Читать книгу "Добрая самаритянка - Джон Маррс"

Ранним вечером Олли проснулся, и мы на полную катушку воспользовались тем, что в гостиной никого не было. Я рассеянно выковыривала крупинки поролоновой набивки из ручек дивана, пока мы пытались угадать, что должно быть на разбитой стороне телеэкрана. Мы любили смотреть программы о путешествиях и воображать, что находимся в каком угодно уголке мира, только не в этой квартире. Однако когда в дверях в конце концов появилась Сильвия, она была не одна. Настроение наше мгновенно упало.

– Скажите «здравствуйте» моим друзьям, не будьте грубыми, – начала Сильвия притворно-ласковым тоном. Чувствуя наше беспокойство, но нуждаясь в том, чтобы мы вели себя хорошо, она бросила сердитый взгляд, однако ни я, ни Олли не ответили. Наше внимание было приковано к трем мужчинам, стоящим позади нее.

Незнакомцы смотрели на нас и улыбались – одними губами, не глазами. Никто в моем мире, кроме Олли, никогда не улыбался глазами. И я начала замечать, что и в его глазах свет постепенно тускнеет. Это огорчало меня. Я сделала его своим якорем, но другие силы волокли его по морскому дну все дальше и дальше. Я чувствовала, как он тащит меня следом.

Я сердито смотрела на непрошеных гостей. Двое из них были темнокожими, с сединой в волосах и бородах, в мешковатой одежде. Третий был белым, худощавым, с безупречной фигурой, в хорошем костюме; его темные волосы были зачесаны назад. Помню, я подумала тогда, что никогда не видела настолько сверкающих ботинок.

– Олли, мои друзья хотят узнать, не желаешь ли ты покататься с ними на их машине, – продолжила Сильвия. – Ты же любишь машинки, верно? Ты всегда играешь с ними.

Олли с подозрением смотрел на мужчин, зная, какие планы они на самом деле строят на его счет.

– И да, Лора, один из моих друзей хочет поводить тебя по магазинам, – добавила Сильвия. – Говорила же тебе, что это маленькая красотка, – обратилась она к мужчине в костюме. – Лора, встань и покажи ему свою юбочку.

– Но все магазины уже закрыты, – смиренно заметила я, оставшись сидеть. Посмотрела на Олли, который скованным движением поднялся на ноги, явно все еще чувствуя боль от предыдущей «прогулки».

– Нет, оставьте ее в покое, возьмите только меня, – произнес он.

Сильвия нахмурилась.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что поеду, только оставьте Лору в покое.

– Да какое ты право имеешь указывать мне, что делать, а что нет? – заорала Сильвия. – Я кормлю вас, одеваю, даю вам крышу над головой; а теперь она уже достаточно большая, чтобы начать платить по счетам.

– Нет! – крикнул Олли.

Я никогда прежде не видела друга в такой ярости. На глаза мне навернулись слезы; я не хотела идти с этим незнакомцем. Хотела остаться здесь, с Олли: он будет защищать меня, как и обещал, пока мы не станем достаточно взрослыми, чтобы сбежать вместе.

Неожиданно Сильвия метнулась через всю комнату – я никогда прежде не видела, чтобы она двигалась так быстро, – и протянула руку, чтобы схватить меня за плечо. Олли заступил дорогу. Это подлило масла в огонь ее ярости, и она с силой ударила его по щеке тыльной стороной кисти, отбросив его обратно на диван.

Трое мужчин молча стояли, глядя, как Олли снова поднимается на ноги, чтобы встать между Сильвией и мной. Та, повернув голову к мужчинам, рявкнула:

– Если вы хотите его, помогите мне!

Но прежде чем они успели вмешаться, Олли размахнулся и ударил ее со всей силой, на которую были способны его неокрепшие руки. Кулак врезался в висок Сильвии, она потеряла равновесие, завалилась на бок и ударилась головой о каминную полку. Потом рухнула на пол, но прежде чем пошевелилась, Олли поднял над головой керамическую пепельницу и обрушил ей на лоб.

Мужчины выскочили из квартиры и растворились в сумерках. Мы с Олли стояли неподвижно, глядя на Сильвию, на сигаретные бычки, усеявшие ее щеки и шею. Последний вздох был коротким и быстрым, совсем не тяжелым. И я не чувствовала ни жалости, ни сожалений за то, что сыграла в этом некую роль.

Когда стало ясно, что Сильвия больше никогда не поднимется, мы бросились в свои комнаты, побросали нашу единственную чистую смену одежды в спортивные сумки – вместе с зубными щетками, мылом и полотенцем. Потом убежали. Трясясь в ту ночь от холода и обнимая друг друга среди темной рощи Делапре-Эбби, мы чувствовали себя в большей безопасности, чем когда-либо в доме Сильвии. Но только до конца следующего дня, когда нас остановили две женщины-полицейские.

Допрошенные в полицейском участке, мы рассказали всю правду о том, как с нами обращалась приемная мать, как она издевалась над нами, но нам никто не поверил. Меня отпустили, сочтя впечатлительным ребенком, попавшим под влияние старшего мальчика. Как бы отчаянно я ни пыталась убедить их, что Олли просто защищал меня, ему пришлось испытать на себе всю суровость закона.

По требованию прокурора, которому было плевать на юного и измученного обвиняемого, Олли был признан виновным в убийстве Сильвии и отправлен в исправительное учреждение для несовершеннолетних преступников. Оттуда он по достижении совершеннолетия был переведен во взрослую тюрьму, и когда к двадцати пяти годам вышел на свободу, его личность уже была изрядно разрушена. Тем временем я побывала в нескольких других приемных семьях и в конце концов нашла новый якорь в Тони. А якорем для Олли стало спиртное.

…Я выехала с больничной парковки и стала объезжать те места, где находила Олли в прошлом: автобусные остановки, мусорные баки за супермаркетами, центр помощи, скамейки в парках и брошенные дома, предназначенные к сносу. Мне нужно было лишь взглянуть на него и удостовериться, что с ним всё в порядке. Но он слишком хорошо спрятался.

Глава 17

Мэри обхватила морщинистыми руками кружку с ромашковым чаем и закрыла полные слез глаза.

Меня раздражало, как она хлюпает носом, пытаясь подавить очередное рыдание. Я хотела дать ей пощечину и приказать не расклеиваться. Но вместо этого стиснула зубы и положила ладонь поверх ее рук, понадеявшись, что старческие пятна на них не заразны.

Мы сидели на диване в комнате для визитов в «Больше некуда». Это редко используемое помещение на первом этаже предназначалось для посетителей, которые предпочитали разговаривать с волонтерами лицом к лицу, а не анонимно по телефону. Обстановка здесь была такой же убогой, как и жизни клиентов, приходящих делиться бедами и несчастьями. На стенах висели выцветшие репродукции акварелей, ниже располагалась белая пластиковая стойка с помятыми душеспасительными буклетами. Запертая на засов дверь закрывала проем, ведущий из нашей конторы в заброшенное офисное здание по соседству.

Едва заметный зеленый огонек на камере безопасности у нас над головами горел ровно, указывая, что наш разговор не записывается. Будь Мэри клиенткой и внушай она хоть малейшую угрозу, один из наших коллег наверху наблюдал бы за разговором и записывал его.

– Он был решительно настроен покончить с собой, – всхлипнула Мэри. – Я задавала все вопросы с открытой концовкой, какие только могла придумать, чтобы найти, кто или что может вызвать в нем интерес к жизни, но он был непреклонен.