Читать книгу "Зойка моя! - Нонна Кухина"

Геннадий долго ходил между живыми статуями, которые стояли по парку то тут, то там, и не замечал, как черный взгляд цыганки прожигал его затылок.

Галина смотрела на любимого, грустно ходящего по тропинкам и думающего о чем-то своем. И женщина понимала, что думы мужчины не о ней, ведь она не занимает и сотой доли в его сердце. И даже его жена, которая преданно заглядывала в глаза Покровскому, для него – никто, и это было ясно всем, кто видел, как пренебрежительно отбросил женины руки мужчина, стараясь убежать от гостей.

Вдруг тошнота подкатила к горлу цыганки. Сначала Галина пыталась справиться с недомоганием, но когда поняла, что сдерживаться больше не может, она спрыгнула с пьедестала и бросилась в ближайшие кусты – искать уборную времени не было.

Наконец беременной полегчало, и она, слегка пошатываясь, отправилась на поиски места, где можно привести себя в порядок. Галина открыла дверь с нарисованной женской фигуркой и вошла. Белый кафель сливался с ее кожей, и женщина с усмешкой смотрела на себя в зеркало. «Мимикрия», – произнесла она и расхохоталась.

«Делать мне здесь больше нечего, – размышляла женщина, – я удовлетворила свое любопытство, поэтому я умываю руки». Усмехаясь своим мыслям, Галина подставила ладони под струю воды – белая краска стекала на белый мрамор раковины, и сквозь грим проступала смуглая бархатная кожа.

Вдруг женщина услышала, как кому-то плохо в одной из кабинок туалета. Неясное любопытство заставило Галину закрыть кран и замереть в ожидании появления той, что сейчас страдала от тошноты. Дверь открылась, и тоненькая точеная фигурка осторожно вышла к умывальникам.

Подняв глаза, девушка увидела белую статую на фоне белого кафеля и завизжала, но Галина среагировала быстро:

– Не бойтесь меня, мне просто стало плохо, вот я и зашла в туалет.

– Вы меня напугали, – с легким акцентом произнесла девушка и посмотрела на собеседницу.

Две пары черных глаз встретились, и брови цыганки поднялись от удивления.

– Вы Зоя, да? – спросила женщина.

– Да, откуда вы меня знаете?

– Вы же невеста, значит, вас знают все гости.

– Но вы не гость, – утвердительно произнесла Зайка.

– Да, я не гость. Но неважно. Важно то, что вы беременны, – тихо произнесла Галина.

– Думаю, вы ошибаетесь, – с грустной усмешкой сказала изумрудная змейка. – После тяжелой болезни я не могу иметь детей, по крайней мере, сейчас.

– Зоя, мой вам совет, сходите к гинекологу, – надменно сказала белая статуя и начала смывать грим с лица.

Глава 22

Геннадий отвез дочь в институт акушерства и гинекологии, хотя девушка настаивала на районной поликлинике.

– Зайка, – строго сказал Покровский, – ты – моя дочь, значит, ты поедешь на осмотр к первоклассным врачам.

– Зайка, – тут же вступал Ник, который был очень обеспокоен недомоганием жены, – слушайся отца, или я тебя заберу домой прямо сейчас.

– Любимые мои мужчины, – смеялась молодая красавица, – что вы так всполошились? Я просто переела на свадьбе. Гена, ты же знаешь, как я отношусь к еде и перееданию.

– Да, может, ты и права, – соглашался отец, – но в этом случае я тебя доверю только Давиду, а здесь его нет. Но здесь есть хорошие гинекологи, которые тебя посмотрят.

– Отец, – усмехалась дочь, – ты прекрасно знаешь все подробности моей болезни, и отсутствие у меня обычных женских дней говорит само за себя – я до сих пор не могу иметь детей.

Ник слушал русскую речь и не понимал, о чем говорят Зоя и Геннадий. Но он знал, что и жена, и ее отец обязательно ему расскажут весь разговор, просто здесь им удобнее говорить по-русски.

Наконец Зоя сдалась, и все трое поехали к главному врачу института.

Женщина осмотрела пациентку, взяла анализ крови и повела на УЗИ, улыбаясь бледным мужчинам, которые ждали эту черноволосую красавицу в коридоре. За ними закрылась дверь, однако через несколько минут Марина Александровна выглянула и сказала:

– Геннадий и муж пациентки, вы можете пройти к нам.

Зоя лежала на кушетке, а по ее животу водили аппаратом. На экране монитора происходило какое-то движение.

– Смотрите, – начала по-русски врач-гинеколог, а Геннадий стал синхронно переводить для американского зятя, – вот это эмбрион, вот это движение – это бьется его сердечко. Плод уже прикрепился, место прикрепления хорошее, матка в норме.

Зоя смотрела широко раскрытыми глазами на женщину, говорившую эти странные вещи, потом переводила взгляд на двух любимых и дорогих ей мужчин. И Гена, и Ник выглядели растерянно и не знали, что сказать или что сделать. И вдруг оба мужчины обнялись, чего девушка меньше всего ожидала, а потом вдвоем бросились к лежащей на кушетке любимой и стали целовать ее.

Наконец, Зайка обрела дар речи:

– Это точно? У меня аменорея, у меня нет овуляций и нет месячных уже который год.

– УЗИ не обманывает, – улыбнулась врач. – Здесь все видно. Наверное, ты стала выздоравливать, и это была твоя первая овуляция, которая обязательно закончилась бы менструацией, если бы ты не забеременела.

– Это не опасно для ребенка? – спросила девушка.

– Что именно? Что это твоя первая овуляция?

– Да.

– Нет, здесь не работает русская пословица «Первый блин – комом», – рассмеялась врач. – Давайте пройдем все вместе ко мне в кабинет и поговорим.

Несмотря на то что Марина Александровна готова была вести беременность дочери ее хорошего знакомого, Ник настоял на возвращении в Америку. Он не доверял местной медицине. Зойка и Геннадий расстроились: мужчине не хотелось, чтобы дочь опять уезжала и жила вдалеке от него, а Зойка… Зойка переживала, что Ник не даст ей играть в фильмах, продолжать учебу и уж тем более путешествовать и летать. Беременность стала для нее слишком неожиданной, поэтому мысли и эмоции путались, а приоритеты расставить было невозможно. Да еще и почти постоянное недомогание забирало все силы. Один Ник летал от счастья – его любимая женщина носила под сердцем его ребенка. Мужчина постоянно целовал жену, скупал ей все, что попадалось ему на глаза, а Зойка лишь хохотала над сумасшедшим мужем.

Через неделю после визита к врачу Зоя и Ник улетели в Америку, а провожавший их Геннадий, не в силах справиться с тоской самостоятельно, отправился к Галине. Он надеялся, что ее черные глаза, как обычно, затянут его в омут чувственности, помогут забыться хоть ненадолго.

Дверь открыла цыганка в красном халате с черными иероглифами. Это сочетание всегда ассоциировалось у Гены с трауром, и сегодня его воспаленный мозг вдруг стал подавать сигналы: «Смерть! Кровь! Боль!» Мужчина шагнул навстречу любовнице и припал к ее губам, отгоняя ненужные мысли, однако запах смерти не уходил.