Читать книгу "Взывая к мифу - Ролло Мэй"

Поскольку эта драма была написана Софоклом уже в глубокой старости – когда ему было восемьдесят девять лет, то будет логично предположить, что в ней содержится мудрость всей его долгой жизни.

Первая тема, которая обнаруживается в размышлениях Эдипа в роще Колона, – это чувство вины, сложная проблема отношения этической ответственности к самосознанию. Виновен ли человек, если он действовал непреднамеренно, если что-то совершено по незнанию? В ходе своих размышлений Эдип дает ответ на этот вопрос: человек несет ответственность, но он невиновен.

Креонт приходит из Фив для того, чтобы убедить Эдипа вернуться, после того как он узнал о пророчестве: на город, который примет тело Эдипа, сойдет вечный мир. Но старый Эдип с негодованием отвергает дерзкие обвинения, которые Креонт бросает ему в лицо:

Затем, родившись, бедственный подвижник,Отца я встретил – и убил, не зная,Ни что творю я, ни над кем творю;И ты меня коришь невольным делом!Затем тот брак… и ты не устыдилсяСестры родной несчастье разглашатьИ вырывать из уст моих признаньеЕе позора![66]И мы не знали; и родному сынуСебе на срам детей ты родила!

А затем он восклицает о своем отце:

…когда б тебя —

Вот здесь, вот ныне враг убить задумал, —

Выпытывать ты стал бы, кто такой он,

И не отец ли он тебе – иль быстро

Мечом удар предупредил меча?

Я думаю, коль жизнь тебе мила,

Ты б дело сделал, а вопрос о праве

Ты отложил до лучшей бы поры.

Совершенно ясно, что Эдип понимает свою ответственность, несет на себе ее груз. Но он настаивает на том, что тонкое взаимодействие факторов как сознательного, так и бессознательного характера (как бы их назвали) делает любые попытки возложить вину за содеянное на него, основываясь на каких-то «юридических» или фарисейских соображениях, некорректными и неправильными. Трюизмом еще со времен Фрейда стало утверждение, что вина заключается не в деянии, вина находится в сердце, о чем через четыреста лет после написания Софоклом своей драмы говорил Иисус. В драме утверждается, что грехи подлости, алчности и непочтительности Креонта и Полиника «не менее серьезны, чем грехи страсти, за которые был наказан Эдип; что, осуждая их, предсказывая, что вскоре на них сойдет безжалостное правосудие, Эдип поступает в полном согласии с моральными законами, которые он познал на своем собственном опыте»[67].

Гневными и страстными словами Эдип отвергает коварное предложение Креонта, нынешнего диктатора Фив, который пытается вернуть изгнанного короля, взяв Антигону в качестве заложницы. К счастью, правитель Афин Тесей появляется вовремя и посылает войско на перехват Креонта, чтобы вернуть Антигону обратно в рощу Колона.

Данный миф в действительности подводит к тому же выводу, на который обращают особое внимание современные экзистенциальные психотерапевты. Он заключается в том, что чувство вины возникает из подобного рода взаимодействия сознательных и бессознательных факторов, а также из-за невозможности легализировать вину – мы оказываемся вынуждены принять такую универсальную человеческую ситуацию и согласиться с ней. Тем самым мы все признаем свое соучастие в бесчеловечности по отношению к человеку. Поэтому обращенные к Эдипу слова героя – царя Тесея, который не выказывает существования в себе никакого внутреннего конфликта, являются горькой, но вечной и важной истиной:

И сам чужим я вырос на чужбине

…

Как ты, я смертен, и тебя не боле

Уверен в счастье завтрашнего дня.

Другая тема этой объединяющей драмы – это обретенная Эдипом (после того как он прошел через все эти ужасные испытания и примирился со случившимся) способность приносить благодать. Как он говорит афинянам, пришедшим в рощу Колона, чтобы увидеть его и его дочь:

Я освящен и просветлен страданьем,

И счастлив будет мой приход для вас.

Тесей соглашается с этим, говоря: «Твое присутствие, как ты сказал, – это великий дар». Эта способность даровать благость связана со зрелостью, другими эмоциональными и духовными качествами, которые Эдип приобрел в результате своего мужественного противостояния всем превратностям. Он возглашает:

Суть не в числе: и одного довольно,

Когда полно в нем сердце благочестья.

Но существует также четкий символический элемент, безошибочно указывающий на эту его способность: оракул возгласил, что тело Эдипа после смерти обеспечит победы той стране и тому правителю, которые будут обладать им. Простого присутствия его тела будет для этого достаточно[68].

Последний штрих, завершающий этот миф, – это любовь. В самом конце драмы старый Эдип берет с собой своих дочерей и ведет их к большой скале, где он умрет. Гонец, который потом возвращается к людской толпе для того, чтобы возвестить о том, каким дивным образом Эдип ушел из жизни, заявляет, что последними его словами, обращенными к дочерям, были:

Такой любви не встретите нигде вы,

Какую к вам родитель ваш питал.

Под любовью Эдип понимал вовсе не просто отсутствие агрессии или приступов сильного гнева. Старик Эдип будет любить только тех, кого сам изберет. Его сын, предавший его, умоляет о прощении и милосердии, говоря: «Но ведь недаром у престола Зевса во всяком деле Милость восседает». Но у Эдипа не будет ничего этого. Всю свою любовь он отдает дочерям – Антигоне и Исмене, а они показали свою любовь к нему во времена его – слепца – изгнания; это то чувство, которое, как он решает, достойно благословения.

Его резкий и жесткий характер, проявившийся на том перекрестке, где он много лет назад убил своего отца, и в его резких выпадах против Тиресия в «Царе Эдипе», все еще очевидным образом проявляется в этой последней драме, не смягченный даже его перенесенными страданиями и его зрелостью. Тот факт, что Софокл не счел уместным убрать или хоть как-то смягчить агрессивность и гневливость Эдипа, факт того, что «агрессия» или «вспышки гнева» не являются теми «недостатками», которые он хотел бы, чтобы Эдип преодолел в старости, – это все иллюстрирует наш тезис о том, что агрессия, сопутствовавшая убийству отца, не является центральной проблемой этого мифа. Зрелость Эдипа не в отказе от стремления к примирению с обществом и не в приобретении умения жить «в соответствии с реальными требованиями цивилизации». Она в примирении с самим собой, с теми избранными людьми, которых он любит, и с трансцендентным смыслом его жизни.