Читать книгу "С тобой мои мечты - Мэй Макголдрик"

Оправившись от изумления, Миллисент вспомнила о причине, которая привела ее в комнату Охинуа. Конечно, ей интересно было бы узнать побольше о старой негритянке и ее искусстве, но в будущем у нее будет достаточно времени, чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Я собираюсь бросить вызов традиционным английским способам лечения и хочу спросить, могу ли я рассчитывать на ваши знания. — Охинуа молчала, неотрывно глядя на лежащие перед ней камни. Миллисент подошла к камину. — Доктор Паркер убежден, что единственная возможность помочь лорду Эйтону — это постоянно держать его одурманенным опиумом. Но улучшения при этом не наступает, вот что меня тревожит. Настойка опия не способна исцелить графа. Более того, я подозреваю, что от нее больше вреда, чем пользы. — Миллисент присела на краешек стула. — Вы долго работали вместе с доктором Домби. Если сократить дозу лекарства или вовсе отказаться от него, не повредит ли это здоровью лорда Эйтона? Не приведет ли мое вмешательство к смерти графа?

Охинуа достала полуобгоревший лист из очага и помахала им над камнями.

— Он тонет в призрачном море тумана. Вы еще не видели его настоящего лица. — Негритянка отвела взгляд от камней и посмотрела в глаза Миллисент. — Вы готовы увидеть его таким, каков он есть? Хватит ли у вас мужества, чтобы освободить его разум?

Миллисент вспомнила все слухи, обвинения и скандальные сплетни. Она как-то сказала своей подруге Ребекке, что граф Эйтон не тот человек, которым когда-то был. Конечно, теперешний Эйтон постоянно находится под действием опиума. Готова ли она увидеть его другим, изменившимся? Миллисент подумала о сломленном беспомощном человеке, согнувшемся над лоханью с блевотиной.

— Да.

Охинуа долго смотрела на камни, а потом улыбнулась каким-то своим мыслям.

— Вы можете отказаться от настойки опия, — сказала она, принимаясь собирать камни. — Не беспокойтесь, это его не убьет. Ваше чутье вас не обманывает. Прежде всего надо исцелить его разум.

— А как же его боли? Может, есть какое-нибудь другое средство, которое я могла бы давать ему взамен? Я не хочу, чтобы он страдал.

— Поживем — увидим.

Миллисент снова обвела глазами комнату, вдыхая аромат трав, разглядывая причудливые сосуды, игру теней на стенах и тонкие струи дыма, вьющиеся над очагом. Казалось, в комнате ощущается присутствие кого-то еще, некой таинственной, магической силы. Миллисент повернулась к Охинуа.

— Я уверена, что ваши знания не ограничиваются основами медицины. Может быть, вы посоветуете мне что-нибудь еще?

— Не торопитесь. Это будет непросто. Мы поговорим об остальном позже.

Миллисент неохотно встала. У нее было множество вопросов, но она понимала, что для графа ничего нельзя сделать, пока он не получит полной власти над своим разумом.

— Благодарю вас.

Окинув взглядом комнату, Миллисент направилась к двери. В холле она увидела двух африканских женщин, дожидающихся у двери.

Одна держала в руках чашу и кувшин с водой, другая — льняное полотно. Бывшие рабы из Мелбери-Холла относились к Охинуа с почтением. Они обращались с ней как с королевой или жрицей. Миллисент понимала почему. Она тоже ощущала удивительную силу, исходившую от старой женщины.

Глава 8

Из-за отсутствия управляющего все дела по ведению хозяйства в Мелбери-Холле легли на плечи Миллисент. У нее почти не оставалось свободного времени. Джоуна был прекрасным помощником, но приближался сезон посева, а в это время у всех множество забот, и отсутствие лишних рук чувствовалось вдвойне. Миллисент понимала, что нужно скорее найти опытного управляющего. Сэр Оливер Берч уже связался с несколькими подходящими людьми, но от Лондона до пахотных земель Хартфордшира слишком далеко.

Сидя в небольшом кабинете, специально отведенном для дел, связанных с ведением хозяйства в поместье, Миллисент заканчивала письмо к преподобному Тримблу в Небуорт-Виллидже. Священник знал почти все о происходящем в окрестностях Мелбери-Холла, и Миллисент надеялась получить от него помощь или дельный совет. В комнату вошла Вайолет.

— Вам помочь приготовиться ко сну, миледи?

Я так разволновалась, что вряд ли смогу уснуть. — Миллисент запечатала письмо. — А почему бы тебе не лечь спать? У тебя усталый вид, Вайолет. Наверное, ты не высыпаешься с тех пор, как мы подселили к тебе в комнату еще двух девушек. Мне очень жаль.

— Что вы, миледи. Я очень рада, что они теперь живут вместе со мной.

Миллисент знала, что Вайолет никогда не жалуется. В дверях появился один из слуг лорда Эйтона со свечой в руке.

— Что случилось, Джон? — спросила Миллисент.

— Прощения просим, миледи. Я знаю, вы только что покинули графа, но теперь он проснулся и шумит. Вы говорили, чтобы мы вам докладывали. Так я пойду?

— Спасибо. — Миллисент встала из-за стола. — Отправляйся спать, Вайолет!

Девушка сделала реверанс и ушла, а Миллисент последовала за слугой в комнату графа.

— А где мистер Гиббз и Уилл?

— Уилл пошел на кухню принести немного супа на тот случай, если граф Эйтон захочет есть, а мистер Гиббз сейчас наверху.

Миллисент вспомнила, как днем сидела у постели графа. Глядя на спящего мужа, она думала о мучивших его болях. Эйтон сломал руку и обе ноги более полугода назад, но почему он до сих пор не может ими управлять? Гиббз говорил, что, по словам одного из докторов, у графа особая форма паралича. Старая графиня жаловалась на меланхолию Лайона, но она ничего не говорила о его ранах. Она винила во всем потрясение, вызванное несчастным случаем. Зная, что в результате ужасного падения Эйтон потерял жену, Миллисент могла представить ход мыслей его матери.

Сейчас же, приближаясь к комнате мужа, Миллисент задумалась о его депрессии. Эта болезнь была хорошо ей знакома. В браке с Уэнтуортом она много страдала. Из-за ярости мужа Миллисент потеряла ребенка на раннем сроке беременности. Терпя побои и унижения, она искала покой и забвение в болезни. Но Уэнтуорту она была нужна для успешной карьеры. И лишь с появлением Ребекки и лорда Станмора, поддержавших ее в трудный период жизни, Миллисент смогла найти силы бороться.

Остановившись перед дверью в комнату графа, Миллисент услышала голоса и осторожно постучала. Когда она вошла, никто не обернулся.

— Ты сделаешь все, что я скажу, ты, жалкий кусок дерьма, или можешь уносить отсюда свою мерзкую тушу! Прочь с глаз моих! Ты слышишь, вероломный негодяй, пес блудливый…

Миллисент остановилась в дверях, разглядывая своего мужа. Джон замер. Граф был вне себя от гнева. За минувшие две недели он произнес меньше слов, чем за последние минуты.

— Можете ругать меня, милорд, но вы не получите ни капли этой отравы, пока ваша жена не даст своего согласия. — Гиббз стоял между кроватью графа и столом с лекарством.

— Грязная тварь, бесхребетный слюнтяй, — прошипел граф. — Ты должен слушать, что я тебе приказываю. Я, а не эта вонючая сука. Ты меня слышал?