Читать книгу "Сиреневый туман - Владимир Колычев"

Факт убийственный. Если клочок болоньевого материала и сама куртка приобщены к делу, отпираться бесполезно… Странно, а почему следователь про Хлопчика ничего не говорит? Наехал бы сейчас на Серегу да взял его на пушку тем, что его подельник во всем сознался… А может, и не смогли менты взять Хлопчика. Ведь он же не был в отрубе, когда менты появились. И от хозяина машины ушел, и от ментов…

– Не буду, – повесил голову Серега.

– Ну вот и ладненько. Я человек добрый. У меня и у самого сын растет, четырнадцать лет уже. Тебя, если честно, я не понимаю. А вот родителей твоих мне очень жаль. Хорошие у тебя родители. Отец мастер цеха, мать повар на заводе. Рабочий класс, пролетариат… Ну да ладно. Все будет нормально. Сейчас пишешь чистосердечное признание… Да, кстати, как того парня зовут?..

– Какого парня?

– Ну того, который с тобой был.

– А кто со мной был? – вытаращился на следователя Серега.

– Кирсанов, я тебя по-хорошему прошу, бросай свои заморочки. И без того голова замороченная. Думаешь, ты у меня один такой? У меня без тебя еще восемь дел в производстве… Так как дружка твоего звали?

– Не знаю, про кого вы говорите. Я один был…

Следователь набрал в легкие воздуха, медленно выдохнул его с выражением безмерного разочарования.

– Кирсанов, ты не можешь понять одной простой вещи. Сейчас тебя может спасти правда, и только правда. Облегчишь работу мне, а я в свою очередь облегчу твою участь, поверь мне… Давай-ка, выкладывай все начистоту. А то ведь я за протокол возьмусь, и уплывет твое чистосердечное признание. И приплывет к твоему сроку еще пара годков…

– Да не было со мной никого, – упрямо гнул свою линию Серега.

Он ни за что не сдаст ментам Хлопчика. Во-первых, он не сдает друзей. А во-вторых – спасибо Шороху, – он знает, что наличие сообщников утяжеляет статью Уголовного кодекса.

Следователь сделал несколько кругов с пикировкой. С одной стороны зашел, с другой, и все без толку. Серега мертвой хваткой держался за свое. Не было с ним никого, и точка.

– Врешь ты все, Кирсанов, – уныло вздохнул следак. – Был у тебя сообщник, был. И поверь мне, на суде мы это докажем. И кражу докажем. Лет на десять загудишь, браток…

– Какая кража? – возмутился Серега. – Я не собирался красть машину. Я просто покататься хотел…

– Да что ты говоришь? – Похоже, мент был готов к такому повороту. – Нет, дружок, ты угонял машину с целью хищения. А это статья сто семьдесят пятая…

– Да нет, говорю же вам, я просто покататься хотел…

– Ну да, скажи еще, отмычку на улице нашел. И свечной ключ заодно…

– Какая отмычка? Какой ключ? – возмутился Серега.

От всего этого он давно избавился. Надо было и куртку выбросить, тогда бы менты хрен что доказали.

– И отмычка у тебя, Кирсанов, была, и ключ…

Следак задумался. Достал сигарету, закурил. Сереге не предложил. Дурной знак.

– В общем, так, Кирсанов, машину ты угнал без цели хищения, – выдыхая дым, постановил он. – И действовал без сообщника. Так и запишем. По сто восемьдесят пятой пойдешь, без отягчающей…

– А это сколько?

– До трех лет лишения свободы.

Серега не смог сдержать вздох облегчения. Три года – это не так уж и страшно. Тем более что суд может всего два года дать. Что, впрочем, вряд ли. Была бы явка с повинной или хотя бы чистосердечное признание, тогда еще можно было бы на что-то надеяться. И прошлое у него не очень. Имел приводы в милицию, исключен из школы, нигде не работает, ведет асоциальный образ жизни, и так далее и тому подобное… Ну да ладно, он свои три года отсидит. Считай, что три года в морфлоте отслужит.

Из кабинета следователя Сергей выходил с легким сердцем. Из прокуратуры прямым ходом его повезли в городской следственный изолятор.

От мрачных серых стен веяло тоской и безнадегой. Но Серега не отчаивался. Уже сейчас для него начинался отсчет трех долгих лет. Он выдержит. Он все выдержит. И выйдет на свободу с чистой совестью.

Глава пятая

1

В отстойнике Серега чувствовал себя как в могильном склепе. Темно, холодно, сыро, гнойный смрад. Здесь он провел целую ночь. И очень надеялся, что сегодня его заберут отсюда и отправят в нормальную хату.

Ближе к обеду вертухай выкликнул его фамилию. Он вышел из сборной камеры, зашел в крохотный боксик размерами метр на метр. Это был первый этап тюремной прописки. Здесь все официально. Обыск, куча анкетных вопросов.

Серега прошел через всю эту нудную канитель, и в сопровождении конвоира его отправили в тюремное крыло, где сидели несовершеннолетние.

С одной стороны, на малолетке неплохо. Там собрана безусая молодежь, с которой не так уж трудно будет найти общий язык и состыковаться по жизненным интересам. Но в то же время несовершеннолетние юнцы – самая отмороженная часть тюремной братии. Шорох рассказывал о беспределе, который царит на малолетке. Если на взросляке можно обойтись без дурацкой неформальной прописки, то с молодняком такой номер не проходит. А прописаться в камере в качестве правильного пацана сумеет далеко не каждый.

В каптерке ему вручили обязательную робу установленного образца, выдали матрац, постельные принадлежности, миску, ложку. Затем его отвели в камеру.

Камера была довольно просторная. Стены оштукатурены и выкрашены в светло-серый цвет. Деревянный темно-коричневый пол. Большое зарешеченное окно, занавески. Вдоль стен шконки в один ярус. И что здорово, здесь не было жуткого тюремного смрада.

В камерах на взросляке обстановка куда хреновей. Там и ремонта нет, и шконки в два-три яруса, вонь, гвалт. А тут – тишина и на первый взгляд полный порядок. Но если верить бывалым зэкам, то уж лучше попасть в хату к взрослым арестантам.

Впрочем, ничего страшного для себя Серега не замечал. Шконку в дальнем углу возле окна занимал плотного сложения скуластый паренек лет шестнадцати. Судя по всему, паханчик. Серега мысленно примерился к нему. И решил, что сумеет справиться с ним в драке.

Но паренек был не один. Три шконки поближе к нему держали такие же крепкие на вид вьюноши. Шестнадцать-семнадцать лет, не больше. Четыре шконки поближе к выходу занимали простачки – пацанчики, явно не пользующиеся авторитетом.

На койке у самой параши сидел мягкотелый паренек в идиотском красном чепчике на голове. Едва за Серегой закрылась дверь, он сполз на пол и закатился под шконку. Это петух. А если таковой на хате имеется, значит, беспредел здесь в чести.

Две койки были свободными. На одну Серега положил глаз. Но располагаться он не спешил. Он поздоровался для приличия и застыл в ожидании.

Скуластый крепыш смотрел на него угрюмо, исподлобья. И не просто смотрел, а буравил его колючим взглядом. Как будто на прочность проверял. Серега выдержал его взгляд. И даже сам поднажал – паханчик отвел от него глаза. Но по-прежнему продолжал смотреть в его сторону.