Читать книгу "Лирей. Сердце зверя - Диана Хант"

Но я уже и сама как-то поняла, что занят. Тем не менее не позволю какой-то Альбине помешать нашему ужину. И разрушить тот хрупкий мир, что воцарился между мной и Фиаром.

Распахивая двери, я поняла, что подрастеряла первоначальный пыл, но все же была полна готовности узнать, кто оказался способен довести садовника до белого каления, а Фиара так быстро забыть обо мне.

Я чувствовала, куда идти, по нагреванию риолина на груди, который, как я уже поняла, нагревается почему-то в присутствии Зверя, а охлаждается, когда мне грозит опасность. Таким образом я проследовала по коридору, прошла через анфиладу комнат и остановилась перед запертой дверью, из-за которой раздавались голоса. Один из них, несомненно, принадлежит Фиару, второй… женский…

Осторожно, одним касанием пальцев, приоткрыла дверь. Ничего не изменилось. Только сдавленные рыдания стали еще слышней.

— Прости меня, прости, прости, прости, — рыдала женщина. — Меня заставили. О, если бы ты знал, что они делали со мной… Но я сбежала… Ради тебя я сбежала… Любимый! Сможешь ли ты простить меня?

Я приоткрыла дверь чуть больше. Теперь кабинет (а судя по обилию книг, письменному столу со стопкой бумаги и перьями, это был именно кабинет) обозревался наполовину. Но мне хватило и этого.

Меня не заметили, так как Фиар стоял к дверям спиной, широко расставив ноги и скрестив руки на груди. А его посетительнице было вовсе не до того, чтобы следить за скрипом двери. Хотя бы потому, что она стояла на коленях перед Зверем и, вцепившись обеими руками в полу удлиненного камзола, слезно молила о чем-то.

Я затаила дыхание.

То, что подслушивать — дурной тон, меня мало волновало в этот момент.

Потому что я узнала голос незнакомки.

Именно его я слышала за живой изгородью в саду.

Именно она передала мне письмо от мамы.

Которое заманило меня в ловушку.

Глава 7

Она была красива. Пожалуй, очень красива. Смуглая кожа, каскад каштановых кудрей, огромные голубые глаза, пухлые искусанные губы. Голос низкий, грудной, про такой принято говорить — обволакивающий.

Пользуясь тем, что меня никто не заметил, я вся обратилась в слух. И зрение.

— Прости меня, Фиар, — плакала женщина. — Я знаю, ты сможешь… Ты сильный! Ты благородный.

Зверь хранил молчание.

Очевидно, подбодренная тем, что ей не отвечают, женщина продолжила:

— Я не буду оправдываться, искать причины… Я оступилась. Я виновата. Да, меня заставили, да, ты не представляешь, через что мне пришлось пройти… Но я виновата, виновата перед тобой…

— Зачем ты пришла, Альбина? — раздался низкий голос Фиара. Отстраненный, безэмоциональный. И мне послышалось, что за этой отстраненностью как будто скрывается что-то… боль? — Прошло много лет.

— Да, прошло много лет! — с жаром поддержала женщина. — Но время, увы, не властно над моими чувствами к тебе! Прости меня, если сможешь…

— А если не смогу? — спросил волк. И в голосе его послышалась угроза. Очевидно, послышалась не только мне, потому что женщина заговорила быстрее, словно опасалась, что перебьют, оборвут на полуслове, а может, и не только этого.

— Но ведь… Ты снова… ты, — выдохнула она. — А я оступилась так давно…

— Чего ты хочешь, Альбина? — спросил Зверь, отводя от себя ее руки и делая шаг назад.

Ничуть не смущаясь, женщина двинулась за ним. На коленях.

Зверь стоял спиной, но каким-то образом я знала, что сейчас он брезгливо скривился.

— Я хочу вернуть все как было, — выдохнула женщина и снова предприняла попытку схватиться за одежду Фиара. Ей этого не позволили.

— Ты здесь, потому что знаешь, волк никогда не поднимет лапу на самку, — задумчиво проговорил Зверь. — Но я не поручусь за Аделу. И остальных. Уходи, откуда пришла, Альбина.

— Нет, пожалуйста, — зарыдала женщина, — не выгоняй меня, Фиар!

Отчего-то имя Зверя в ее устах отдалось болезненным спазмом у меня в груди.

— Рядом с тобой мне ничего не страшно. Пожалуйста, дай мне хотя бы один шанс! Всего шанс, Фиар…

Зверь снова брезгливо отвел от себя ее руки.

— Какой шанс, Альбина, — устало сказал он. — Я женат.

— Я слышала, — тихо проговорила женщина. — Это большое горе, Фиар.

Я нахмурилась. Пусть, Зверь назвал меня женой… Пусть я не признаю и не собираюсь признавать обычаи свободного народа, но его победа в брачном поединке позволяет ему считать меня женой. Но почему женщина считает женитьбу на мне большим горем?

Вдруг Фиар обернулся и встретился со мной взглядом. Я закусила губу и отчаянно покраснела, сообразив, что он знал о том, что стою здесь, подслушиваю и подсматриваю с самого начала.

Зверь сделал приглашающий жест.

— Войди, Эя, — приказал он.

Я не посмела ослушаться.

На негнущихся ногах зашла в комнату и приблизилась к Фиару.

Увидев меня, женщина отпрянула. Сначала в глазах ее отразился страх, даже ужас, потом они полыхнули злобой. Она бросила затравленный взгляд на Фиара, а потом отчего-то выдохнула с видимым облегчением.

— Это… это, — забормотала она, снова переводя взгляд на меня, — но она же… Ее здесь быть не должно!

— И тем не менее она здесь, — спокойно сказал Зверь. — И если бы ее не было, это ничего бы не изменило.

— Но как же, — женщина переводила недоуменный взгляд с меня на Фиара, — как же мы?!

Зверь пожал плечами, словно не понимал, о чем она говорит.

— Ты забыла, что волк — символ чистоты, Альбина, — сухо сказал он и добавил с нажимом: — Он не подбирает падаль.

Глаза женщины полыхнули гневом. Красивое лицо исказилось от ярости. Наградив меня напоследок уничтожающим взглядом, она обошла меня и выбежала из кабинета, хлопнув дверью.

Какое-то время волк стоял и смотрел перед собой невидящим взглядом. А затем тяжело опустился в кресло у камина. Взгляд волка был пустым. И видеть его каким-то потерянным, словно опустошенным, рядом с пустым проемом камина, было как-то неправильно. Что-то внутри меня дрогнуло.

Не вполне понимая, что делаю, я опустилась рядом. Второго кресла поблизости не оказалось, и поэтому я встала на колени на белую шкуру у камина. Наши головы оказались почти на одном уровне.

Я протянула руку и положила ладонь на руку Зверя.

— Расскажи о ней, — попросила я.

Волк замер от моего прикосновения, словно боялся спугнуть. Я не убрала руку, а Фиар заговорил.

— Волк никогда не поднимет лапу на самку, — сказал он. — Даже на такую гиену, как она.

— Гиену? — удивилась я.