Читать книгу "Мишка и Трубочист - Агата Озолс"

- Аннулировать билет можно по интернету, - сказал Михаэль.

- Да, - согласилась Мишель. - Вечером все сделаю.

- Ты варежки взяла? - она кивнула. - Тогда пошли.

И закрутилось первое января.

Они забрали вещи из квартиры, и Мишель написала хозяйке, что вынуждена съехать раньше договоренного времени. Поблагодарила за гостеприимство и оставила ключи в мини-сейфе.

Потом они с Михаэлем зашли в супермаркет. Михаэль катил перед собой огромную тележку, буквально набивая ее продуктами.

- Ты собираешься все это съесть? – спросила Мишель.

Он оглядел содержимое  тележки.

- Конечно. И ты мне поможешь.

- А, по-моему, мы не справимся, - засомневалась Мишель.

- Справимся, - заверил ее Михаэль. – Обязательно справимся.

Им все-таки пришлось вызвать такси, уж больно много всего они купили. И, сидя на заднем сидении, рядом с трубочистом, Мишель вдруг ощутила, что ей очень хочется его поцеловать. Прижаться губами к его рту. Ощутить, какой он на вкус.

- Что-то не  так? – спросил Михаэль, глядя ей в глаза.

- Все в порядке.

- Ты хмуришься.

- Нет, это я так, задумалась.

- Можно спросить, о чем?

Как бы ей хотелось сказать, что задумалась она о сущей ерунде, только ведь это неправда. Такие желания для нее, Мишель, совсем не ерунда. Что-то с ней происходит. И, поди, разбери – хорошее или плохое.

- Давай я тебе попозже расскажу, - предложила Мишель.

- Хорошо, - покладисто согласился Михаэль. – Попозже, так попозже. Как скажешь.

Но больше к этой теме не возвращался. И Мишель стало даже как-то обидно, ведь она уже приготовила ответ на его вопрос, а Михаэль не торопился его задавать.

Билет в Москву она сдала и даже заказала другой, на самолет. Причем Михаэль настоял не только на том, чтобы заплатить самому, но и что до Риги он довезет ее сам.

- Ты же говорил, что у тебя могут быть дела?

- Подождут, - отмахнулся трубочист, - ничего с ними не сделается. Начальник я или кто?

- А ты начальник?

В ответ он болезненно скривился, словно у него заныли все зубы разом, и Мишель постеснялась выспрашивать дальше. Захочет, сам расскажет.

Вместо этого она попробовала освоиться на кухне.

Что и говорить, кухня у Михаэля была знатная. Большая и навороченная. Но Мишель как-то сразу со всем разобралась, и вот уже мясо пеклось в духовом шкафу, а на варочной панели шкварчали на сковороде грибы и поспевала молодая картошечка. А Мишель, стоя у разделочного стала, ловко рубила зелень.

Михаэль сидел в сторонке, явно любуясь, как она крутится с готовкой.

- Я могу помочь, - предложил он в самом начале.

Но Мишель отмахнулась, не забыв, конечно, поблагодарить.

Не любила она, когда под рукой кто-то крутился. И трубочист сразу это понял, предоставив ей единолично царствовать на кухне, но сам не ушел, нет. Сидел и смотрел. Улыбался довольно. То ли от того, что ему нравилось наблюдать, как она хозяйничает, то ли в предвкушении вкусного ужина.

- Ты не передумала пойти на прогулку?

- Нет, - отозвалась Мишель, смешивая тесно для яблочного пирога. – А ты?

- Знаешь, я вот смотрю на все это, - он обвел рукой кухню, - и понимаю, что после такого стола, мне будет остро необходима длительная прогулка.

А вечером пошел снег. Не просто мелкий новогодний снежок, а настоящая метель. И надо ли говорить, что ее опять упаковали в мужскую дубленку? И про шапку, шарф и варежки въедливый трубочист тоже не забыл.

Он водил Мишель по Старому городу, держа за руку, как ребенка. Рассказывал об истории города, показывал интересные места, поил глинтвейном.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Этого глинтвейна она за день выпила столько, сколько не пила за всю свою жизнь. Вообще, Мишель была абсолютно равнодушна к этому напитку, но в Таллинне пристрастилась.

Крепкий, горячий, с нотками корицы, гвоздики и мускатного ореха, с кусочками яблока и апельсина, он не только прекрасно согревал на холоде, но и замечательно поднимал настроение. И Мишель с удовольствием его пила. Пока не ощутила, что язык стал как-то подозрительно заплетаться.

- Так о чем ты думала в машине? – неожиданно спросил Михаэль. – Когда хмурилась.

Нет, это ответила не она. Это все глинтвейн, будь он неладен. А еще сказочное настроение и просто какой-то волшебный мужчина рядом. Все вместе взятое сделало свое грязное дело, и вместо того, чтобы озвучить заранее подготовленный ответ, она сказала правду.

- Я думала о том, что хочу тебя поцеловать, - выдохнули ее губы сами собой, без участия мозга.

И правильно, зачем ей вообще этот мозг. Ну, его, право слово!

- А хмурилась почему? – продолжил допытываться трубочист. – Что плохого в твоем желании?

- А хорошего, что? – задала она встречный вопрос.

- Поясни.

Мишель усмехнулась. Это она охотно, пояснит  ему, если он в самом деле, не понимает. А он, похоже, и правда не понимает. Мужчина, что с него взять.

- Сначала поцеловать, потом остаться на несколько дней, - начала перечислять. – Следом завтрак приготовить, рубашку погладить.

- И что?

- Вот так незаметно, незаметно и все.

- Все? – переспросил мужчина.

- Все, - вздохнула Мишель. – Влюблюсь.

- Это очень плохо?

- Это просто катастрофа.

Он проследил, как Мишель допила очередную порцию глинтвейна, забрал стакан, поправил на ней шапку с шарфом и сказал:

- Да, катастрофа.

Сказал серьезно, без тени улыбки на лице, и Мишель из какого-то дурацкого чувства противоречия чуть не выпалила: а чего это?! Но сдержалась и ничего не сказала. Потому что Михаэль прав, и она права. Нельзя влюбляться в этого мужчину. Очень много против этого чувства, и прежде всего, место жительства.

Мишель считала себя достаточно серьезным человеком, что бы не понимать: даже если их чувства будут взаимны, ничего из этого не получится. Ее дом в Москве, его в Таллинне, и вряд ли кто-либо из них захочет что-либо изменить. Жизнь сложилась и начинать все заново на новом месте …. Нет, это не для нее.