Читать книгу "Музеи смерти. Парижские и московские кладбища - Ольга Матич"

V. Кладбище Монмартр – Montmartre

Парижский район Монмартр расположен на правом берегу Сены. Над ним возвышается одноименный холм, а на его верхушке стоит величественная базилика Сакре-Кёр (Sacré-Cœr), откуда открывается лучший вид на весь город. Строительство храма завершилось к 1914 году – в начале войны и конце fin de siècle, или «длинного XIX века», перетекшего в ХХ. В ту эпоху Монмартр считался главным богемным районом Парижа. Этой репутацией он отчасти обязан тому, что на рубеже XIX – ХX веков там обосновались художники: импрессионисты (Моне, Ренуар и Дега), постимпрессионисты (Тулуз-Лотрек и Ван Гог); авангардисты (Модильяни и Пикассо[145]) и др.

На кладбище Монмартр, открывшемся в 1825 году, много роскошных надгробий, однако в отличие, например, от Пер-Лашез оно очень быстро переполнилось, потому что ему некуда было расширяться. Недалеко от входа стоит высокая гробница французского революционера-республиканца Годефруа Кавеньяка (с. 1845): это реалистическая репрезентация умершего в натуральную величину; рядом с ним меч, а под рукой – перо для письма (ил. 1). Установленная в 1847 году, эффигия Кавеньяка стала первым современным примером этого жанра на парижских кладбищах. Кавеньяк участвовал в Июльской революции, октябрьских волнениях 1830 года и в нескольких восстаниях, за что и был арестован. То есть первая эффигия возникла в память революционера.

При некоторых политических режимах, утверждает Сюзанн Гловер Линдси, кладбище было единственным публичным пространством во Франции, на котором оппозиционные партии могли ставить памятники своим героям. Эффигию Кавеньяка Линдси называет симулякром «эксгумированного трупа»[146]. Я бы определила ее скорее как изображение мужчины на смертном одре, поскольку эксгумированный труп обычно уже находится в стадии разложения; для его репрезентации в эпохи Возрождения и барокко использовался макабрический жанр транзи (см. с. 31).

Ил. 1. Годефруа Кавеньяк. Эффигия (Франсуа Рюд)

Известный историк Школы «Анналов» Роже Шартье связывает эффигию с «репрезентацией», которая одновременно представляет и отсутствие, и присутствие почившего:

В старых определениях (например, во «Всеобщем словаре» Фюретьера издания 1727 года) слово representation обнаруживает две, по-видимому, противоположные группы смыслов: с одной стороны, репрезентация позволяет видеть нечто отсутствующее с другой стороны, репрезентация являет присутствие, демонстрирует публике некую вещь или личность. В первом значении репрезентация позволяет увидеть отсутствующий предмет путем его замены «изображением», способным воскресить предмет в памяти или «описать» его таким, каков он есть. Эти образы бывают сугубо материальными, заменяющими отсутствующее тело похожим или непохожим на него предметом: таковы восковые, деревянные или кожаные манекены, помещавшиеся на королевский гроб при погребении французских и английских монархов. (Когда вы идете посмотреть на почивших государей на их погребальном ложе, вы видите только их репрезентацию, «эффигию».)[147]

Ил. 2. Жан-Батист-Альфонс Боден. Эффигия (Эме Милле)

Ил. 3. Рана от пули в голове

На собранные деньги республиканская оппозиция заказала памятник на могилу Кавеньяка известному скульптурному мастеру Франсуа Рюду[148]. Подобно Бланки на Пер-Лашез голый торс Кавеньяка отчасти покрыт саваном со складками – в данном случае оживляющими его аскетическое достоинство. Свидетельствующие о промежуточном состоянии между жизнью и смертью, его глаза полузакрыты – тогда как у старых королевских эффигий они открыты[149].

Другой лежащий на Монмартре революционер-республиканец – Жан-Батист-Альфонс Боден[150], воспетый бланкистами (ил. 2 и 3). Он погиб на баррикадах в 1851 году, защищая Вторую Республику от будущего императора Наполеона III. В отличие от полуобнаженного Кавеньяка Боден изображен в сюртуке[151]. Как и на Пер-Лашез, в одних случаях фигура лежащего мужчины изображает смерть от выстрела, в других – обычную кончину на смертном одре (Кавеньяк умер от туберкулеза). Как и в случае Кавеньяка, репрезентация Бодена реалистична: рот и глаза полуоткрыты, голова, в которой видна рана от пули, запрокинута. Он держит в руке скрижаль с надписью «LA LOI» (закон), что отсылает к республиканской конституции. Эпитафия гласит: «В память Альфонса Бодена, представителя народа, погибшего, защищая закон, 3 декабря 1851 года. Воздвигнута согражданами в 1872 году». В 1889‐м прах Бодена был перезахоронен в парижском Пантеоне, где лежат Вольтер, Руссо, Гюго и мн. др., в результате чего надгробие стало кенотафом. (Считается, что вдохновением для его памятника, изваянного Эме Милле, было надгробие Кавеньяка.)