Читать книгу "Дрессировщик. Искупление - Ольга Николаева"

А Женя боялась такой свободы. И готова была до последнего держаться за единственного человека, которому была хоть чем-то интересна.

— Так бы и сказала сразу, а не придумывала эту хрень про благодарность…

— Это не хрень. Я действительно благодарна. Ты мог бы отнестись ко мне, как… — запнулась, подбирая слова.

— Как именно? Словно к животному, да? Поселить на конюшне и кормить овсом, что ли? — Валере было смешно, а Жене — нисколько. — Или заставить тебя работать в саду и кормить объедками? Какие еще страхи ты выдумала, когда сюда попала?

— Я много чего придумала, не хочу вспоминать. И очень рада, что ничего из этого не сбылось.

— Отлично, благодарная моя. Я тоже тебе благодарен за то, что так меня ценишь. Но вот очень хреново, что так боишься одна остаться. Хоть мужа тебе ищи, правда, чтобы с рук на руки достойно передать….

— Не надо мне никакого мужа! — это прозвучало так отчаянно, что даже Валерий опешил. Женя тоже растерялась. Сама от себя не ждала такой реакции.

— Капец. Еще интереснее… В монашки, что ли, собралась?

— Валер, пожалуйста, не надо меня мучить больше! — Женя ненавидела, когда приходится просить и умолять. Но другого выхода не оставалось. — Я сама не понимаю, что делать дальше…

— Мда. Ладно, извини. Наверное, слишком рано еще задавать такие вопросы. Тороплюсь. — Он почесал переносицу, потер лицо, тяжело вздохнул. — Однако, ты сама уже начинай задумываться о будущем. Хочешь вечно прятаться за чьей-то спиной — твое право. Но ты уже видела однажды, к чему это приводит…

Глава 19

— Приветствую, драгоценный! — раздражающе бодрые интонации Симонова уже могли бы сниться Игорю в кошмарах. К счастью или к сожалению, но сны он не видел давно. А вот Валерий был самой настоящей явью, которая свалилась на его голову неожиданно.

— Какими судьбами? — Суворов еще говорил с трудом — после длительного молчания нельзя было сразу напрягать мышцы, и разрабатывались они долго. Боль тоже давала о себе знать.

— Проведать тебя приехал. Узнать, как живешь, чем дышишь… — незваный гость уже вальяжно устраивался в кресле. Ему даже кофе уже притащили, поставили на столик, добавили какую-то конфетку. Европейский сервис продолжал поражать. Хотя… за такие деньги, которые здесь брали только за проживание, всех посетителей должны бы комплексными обедами кормить. И предлагать добавку. Может, и такая функция тоже была, только проверить не на ком: гости к Суворову не приходили.

— Ты ничего не делаешь просто так, Валера. Не ходи вокруг да около, давай ближе к делу. У меня режим, скоро на тренировку, а потом на процедуры.

— Я весь твой график наизусть изучил, Игорек. Мне ж его присылают вместе со всеми отчетами о здоровье… — Он внимательно вслушивался в голос Валерия, но так и не услышал никаких намеков на издевку или нахальство. — Но ты прав, тратить время на пустую болтовню нам совсем не пристало.

— Когда ты озвучишь мне сумму, которую нужно отдать за все это? — Это было одной из главных проблем Суворова, которую он спешил решить как можно скорее и позабыть.

— Когда ты встанешь на ноги и полностью оклемаешься, тогда и обсудим.

— Ты прекрасно знаешь, что я могу вообще на них не встать. — Этот вопрос решался не так просто, как все другие, касающиеся денег. И сначала Игорю хотелось выть от бессилия и злости, но сейчас уже стало легче. Наступила стадия принятия, по словам психолога.

— Я прекрасно знаю, что сможешь, если захочешь. Не тот характер повреждений у тебя, чтобы считаться безнадежным. Если не поставят здесь, поищем другое место. — Осведомленность Симонова раздражала необыкновенно. Игорь не привык к тому, что кто-то еще, кроме него самого, что-то знает о его жизни. А сейчас выходило, что все подробности, касающиеся жизни и здоровья, были известны этому наглецу.

— А если не захочу?

— Будем считать, что я не довел дело до конца, и ничего у тебя не возьму. Так и живи с этим грузом на совести. — Гость легко развел руками, словно речь шла не о шестизначных суммах. Вполне возможно, что они и к семизначным приближались. Персонал клиники не имел права говорить Игорю, сколько за его лечение заплатили. Похоже, что это было особым условием в договоре.

— Что за игра в доброго самаритянина, Валер? Для чего стараешься?

— Это не игра. Считай, что эти бабки у меня лишние. Мог бы отдать в какой-то благотворительный фонд, но предпочел сделать это адресно. — Как ни странно, он выглядел очень серьезным.

— Мне благотворительность не нужна. Помогай каким-нибудь реально нищим.

— Как ты Жене однажды помог? — Игорь не помнил за собой таких диких порывов, как сейчас: внезапно захотелось ухватить стул за ножки и опустить его Валере на голову. Хороший стул, тяжелый, металлический… А Симонов, похоже, только это и добивался. Взгляд у него был очень довольный. Пришлось приложить усилие и надеть на лицо маску безразличия. С большим трудом.

— Тебя это не касается. — Вот и все, что смог прохрипеть в ответ. Говорить реально устал, но промолчать — было бы уже слишком даже для него.

— Ну, отчего же… Теперь девочка на моем попечении, и меня касается все, что связано с нею. Хорошая девочка, кстати. Умная, непритязательная… При ее внешности могла бы выделываться, как вошь на гребешке, а эта стесняется…

Игорь наблюдал за тем, как расплывается в улыбке его нежеланный друг и помощник, и понимал, что одним желанием раскроить ему череп стулом все не закончится. В мыслях мелькали картинки казни, одна ярче другой. Жаль, что физически он не мог выполнить ничего из придуманного. Если только запустить в Валеру планшет, лежавший на коленях… Было бы смешно и несерьезно. И точно показало бы степень его раздражения.

— Не буду спрашивать, какова она в постели… — Валера все дальше заступал за запретную черту, а Игорь ничего не мог с этим поделать.

После долгой паузы, в которой должен был, но так и не прозвучал ответ, Симонов с улыбкой продолжил:

— Потому что это будет свинством с моей стороны и предательством ее доверия.

— Ты уже эту тему поднял. Уже свинство.

— Прости, друг мой, но до твоего уровня я еще долго не дотяну. На хрена ты так поступил с девчонкой?

— Так ты за этим приехал, что ли? Не обо мне печешься, а для Жени стараешься?

— Я пекусь исключительно о своем эго и очень тревожной совести. Ну, еще об имуществе радею.

— Жалко жеребца, да? Считаешь, что я тебя кинул? — говорить было все больнее и труднее. Но сейчас Игорь не смог бы остановиться, даже если бы ему насильно закрывали рот. — Поэтому изгаляешься, ищешь, с какой стороны подступиться?

— Мда… А ты еще больший дурак, чем я думал.

— Мне еще твоих диагнозов не хватало.

— Так ты мне ответишь или нет, что за кошка между вами пробежала? Что это за финт ушами был? Я-то, грешным делом, сначала думал, что тебе просто надоела молодая наглая любовница, и ты ее ко мне сплавил. Посмеялся над хитрым ходом, расстроился, но не сильно переживал.