношения, полетит к чертям все, что я запланировала. Совместные посиделки за кофе, прогулки с нашими малышами, занятия йогой. Ничего этого не будет. Вряд ли она захочет со мной общаться. После предательства-то брата. От этой мысли мне становится дурно, словно над нами всеми навис топор гильотины, и вижу это только я одна.

— Смотрела твои фотки. На этой ты просто сногсшибательна. Это с твоей свадьбы?

Рейчел вернулась, стоит у буфета, держа фотографию в серебряной рамке.

— Да, — осторожно подтверждаю я. — Это я и две подружки невесты. Слева — Кэти. Ты с ней знакома. Вторая подружка — Серена, — добавляю я, помедлив в нерешительности.

Это не самая лучшая моя фотография. Я настояла на том, чтобы на церемонии бракосочетания быть в мамином свадебном платье и расписываться в Марилебонской ратуше, где некогда скрепили свой союз наши родители. Подумала, что это будет мило, хотела сохранить верность традиции. А на самом деле было скучно и уныло. Сама не знаю, чем я думала.

Свадьбу справляли в Аптекарском саду Челси. Я все воображала, какая там будет чудесная атмосфера: жужжат пчелы, пахнет травой, цветет магнолия. Но из-за дождя фотографировались мы главным образом в помещении. Гости твердили, что дождь — это ерунда, но, конечно же, ненастье праздник подпортило. Все тетушки, горбясь, кутались в пиджаки своих мужей; легкие кружевные накидки, коими они покрывали головы, обвисли от влаги. Мало кто досидел до конца торжества.

По одной такой фотографии, вставив каждую в серебряную рамочку, я подарила Серене и Кэти. Не знаю, где Серена держит свою. Я смотрела во всех ее комнатах, так и не нашла. На каминной полке в своем доме Серена поставила фотографию с собственной свадьбы, на которой она запечатлена со своими подружками невесты. Это не постановочная фотография — снято профессионально, в изящной рамке. На ней видно, что Серена и Рори сочетались браком в восхитительный солнечный день второго месяца лета. Серена улыбается, подружки невесты хохочут над какой-то шуткой. Над какой — не знаю и никогда уже не узнаю.

Я справедливо полагала, что Серена выберет меня подружкой невесты — ответит любезностью на любезность. Ничего подобного. На ее свадьбе я старалась радостно улыбаться, когда подружки невесты по двое шествовали мимо, сжимая в руках элегантные букетики из полевых цветов. На них были сшитые на заказ длинные до пола зеленовато-голубые туалеты. Мне самой этот цвет никогда не шел. «Она очень хотела, чтобы ты была у нее подружкой невесты, — сказал мне Рори после свадьбы. — Но у нее слишком много близких подруг». А мог бы и добавить: «Не то что у тебя».