Читать книгу "Егерь императрицы. Тайная война - Андрей Булычев"

– Лучше взять их на дороге, когда его будут конвоировать в крепость, – настаивал Озеров. – Вот местные же говорят, что от Слатины до Неготина только лишь одна прямая дорога на юг вдоль Дуная тянется. Мы выбираем удобное место, нападаем, расстреливаем весь конвой, забираем нужного нам человека и потом двигаем к Дунаю. Там, вдоль него, спускаемся вниз по течению, находим свои суда на стоянке и убываем к Журжи. Самый простой и надёжный план, – доказывал Михаил.

– Есть ли ещё от Слатины к Неготину дороги? – спросил Лёшка у Николы. – Если есть, то сколько их и как они идут?

Тот почесал затылок и нерешительно выдал:

– Да, действительно, есть ещё две, не такие, правда, наезженные, как эта, и идут они чуть дольше, чем главная, не по прямой. Зато та, что идёт западнее, проходит не по лесу, а по голым холмам, и турки ей время от времени пользуются.

Лёшка поглядел на поручика. Тот выглядел уже не столь уверенно, как ранее.

– Скажи, уважаемый, – Егоров опять обратился к хозяину. – А эти два десятка левендов, они проживают только лишь в одном каменном доме, про который тебе рассказывал твой свояк?

– Да, именно так, – кивнул Никола. – Османы не любят соседства с другими народами. У них на дворе и конюшня, и свой отдельный колодец, и даже амбар есть, куда ими складывается всё то, что собирается или отнимается у крестьян.

– Очень интересно, а ты не знаешь, где турки содержат задержанных, ведь были, наверное, случаи, когда они кого-нибудь ловили, а потом отправляли под конвоем в Неготин? – с надеждой спросил егерь.

– Нет, к сожалению, этого он не ведает, – покачал головой серб. – Бывало такое, конечно, когда османы кого-нибудь и за что-нибудь хватали. По весне вот они поймали двух мятежников, долго их били, а затем отправили под конвоем в крепость. А Неманю с женой за то, что они их прятали, отрубили голову прямо на базарной площади в самой же Слатине. Но вот где левенды их перед этим держали, он про это не знает. О том можно спросить его свояка. Он же сам местный и наверняка что-нибудь может знать.

– Отбивать нашего человека лучше в селе, до выхода конвоя на крепость, – уверенно заявил Егоров. – Здесь они нападения на себя точно не ждут. Село в их власти, население запугано, в нём наверняка есть сочувствующие и османские послухи, не зря же и недели не прошло, как нашего человека под подозрением забрали. Если будем отбивать его в пути, то нам придётся распылять свои силы и перекрывать все три дороги. Понятно, что, скорее всего, они пойдут по самой главной, а если вдруг нет? Вот Никола говорит, что здесь изредка из леса постреливают, значит, турки побаиваются нападения и вполне могут выбрать окружной, долгий, но безопасный путь. Да и в любом случае они будут настороже, выйдя за пределы села. Боюсь, что в случае опасности они могут попросту убить пленного. Мы-то их самих уничтожим, но ведь нам нужен живым наш человек.

– Да, ты прав, – согласился Озеров. – Нужно по возможности исключить любую опасность для его жизни. Та же шальная пуля попадёт, и весь наш выход идёт коту под хвост. Да что там выход, я, наверное, лучше сам застрелюсь, чем буду без него возвращаться!

– Ну, тогда за дело! – Лёшка встал из-за стола и взял в руки штуцер.

– Спасибо тебе, Никола, за хлеб-соль, за твои душевные слова и за заботу. Нам пора выходить.

– Подождите, – пожилой серб вытолкал перед собой сыновей. – Это мои Лазар и Велько. Я уже сам стар и не смогу, как в молодости, по горам с мушкетом скакать, – и серб с усмешкой подкрутил ус. – Было дело, не всё же время я скотину пас да зерно в поле растил. Так вот пусть и мои мальчики с вражиной повоюют. Научи их всему, господин офицер, ты хороший командир, я вижу это, и солдаты у тебя гожие. Передаю их в твои руки, – и пожилой мужчина низко поклонился.

Это было, конечно, неожиданно. Лёшка застыл на месте, не зная, что и сказать.

– Поблагодари хозяина, командир, – шепнул в ухо Живан. – Нельзя отказывать, кровная обида иначе.

– Хм, – хмыкнул Лёшка и, поглядев на Милорадовича, буркнул: – Вот и будешь им тогда опекуном. С тебя и спрос теперь за всё.

– Хорошо, – улыбнулся тот. – Серб русского никогда не подведёт, поверьте, Ваше благородие.

– Ладно, Никола, беру я твоих парней, – согласился подпоручик. – Только для зачисления их в мою команду придётся разрешение у командования испрашивать, а перед этим им ещё нужно будет и прошение о принятии российского подданства подавать.

– Это великая честь! – воскликнул, выслушав перевод Живана, отец новобранцев. – Благословляю вас, дети мои!

От старого мушкета Лёшка решительно отказался, впереди был долгий путь, а такое тяжёлое и неудобное оружие им будет ни к чему: – Заслужат ещё, отец, им потом новое выдадут! Хорошо, топоры пусть берут с собой, в дороге сей удобный инструмент весьма полезным может быть.

Хуторские нагрузили солдат продуктами. Отказаться от них никакой возможности не было, всё давалось искренне и очень настойчиво. До рассвета было ещё часа три, и егеря, рассыпавшись дозорами, побежали в ту сторону, куда их вели молодые сербы. Миновали пять вёрст и вышли точно на околицу приличного по нынешним меркам села.

– Чика Стефан, отвори врата! То смо ми Лазар и Велко. Морамо да урадимо. (Дядька Стефан открой дверь! Это мы Лазар и Велько. У нас до тебя дело! – серб.). – Парни стучали в дверь дома своего родственника.

Через десять минут Егоров выслушивал рассказ свояка Николы.

Да, всё верно, он сам лично от бондаря слышал тот рассказ о человеке, который прибыл сюда издалека. А тому это рассказал сам мельник, у которого он и жил три дня, пока его не схватили турки. Нет, сам он его не видел, но по описанию он высокий, молодой и стройный. По всем повадкам это городской житель, и одет он был как горожанин. Прибыл путник в Слатицу на лошади, определил её в конюшню к мельнику и заплатил он и за себя, и за прокорм скотины аж на месяц вперёд. Турки его забрали из двора мельника, где он проживал, вчера утром, и говорят, сильно его били, выбивая признание, что он мятежник.

– Ай-я-яй, – покачал грустно головой Стефан. – Османам довольно самого малого подозрения, чтобы лишить жизни любого. Нет покоя на сербской земле. Сколько уже народа они убили на этой базарной площади, сгоняя для назидания на неё селян. Но того, которого схватили, они пока не убили, и сказывают, что поутру повезут его в Неготинскую крепость. Не зря командир левендов хвастался, что его теперь щедро наградят и он непременно станет юзбаши, то есть сотником, и не станет после этого прозябать в этой захудалой дыре.

– Где содержат пленников? – Лёшка задал сербу так волнующий их всех вопрос.

– Ну-у, летом, бывало, держали людей и в выкопанной для этих целей яме. Её сверху закрывали решёткой, а потом запирали на замок. Вот там, в этой яме, они и сидели, бывало что даже и по несколько месяцев. Но это касалось только тех, кого забирали за простые провинности и в основном за недоимки. Взятых за тяжкие прегрешения против османской власти закрывали в подвале каменного дома, где и живут турки. Плотник Янко рассказывал, что там есть пара темниц за крепкими дубовыми дверями, которые он же и ставил по приказу турецкого командира.