Читать книгу "Город как безумие. Как архитектура влияет на наши эмоции, здоровье, жизнь - Сара Уильямс Голдхаген"

Эффективно использованные метафоры в строительной среде могут действовать как праймы. Мотив пузырьков в водяном кубе обращает наше внимание на определенные аспекты воды – такие, как ее жизнерадостность, изменчивость и подвижность. В то же время этот мотив приукрашивает и приуменьшает негативные свойства воды – сырость, холодность, тяжесть и потенциальную опасность. Это смещенное соответствие между целью и источником – или в данном случае между ассоциациями смотрящего и физическим зданием или функциями, которые оно выполняет, – как раз и делает метафоры столь эффективными. Они акцентируют внимание на крайне важных аспектах функций здания или ощущений внутри него, привлекая к ним внимание и преувеличивая их и в то же время оставляя нам простор для личных ассоциаций и интерпретаций.

Как пример дома, наши самые яркие метафоры питаются от впечатлений из раннего детства. В раннем возрасте мы постигаем обширный набор абстрактных, даже эфемерных, идей, ассоциируя их со знакомыми объектами, шаблонами, впечатлениями и поступками. Общераспространенная метафора передает важность величины. На протяжении человеческой истории в разных культурах люди ассоциировали большой размер с физическим и социальным могуществом. Джордж Лакофф, когнитивный лингвист, и Марк Джонсон назвали это метафорой «большой – значит важный», которая берет начало в нашем универсальном опыте детства, когда наши опекуны были одновременно и больше (физическая характеристика), и могущественнее (социальная и реляционная характеристика), чем мы. Они защищали нас. Они играли с нами. Они раскачивали нас на высоте; они поднимали наши маленькие тела, чтобы заключить нас в объятия. Среди других примеров метафор, перекликающихся с нашим опытом жизни в строительной среде: прочный – значит весомый, тяжелый; вверх – хорошо, вниз – плохо; и места [Белый дом] – это события [политическое управление государством]. Где бы и когда бы мы ни жили, люди постигают и усваивают огромное множество базовых, схематических метафорических понятий и делают это на одних и тех же этапах развития.

С учетом того, как работают метафоры, неудивительно, что они наводняют строительную среду. Возьмите «большой – значит важный» или «прочный – значит весомый». На протяжении человеческой истории институты, структуры управления и системы ценностей кардинально различались в монархиях, тоталитарных или теократических режимах, коммунистических или демократических странах. Но правительства, какими бы ни были их характеры или институциональные структуры, преуспевают, только если они устойчивы. И добиваются этого они отчасти тем, что постоянно напоминают гражданам о своей прочности, долговечности, важности. Большой – значит важный; прочный – значит весомый. Так, огромны и весомы постройки правителей – от фараоновых пирамид в Египте, Большой мечети Дженне (Мали) султана Кунбура до Адрианова Пантеона в Риме. В наши дни это приняло форму соревнования государств в постройке самого высокого здания в городе, в стране, на континенте, в полушарии, в мире, и на эту гонку тратятся миллиарды долларов. Таким образом, когда мы наталкиваемся на чрезвычайно большое и тяжелое здание во время прогулки по городу, например, на пекинской площади Тяньаньмынь, к которой примыкает массивный Дом народных собраний, мы немедленно подсознательно обращаемся к схемам, которые усвоили детьми: «большой – значит важный», «прочный – значит весомый». Все безошибочно поймут передаваемый социальный посыл.

Свойственное человеку ассоциирование физического масштаба и размера с социальным могуществом помогает понять, как архитекторы проектируют и менее помпезные здания. Своими пропорциями и дизайном даже самые небольшие здания могут внушить ощущение августейшей торжественности. Купальня в Трентоне (Нью-Джерси) Луиса Кана и Энн Грисуолд Тинг – не более чем защищенное помещение под открытым небом, где мальчики и девочки могут переодеться в купальные костюмы, перед тем как отправиться плавать. Но Кан и Тинг придали монументальность этому крошечному строению, преувеличив его вес и исключив все внешние маркеры масштаба. У трентонской купальни нет ни цоколя, ни линии карниза, ни окон, ни дверей. Нерасчлененные плоскости необлицованного бетона образуют геометрически четкие квадратные полые призмы, увенчанные пирамидальными плавающими крышами. Метафора «большой – значит важный» объединяет силы с родственными метафорическими схемами, которые также содержатся в воплощенном знании: тяжелое – значит, крепкое; тяжелое – долговечное; тяжелое – важное.

Метафорическое приравнивание ощущения физического веса к восприятию социальной власти находит подтверждение в недавнем психологическом эксперименте. Некоторым людям раздали тяжелые папки, а другим – легкие. Перед всеми была поставлена задача побеседовать с кандидатами на новую должность. Те, кто держал более тяжелые папки, сочли своих кандидатов (все имели одинаковую квалификацию) более интеллектуально и профессионально состоятельными и более пригодными для работы. Кан и Тинг, манипулируя пропорциями, основанными на метафорических схемах, внутри которых проводится связь между величиной/весом и долговечностью/важностью, наделили это маленькое здание из бетонных блоков в Трентоне достоинством и вневременным обликом, не соответствующими его скромности и промежуточной функции.

Предусмотренные и непредусмотренные впечатления, или Мемориал жертвам холокоста в Берлине

Трентонская купальня и Дом с привидениями показывают, что то, как люди воспринимают строительную среду – путем непосредственных реакций и метафорических схем, – позволяет манипулировать их поведением с выгодой для коммерческой, социальной и вообще множества самых разных сфер. Но это требует мастерства, тонкого восприятия и знаний: наши когниции и метафорические ассоциации достаточно сложны, и их переориентирование с помощью дизайна может стать проблемой даже для самых изощренных архитекторов. Это очевидно на примере памятника погибшим евреям Европы, или Мемориала жертвам холокоста, расположенного на площади 4,7 акра рядом с Бранденбургскими воротами в центре Берлина. Спроектированный американским архитектором Питером Айзенманом, Мемориал жертвам холокоста состоит из расположенных прямоугольной сеткой 2711 бетонных плит, различающихся по высоте, но одинаковых по длине (8 футов) и ширине (3 фута). Плиты менее чем на 8 дюймов выступают из земли по краям комплекса и повышаются по мере приближения к его середине. Самая высокая серая бетонная плита достигает 16 футов.

Когда смотришь на Мемориал жертвам холокоста на фотографиях или с соседних городских улиц, а особенно с возвышения, создается впечатление ужасающей монотонности. Поначалу его появление в сердце оживленного города, недалеко от здания правительства Германии, бундестага, казалось результатом чьего-то недосмотра. Что это? Возможно, эти беспощадные плиты, положение которых тщательно спланировано, отмечают место какого-то будущего строительного объекта? Такое замешательство входило в намерения дизайнера: он хотел передать ощущение того, как рациональность, – переданная монотонностью сетки, – оборачивается сумасшествием. С этой точки зрения, Айзенман преуспел. Когда мы смотрим на Мемориал жертвам холокоста с боковой дорожки и из гущи его повторяющихся плит, мы испытываем совершенно разные эмоции и впечатления. На периферии мемориала просветы между низкими, нерегулярно расположенными бетонными плитами образуют небольшие завихрения пространства, где скапливаются посетители. Войти в пространство мемориала – значит принять ненавязчивое приглашение. По мере того как мы продвигаемся вглубь, эти серые монолиты растут в высоту, в то время как мощеная поверхность земли под уклоном спускается к самой низкой точке мемориала в районе центра площадки. Дизайнер намеревался с помощью разницы в высоте земной поверхности и плит создать ощущение спуска в некое совершенно неизвестное место и в то же время ощущение сгущающегося окружения, заставляющего нас почувствовать себя в ловушке. Но последовательные впечатления от продвижения по Мемориалу жертвам холокоста вызывают не ужас от дегуманизации, а острые ощущения сродни тем, что испытывают в Доме с привидениями. Любой дискомфорт, который мы могли бы почувствовать, сглаживается тем, что плиты и просветы между ними расположены вдоль прямолинейной сетки. Никак невозможно испугаться, растеряться, дезориентироваться, поскольку видовые коридоры мемориала проложены через предсказуемые и частые интервалы, возвращающие наш взгляд в город, бурлящий человечностью, – оживленные улицы, многолюдные тротуары, люди, спешащие жить, люди, живущие своей жизнью. В каком бы месте бетонного моря мемориала мы ни оказались, появляются визуальные оси, милосердно указывая нам путь к выходу, приглашая нас ознакомиться с еще одной улицей. Мы не чувствуем угрозы, не ощущаем себя в ловушке. Более того, поскольку мемориал является (как и было задумано) популярной туристической достопримечательностью, – люди скапливаются там, выгружают коробки с обедом на плиты пониже, дети перепрыгивают с одной на другую, – вы никогда не останетесь в одиночестве. Часто, и иногда почти буквально, вы входите в странное, хотя и дружелюбное, столкновение с другими посетителями.