Читать книгу "Ермак. Отряд - Игорь Валериев"

– Тимофей Васильевич, я впервые столкнулся с такой эшелонированной обороной. На Колушанских высотах было три линии окопов и ложементов. Маньчжуры, как кроты, зарылись в землю. Сколько здесь линий обороны, пока неизвестно. Мы прорвали пока две, – капитан снял фуражку, после чего платком протёр вспотевший лоб и околыш с козырьком фуражки с внутренней стороны. – Признаться, только неумение солдат противника вести прицельную стрельбу, а также то, что они не выдерживают нашей штыковой атаки, плюс умелые действия наших артиллеристов позволяют выбивать противника с этих хорошо укрепленных позиций. Если бы мы поменялись местами, нас бы хрен кто выбил и с первой линии окопов.

– Полностью с вами согласен, Михаил Константинович, а ещё представьте, что к имеющимся окопам и ложементам добавятся перед окопами вкопанные рогатки, соединенные колючей проволокой, которую широко используют для скотоводства в Америке, да в несколько рядов. Плюс к этому в линии обороны сооружены защищённые со всех сторон огневые точки для пулемётов Максима, да и ложементы для орудий также защищены хотя бы деревянным срубом, засыпанным землей.

Я достал из своей сумки лист бумаги и карандашом быстро нарисовал схему обороны для стрелкового батальона с пулемётными дзотами и орудийными дотами. Также набросал эскизы этих огневых сооружений.

Капитан Самойлов, внимательно смотревший на мои художества, довольно-таки долго молчал, когда я закончил рисовать, после чего глухо произнёс:

– Если это будет применено, то война будет страшной. Вы кому-нибудь докладывали об этом?

– Докладывал, Михаил Константинович. Ещё восемь лет назад докладывал, и на самом верху, – я многозначительно показал глазами вверх.

– Н-да… – произнёс капитан и замолчал.

– А чего вы хотите?! Если взять доктрину войны любого государства, то рассматривается только наступление и ведение боевых действий на чужой территории. К чему окопы, долговременные огневые точки на своей земле? Достаточно крепостей в узловых точках, а всё остальное лишняя трата ресурсов и времени! Может быть, эти бои с прорывом эшелонированной обороны противника заставят задуматься?

– Не знаю, не знаю, Тимофей Васильевич! Всё-таки высоты мы взяли быстро и без особых потерь. Здесь уже взломали вторую линию обороны и тоже с минимальным количеством раненых и убитых. – Самойлов задумался, а потом продолжил: – Но если бы противником была не маньчжурская армия, то всё могло бы быть совершенно по-другому. Я тут поспрашивал офицеров после вчерашнего боя, так они в один голос заявляют, что китайцы стреляют куда угодно, только не по нашим наступающим войскам. Некоторые палят в небо, даже не высовываясь из окопов. Серьёзную опасность представляет только их артиллерия, но и у неё с точностью большие проблемы. Так что я не уверен, что будут какие-либо изменения во взглядах на войну в нашем Главном штабе.

Я хотел утвердительно ответить капитану, соглашаясь с его мнением, но в это время загрохотали наши пушки. Судя по всему, готовился прорыв следующей линии обороны. Одновременные залпы двадцати двух орудий по участку обороны китайцев чуть больше версты длиной выглядели потрясающе. Такой плотности орудий на метр или сажень обороны противника в этом мире я ещё не встречал. Хватило буквально пяти залпов, чтобы китайцы начали отступление. Но надо им отдать должное, отступали они организованно и в полном порядке.

Оставив третью линию обороны, они отошли на полторы версты к югу и заняли новую позицию, откуда открыли интенсивный, но бестолковый огонь. Попасть из винтовки на таком расстоянии мог только суперстрелок, однако китайцы ни пуль, ни снарядов не жалели, выпуская их в белый свет как в копеечку. Наши батареи под прикрытием солдат начали выдвигаться вперёд, чтобы занять более удобные для стрельбы позиции.

Я увидел, как Самойлов достал часы и посмотрел время.

– Что-то сейчас должно произойти, Михаил Константинович? – поинтересовался я.

– Пять часов пополудни. К этому времени полковник Печёнкин должен был перекрыть дорогу на Цицикар. Но, как видно невооруженным глазом, по ней спокойно продолжают уходить китайцы. Кстати, я, честно говоря, не понимаю действий начальника округа Фэна Сяна и командующего войсками айгуньского амбаня генерала Чжана. Почему они в буквальном смысле слова сдают город?! Если бы они дружно встали на оборону Айгуня, то мы вряд ли смогли бы выбить их с таких хороших позиций в инженерном смысле. Но они бегут. На обороне города осталась дай бог треть всех имеющих у Чжана войск.

– Не могу ничего сказать по этому поводу…

Наш разговор опять прервали залпы орудий. Вскоре китайцы отошли и с этих позиций и заняли гребень высоты, лежащей к югу-западу от северной конечности Айгуня. Можно было сказать, что мы подошли к окраинам города, который растянулся вдоль Амура на пять вёрст. Из-за расположения новых позиций противника и условий местности пришлось изменять фронт наступающих войск, что заняло продолжительное время.

Около восемнадцати часов из южной оконечности города показалась большая колонна пехоты, сопровождаемой конницей, которая направилась в тыл китайских позиций на высоте. Сначала подумали, что это наконец-то появился Зазейский отряд полковника Фотенгауера, но при их приближении скоро убедились, что это китайцы.

В этот момент генерал Грибский отдал приказ на открытие огня из всех орудий и общее наступление. Губительный огонь орудий и штыковая атака стрелков, которые бегом с громовым «ура!» кинулись на позиции китайцев на гребне высоты, заставили последних обратиться в бегство. Теперь это уже не было организованное отступление, это было именно паническое бегство. Вскоре паникёры врезались в подходившие на помощь войска, смешав их и обратив также в бегство. Большая часть отступающих войск направилась по Цицикарской дороге, некоторые вернулись в город. Можно было сказать, что оборона противника сломлена. Осталось только зачистить город и выяснить, какая обстановка на берегу Амура, где Фотенгауер и Печёнкин со своими отрядами.

Выяснять, что творится на берегу Амура перед городом, можно ли там организовать бивак, так как нужна вода, и где же Зазейский отряд, отправили капитана Самойлова, меня и полусотню третьей сотни Амурского полка. Генерал Грибский, увидев меня в компании своего начальника штаба, только хмыкнул, покрутил головой и проинформировал, что со мной разберётся позже.

Едва мы подъехали по берегу к первым фанзам города, как увидели, что они заняты китайской пехотой и вооруженными жителями. Причём только в начале этого квартала, где располагались кумирня и кладбище, их было порядка трехсот-четырёхсот человек. Дальше я успел заметить ещё и всадников, и тут по нам открыли огонь.

Хорунжий Караулов, командующий полусотней, не нашёл ничего лучшего, как скомандовать «Шашки к бою! В атаку! Марш-марш!» Не успели мы с Самойловым опомниться, как казаки устремились в атаку. Только вот Алексей Михайлович, отдавая команду атаковать противника, не учел, что перед нами была заболоченная местность, и казаки завязли. Пришлось спешиваться, сразу же несколько коней были убиты.

Я, погрузившись по пояс в какую-ту жижу, пригнувшись, прятался за трупом убитой подо мной лошади. Рядом капитан Самойлов пытался за повод удержать своего жеребчика, который рвался из затягивающей его трясины или ямы.