Читать книгу "Соблазнить врага - Эмма Дарси"

– Разве мои чувства для вас недостаточно ясны? – спросила она, не понимая, как он может оставаться в неведении относительно ее желаний. При его проницательности он не мог не догадаться о них по ее сегодняшнему поведению.

Он пожал плечами.

– Кто знает, быть может, вы просто пробуете на мне свои силы.

Аннабель немедленно отвергла такую мысль.

– Нет, – ответила она, глубоко обиженная тем, что он мог так подумать.

Но ведь она собиралась использовать его интерес к ней, чтобы отвлечь от Иззи! Она даже торговалась с ним, стараясь победить его страсть к истине. Она почувствовала угрызения совести. У Дэниела были все причины подозревать, что она просто завинчивает гайки, играет с ним, желая заставить его следовать за нею, куда она пожелает.

– Нет, – повторила она с чувством, в ее глазах светилось неподдельное желание, ясно говорившее, что он нужен ей только ради него самого.

Его глаза запылали ответным огнем. Он наклонился вперед и завладел ее рукой, поглаживая ее своими сильными пальцами, через которые, словно по обнаженному проводу, ей передавалась его внутренняя энергия.

– И никаких запретов. Я хочу быть с вами в абсолютной наготе, ничего не скрывая. Я хочу испить вашу страсть до самой последней капли, Аннабель Паркер.

Его низкий вибрирующий голос, подобно факелу, разжигал ее и без того воспламененные чувства. Каждый нерв, каждая клеточка ее тела пылали. Ее кожа стала такой чувствительной, что это почти причиняло боль, словно она была не в силах удержать рвущейся наружу огненной стихии.

Он легонько погладил большим пальцем ее нежную ладонь.

– Если вы хотите, чтобы я не переходил каких-то границ, скажите об этом сейчас, пока мы еще сидим за этим столом, – приказал он.

Словно стряхивая наваждение, она с трудом оторвалась от мысленной картины своего полного растворения в нем. Что она теряет? Что может выиграть?

– Вы требуете карт-бланш, Дэниел?

– После того как тебя назвали вором из-за одного поцелуя, не возникает большого желания снова навлечь на себя подобные обвинения.

Она уставилась на него, пораженная гордыней этого человека, ледяным самообладанием, позволявшим ему контролировать даже самую неукротимую страсть. Только не сегодня, сказала она себе, всем тяжко бьющимся сердцем стремясь растопить ледяную броню, в которую заковал его горький опыт. Сегодня ей хотелось освободить, выпустить на волю таящегося в нем первобытного охотника.

– Простите меня, – сказала она твердо. – Это было сказано под влиянием минуты и побочных соображений. Сейчас об этом не может быть и речи.

Он впился в нее взглядом, непреклонный в своей решимости узнать абсолютно точно, что у нее на уме и на сердце.

– Кроме того, вы просили меня не давить на вас.

– Зачем вы цепляетесь к словам, Дэниел? Боитесь рискнуть? – подзадорила она его. Для нее именно в неудержимости и заключалось волшебство.

– Я-то не боюсь, Аннабель.

От этого укола она сразу вспыхнула.

– А кто требует гарантий? – Она издевалась над его осторожностью. – Это вы желаете установить границы. Что касается страха, ничего не боятся только глупцы. Но с вами я готова рискнуть. Так что скажете, Дэниел?

Он усмехнулся, и его властный взгляд вспыхнул, словно призма, рассыпающая искры эмоций, в дикой пляске зовущие следовать за ним. Он выпустил ее руку и отодвинул стул.

– Отважной будь, прелестная девица, а осторожность пусть берет, кто хочет.

Она тут же вскочила на ноги, чтобы не отстать от него.

– По-моему, там говорится: «Хорошим будь, прелестное дитя, а умничанье пусть берет, кто хочет».

Он рассмеялся:

– Мой вариант мне нравится больше. Ваш домик или мой?

– Мой.

Он насмешливо приподнял бровь:

– Цепляетесь за свой самоконтроль, Аннабель?

– Может, хочу разнести ваш вдребезги, – парировала она.

– Поединок?

– Нет. – Она улыбнулась, с наслаждением бросая ему вызов его же собственными словами: – Путешествие в неизведанное.

– Ведите, – предложил он и неторопливым, преувеличенно галантным жестом предложил ей идти впереди него.

Назад, к природе, подумала она. Как это замечательно – любить его в маленьком домике, окруженном темным, тяжким плодородием тропического леса, который существует здесь многие тысячи лет, среди дикой природы, овеянной загадками развития и выживания, таящей опасность и красоту.

Конечно, не совсем как мужчина и женщина в саду Эдема, вкушающие от древа познания, но очень близко к этому, решила Анна-бель. Ее пронизывало ощущение запретного плода, бесповоротного шага в неизвестность ради исполнения глубинных желаний, о которых не хотелось думать. Сейчас ей хотелось только действовать.

Они поднялись вверх по склону, не касаясь друг друга, не разговаривая. Все уже было решено, их влекла неумолимая сила, в отсутствие слов и прикосновений возраставшая безмерно, связуя их духовным и эмоциональным единством, для которого ожидание физического воплощения становилось сладчайшей пыткой, возводящей предвкушение на высоту страстного нетерпения.

Ее домик.

Аннабель отомкнула дверь и вихрем влетела внутрь, оставив двери широко распахнутыми для Дэниела, идущего следом. Звук захлопнувшейся створки показался ей неестественно громким, но сейчас все звуки казались слишком громкими – щелчок выключателя, звон ключей, упавших на стеклянную поверхность плетеного столика, глухой стук ее сумочки, брошенной на диван, гулкие удары ее сердца.

Многоцветная блуза скользнула с ее плеч, и Аннабель на ходу накинула ее на спинку кресла, быстро, нервно прошла в угол домика, потянула раздвижные двери, складывая их гармошкой, впуская в комнату тропическую ночь с ее звуками и запахами, с ее тенями и звездами.

Верхний свет погас.

Она стремительно обернулась.

– Нам не нужны ухищрения цивилизации, верно? – спросил тихий, бесплотный голос в темноте.

– Да, – шепнула она.

– Не двигайся, стой так, на фоне неба.

Ей понравилась его фантазия – видеть ее очертания как реальную, но таинственную субстанцию, а не комплект отдельных деталей.

Глаза немного привыкли к темноте, и она различала бледное пятно его белой рубашки – вот оно поднялось и отлетело в сторону. Невероятно волнующе было слышать, как он раздевается: стук упавших ботинок, звук расстегиваемой «молнии», шорох ткани, снимаемой с тела. Она поспешила тоже избавиться от одежды.

Ощущение первобытной свободы охватило ее, пока она отбрасывала один предмет одежды за другим, воображая встречу его и ее наготы, взрыв неприкрытой сексуальности, древний, как время, ритуал соединения двух ночных созданий. Будет ли его грудь гладкой или косматой, как у волка, имя которого он носит? Будет ли его плоть тверда и горяча? Что прячет он под светским лоском?