Читать книгу "Влиятельные семьи Англии. Как наживали состояния Коэны, Ротшильды, Голдсмиды, Монтефиоре, Сэмюэлы и Сассуны - Хаим Бермант"

Но Исаака Лиона Голдсмида было не поколебать. Он купил нынешний участок на Гауэр-стрит за 30 тысяч фунтов под свою ответственность и на собственный страх и риск. 30 апреля 1829 года герцог Сассекский – близкий друг семейства Голдсмид и горячий сторонник еврейской эмансипации – заложил камень в фундамент будущего Лондонского университета (позднее получившего название Университетский колледж). Лишь через десять лет правительство дало университету право присваивать ученые степени, но преподавать в нем начали сразу же.

С 1827 года до момента, когда в 1871 году отмена Акта о присяге раскрыла двери Оксфорда и Кембриджа для евреев, Лондонский университет оставался высшим учебным заведением для Родни. Туда ходил Фредерик Дэвид Голдсмид, сын Исаака Лиона Голдсмида, Натаниэль де Ротшильд, сын Натана, Джейкоб Уэйли, будущий профессор политэкономии в колледже и сооснователь – вместе с Лайонелом Коэном – Объединенной синагоги, Артур Коэн, выдающийся барристер, который некоторое время был председателем в Совете представителей британских евреев, и Джордж Джессел, генеральный стряпчий и глава Государственного архива. Сэр Мозес Монтефиоре, всегда сознававший свой недостаток образования, посетил университетский курс лекций по политэкономии, когда ему шел уже семидесятый год.

Исаак Лион Голдсмид также активно участвовал в создании больницы при Университетском колледже, которую любовно называл «моя больница».

Как обнаружил Исаак Лион Голдсмид, бороться за эмансипацию своих собратьев-евреев куда труднее, чем открывать университет. Начать с того, что было неясно, все ли евреи хотят этой эмансипации. В частности, сефарды еще помнили об антиеврейских вспышках, вызванных биллем о натурализации евреев 1753 года. Даже Мозес Монтефиоре, который в остальном был храбр как лев, считал, что еще не пришло время будить спящую собаку. Евреи и так неплохо поживают, пока их терпят. С эмансипацией можно и подождать. Более того, сефарды по-прежнему не желали считаться частью единого сообщества с ашкеназами. Педанты указывали на то, что во время переселения 1656 года евреи обязались не участвовать в политических делах. Ашкеназы, не дававшие такого обязательства и не разделявшие памяти о 1753 годе, не ощущали перед собой таких преград. Меньше всего они тяготили Исаака Лиона Голдсмида. Натана де Ротшильда, склонного к некоторой нерешительности, жена известила, что, если он ничего не предпримет, она будет действовать сама. Ее сестра Джудит Монтефиоре была настроена почти так же воинственно. Сам сэр Мозес, что бы он ни думал насчет несвоевременности кампании, не мог держаться в стороне, как только задвигались шестеренки. К нему присоединился и другой выдающийся сефард – Мозес Мокатта. Синагога на Бевис-Маркс пожертвовала значительную сумму на нужды кампании. Но община сефардов как таковая не участвовала в ней.

Исаак Лион Голдсмид сумел привлечь множество сочувствующих из христиан, одни благосклонно относились к евреям в целом, а другие вообще считали религиозную дискриминацию уродливым анахронизмом. Среди них были ирландский лидер Дэниэл О’Коннелл, лорд Холланд, лорд Бексли (который в бытность свою канцлером казначейства во времена Ватерлоо нередко обращался за советом к Натану де Ротшильду), Фоксвелл Бакстон и Сэмюэл Герни (два известных квакера, с которыми Исаак Лион Голдсмид сотрудничал и в осуществлении других реформ) и Томас Бабингтон Маколей[28], который и в речах, и в сочинениях оказался самым красноречивым поборником еврейской эмансипации.

Герцог Сассекский, брат короля, оказывал их делу всяческую поддержку. Сам же король выдвигал препону за препоной. «Милорд, – как-то раз сказал он одному епископу в разговоре об эмансипации, – я отнюдь не хотел бы вмешиваться в то, как вы голосуете в парламенте, кроме как по одному вопросу – еврейскому. Надеюсь, я могу быть уверен в том, что вы всегда будете голосовать против них».

И они голосовали. Была составлена петиция, призывающая снять ограничения прав с евреев, и Натан де Ротшильд вместе с сэром Мозесом были делегированы для представления ее перед правительством. Но начались беспорядки в Ирландии и в Англии – главным образом из-за Билля о католиках. Эта пара – Монтефиоре и де Ротшильд, один высокий и широкоплечий, другой низенький и коренастый, – день за днем ходила в Вестминстерский дворец с петицией в руке, и раз за разом их отправляли восвояси, извинившись. Наконец Монтефиоре удалось на минуту завладеть вниманием лорда-канцлера, и тот сказал ему, что у администрации полно проблем с католиками и еврейский билль в довершение того им никак не поможет. Голдсмид, однако, не желал отступать и мобилизовал на борьбу своих коллег.

7 февраля 1830 года Натану пришлось обратиться к герцогу Веллингтону, тогдашнему премьер-министру, по какому-то финансовому делу. Как бы случайно у него с собой оказалась копия петиции. «Господь благословил вашу светлость силой творить добро, – сказал он. – Я молю вас хоть что-то сделать для евреев». «Дары Господни не бесконечны», – сухо ответил герцог, но все же согласился прочесть петицию. Через неделю Исаак Лион Голдсмид, Натан, его сын Лайонел и Монтефиоре явились к герцогу и услышали от него, что он не может официально поддержать эмансипацию, и тем не менее у них сложилось впечатление, что и противиться ей он не будет.

Исаак Лион Голдсмид решил твердо идти вперед, и 22 февраля вопрос вынес на обсуждение сэр Роберт Грант, выдающийся парламентарий от партии вигов. Его речь восприняли по-разному.

Главным препятствием был пункт о том, что евреям разрешается выбираться в парламент. Если бы его вычеркнули, вероятно, билль бы прошел. Монтефиоре считал, что надо брать, что дают, а остального, быть может, попросить попозже. Было в нем что-то от Фабия[29]. Исаак Лион Голдсмид, возможно, представлял себя еврейским О’Коннеллом. Он восхищался ирландским лидером и был его другом и видел, чего можно добиться несгибаемой решительностью. Его требование было – все или ничего. И вновь он увлек за собой своих колеблющихся единомышленников. 16 апреля билль обсуждали в палате общин и приняли 115 голосами против 97, то есть большинством с перевесом в 18 голосов.

21 апреля Исаак Лион Голдсмид дал обед в честь сего знаменательного события, но торжество оказалось несколько преждевременным. Противники объединились и в новом чтении провалили билль 228 голосами против 165.

Когда Совет представителей встретился для рассмотрения этого вопроса, Монти снова предположил, что, может быть, евреи просят слишком много и слишком рано. Это мнение, очевидно, разделяло и большинство присутствовавших. Исаак Лион Голдсмид выразил яростное несогласие, и все это – Монти, скрипучий консерватизм официальных еврейских вождей – стало выводить его из терпения.

Но тут вмешались внешние события. Администрация Веллингтона в конце концов пала. Его сменил лорд Грей с планом реформы палаты общин, и даже Исааку Лиону Голдсмиду пришлось признать, что, пока страну потрясают такие события, это неподходящее время для того, чтобы продавливать еврейский вопрос. Однако после того, как реформированный парламент собрался, Грант снова выставил билль на обсуждение. В апреле 1833 года он с большим перевесом прошел в нескольких чтениях в палате общин. В палате лордов, однако, он встретил неприступную стену из епископов и прочих противников и был провален 104 голосами против 54. Грант в третий раз представил билль. И вновь он прошел в палате общин и вновь был зарублен в палате лордов.