Читать книгу "Закон Чернобыля - Дмитрий Силлов"

Причем бормотал я это уже на ходу, возвращаясь к столику, на котором лежало мертвое тело Кречетова. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять – отмучился профессор, упокой его Зона…

Хотя насчет упокоения это я по привычке подумал. Типа, обычай такой на зараженных землях: увидел покойника – пожелай ему нормального существования по ту сторону черты, отделяющий мир живых от чертогов Сестры.

Но в данном случае распространенная присказка была не к месту. Она ж родилась не случайно. В Зоне спокойно помереть – это за счастье. Не успеешь ластами хлопнуть, как тебя уже или мутанты жрут, или аномалия переваривает, или почва отравленная медленно, но верно превращает в ходячего мертвеца-зомби. Или же, вот как сейчас, какой-нибудь грязный и вонючий сталкерюга своим ножом вскрывает черепную коробку, словно кокос, и неловко пытается достать оттуда твой переразвитый мозг, который при жизни так и не придумал, как ему спокойно подохнуть вместе с остальным организмом.

Я и правда не был большим специалистом по выковыриванию мозгов из голов мертвецов. Скользкие они, те мозги. Плюс еще вдобавок к ним что-то тянется оттуда, со дна черепушки, типа каната, и не пускает. И ножом не подлезть, края черепа мешают. Пальцами вроде подцепил комок извилин, а вытащить не получается.

– Да чтоб тебя! – с душой сказал я, после чего решительно рубанул «Бритвой» по носу профессора. Нос ему по-любому больше не нужен, а так, может, если череп насквозь прорубить, все и получится.

Получилось. Мой нож развалил голову Кречетова надвое, но при этом освобожденный мозг профессора выскользнул из моих пальцев и смачно шлепнулся на пол, словно большая, жирная жаба.

– М-да, незадача, – задумчиво сказал я, поднимая комок извилин, слегка сплюснутых в месте падения. – Ну извини, бедный Йорик, как смог. Я, видишь ли, всю жизнь по-другому учился мозги из голов вышибать. В результате получалось быстрее, качественнее и намного эстетичнее.

Говорил я уже на ходу, направляясь в комнату с роботом. Так-то я в какой-то мере тоже литературный персонаж своих романов, потому не мог отказать себе в удовольствии вообразить себя Гамлетом, беседующим с черепом. Хотя удовольствие это, надо признать, сомнительное. Скорее, такой треп с мертвой плотью – это лишь разгрузка мозгов после столь неаппетитного действия. Лучше уж слушать собственный голос, чем, проникнувшись случившимся, от омерзения блевать дальше, чем видишь. Оказывается, убивать врагов – это одно, а препарировать их – совершенно другое.

Теплый мозг в моей руке остывал довольно быстро, поэтому я торопился как мог. Подкатил столик с разделанным Кречетовым, взобрался на шаткое возвышение…

Ага. Шлем-аквариум открывался просто – наверху имелась завинчивающаяся крышка с фиксатором. Просто и надежно. Фиксатор отжимаем, крышку откручиваем… А что дальше? Логика понятна, но, может, чего включить надо? Не бросать же мозг прямо в эту жижу, что плещется в шлеме?

«Семь минут…» – прозвучал у меня в голове голос Кречетова. Ну, не голос, конечно, так, вспомнился он очень явственно. То есть, по-хорошему, этот комок извилин уже умер, так как с трепанацией и всем остальным провозился я, думается, побольше.

«А, была не была, терять все равно нечего ни профессору, ни мне», – подумал я – и бултыхнул мозг в аквариум. Как оно ни обернется дальше, совесть моя чиста. Когда человек умирает, его последнюю волю надо исполнить в точности, ибо это его право распорядиться своим телом по своему усмотрению. Скажет в землю закопать, значит, так и надо, а что мутанты ночью тело выкопают и сожрут, это уже не наше дело. Сжечь и развеять над Зоной? Тоже нормально, многие сталкеры о таком просят. Или вот так, например, как сейчас, – тело пофиг куда, а мозги в стеклянный горшок на плечах страхолюдной машины. Так себе погребение, конечно, но последняя воля – это последняя воля. И так уже понятно, что мозг профессора умер, и тот аквариум – это что-то вроде погребальной урны для – надо признать – довольно неглупого при жизни человека.

Все это я гонял в голове, когда слез со стола-каталки, стараясь не поскользнуться на останках Кречетова, которые уже воняли хуже, чем я. Не иначе жидкость, которой Захаров накачивал бюст Кречетова, после смерти профессора изрядно так поспособствовала разложению, ибо свежие покойники так не смердят.

Впрочем, теперь уже стоило наконец побеспокоиться о себе. Ситуация, конечно, невеселая. Я заперт в комнате с бронированными стенами, которая сверху завалена многометровым слоем бетонных обломков. Та еще перспективка даже с «Бритвой» на поясе. Как у зарытого заживо в гробу. Даже если при наличии хорошего ножа прорезать верхнюю доску, вылезти все равно вряд ли получится – осыпавшаяся земля моментом заполнит гроб и задушит его обитателя.

Так, может, с артефактами что-то намутить, поэкспериментировать? Или для начала все картины в большой комнате со стен сковырнуть – глядишь, под ними еще какие сюрпризы обнаружатся?

Я уже направился было обратно в кабинет Кречетова, когда позади меня что-то зажужжало.

Я обернулся…

Да уж, неприятное зрелище.

Со дна аквариума поднялся манипулятор, похожий на стальную когтистую лапу. Схватил мозг Кречетова и сдавил его так, что между суставчатых металлических пальцев полезли уже синюшные извилины. Ишь ты, надо же, проснулось творение Захарова, почуяв добычу. Однако ж обломись и извини, истукан железный, ни фига ты из куска мертвой плоти полезного не выдавишь…

Однако экзоскелет с башкой-аквариумом со мной явно был не согласен. Когти его металлических пальцев еще глубже погрузились в мозг Кречетова и, судя по тому, как задергался и на глазах начал раздуваться мертвый мозг, манипулятор принялся его накачивать какой-то жидкостью.

Смотреть на это было неприятно, но интересно. Ну, я и смотрел, отмечая про себя, что синюшность кречетовских извилин помаленьку бледнеет – и сходит на нет. А еще мозг начал ритмично пульсировать – сначала еле-еле дергаясь, а потом уже нормально так сокращаясь наподобие человеческого сердца…

А потом экзо шевельнул рукой. Неуверенно так, будто ханыга с бодуна, ищущий недопитую бутылку. И мне это не понравилось – не люблю, когда мне в брюхо ствол смотрит, тем более крупнокалиберный.

Чисто инстинктивно я сместился влево – и бронированная рука двинулась туда же, держа меня на прицеле. Плюс в ней лязгнуло что-то, по звуку похожее на досыл патрона в патронник.

Вот ведь, япона мама! По ходу, экзоскелет все-таки скачал кое-какую инфу из умершего мозга Кречетова, и, как я понимаю, не было у профессора ни малейшего повода испытывать ко мне симпатию. Грустно, однако. Убежать уже не получится, да и некуда. Разве что попробовать броситься под ноги этой стальной хреновине, резануть бритвой по ногам, а там…

– Не бойся, – прогудел металлический голос откуда-то из груди экзоскелета, ничуть не похожий на кречетовский. – Это я проверял систему захвата цели. И да, благодарю за спасение. Ты все сделал правильно.

– То есть ты – профессор Кречетов, – уточнил я. – Собственной персоной.